Людмила Уварова - Лики времени

Лучше всех ко мне относился Тимур Фрунзе, светловолосый, узкоплечий, с удивительно подвижным, умным лицом и живыми глазами, которые часто менялись, то они казались темно-карими, то золотистыми, походившими цветом на осенние упавшие листья.

Нас троих, меня, Тимура и Юру, объединяло общее пристрастие к приключенческой литературе. Я старалась придерживаться правила, строго предписанного в школе всем учителям и даже техническим работникам — нянечкам, буфетчице, уборщицам, курьерам — избегать всякого рода посторонних разговоров, не беседовать с учениками на темы, не касающиеся учебы, не расспрашивать о родителях, о друзьях, о знакомых…

Но Тимур, непосредственный, контактный, удивительно располагавший к себе, сам подошел ко мне, когда я вышла из подъезда школы.

— Нам по дороге? — спросил он.

— Я на Большую Бронную, — сказала я.

— Стало быть, по дороге, — решил он. — Мне надо к Пушкинской.

Признаюсь, я обернулась, не идет ли кто-нибудь еще за нами. Не сомневалась, если сам директор не застукает нас, то уж наверняка какой-нибудь доброхот донесет, что учительница немецкого языка пошла из школы вместе с учащимися. Но улица оказалась пустынной, я успокоилась.

Доро́гой Тимур спросил меня:

— Вы что, коренная москвичка?

— Коренная, — ответила я. — Родилась на Мытной улице, недалеко от Калужской площади.

— Знаю эту улицу, — кивнул он. — А почему вы так хорошо говорите по-немецки? У вас замечательное произношение!

Не скрою, слова его польстили мне, тем более что сам Тимур превосходно учился, а по-немецки считался лучшим учеником.

— Я училась в техникуме иностранных языков, — сказала я. — Там были отличные учителя, большей частью немцы и австрийцы, они-то и научили меня хорошему произношению.

— Да, у вас прекрасное произношение, — еще раз похвалил меня Тимур.

Уж не помню, как у нас зашел разговор о Дюма. Помню только, что Тимур сказал:

— Это мой самый любимый писатель.

— И мой тоже, — призналась я.

— Какую его книгу вы любите больше всего? — спросил он.

— «Граф Монте-Кристо», — сказала я. — А ты?

— И я люблю Монте-Кристо больше всех, — признался Тимур и добавил: — Как здорово, что у нас с вами одинаковые вкусы.

— Бывает, — сказала я.

— Вы любите читать? — спросил он.

— Да, — ответила я. — Больше всего на свете.

— А какие у вас книги?

Книг у меня было много. От отца у нас осталась отличная библиотека, и как бы нам с мамой ни приходилось тяжело, мама никогда не соглашалась продать хотя бы одну книгу. И я тоже не хотела расставаться с библиотекой. Однако жизнь впоследствии решила все по-своему.

— У меня различные книги, — сказала я и стала перечислять: — Полное собрание сочинений Понсон дю Террайля, полное собрание Дюма в издании Сойкина, Буссенар, Фенимор Купер, это все приключенческие книги, почти все классики, кроме того — журналы «Нива», «Солнце России», «Аполлон», приложение к «Ниве» и еще много, много всяких книг, русских, французских и немецких.

Тимур слушал меня с непритворным интересом. Умные глаза его горели.

— Знаете что? — внезапно предложил он мне. — Давайте меняться книгами.

— Хорошо, — сказала я.

— У меня есть несколько выпусков Ника Картера. Хотите?

— Конечно, хочу, — сказала я.

— А мне дайте Понсон дю Террайля, ладно?

Тимур вопросительно посмотрел на меня.

— Ладно, — ответила я. — Завтра принесу в школу первый том.

— Как называется? — спросил Тимур.

— «Серый человек», — ответила я.

— Интересно?

Кажется, он даже облизнулся. Я понимала его.

— Бесспорно интересно.

— Я обещаю вам очень, очень аккуратно обращаться со всеми книгами, даю слово! — заверил он меня.

Книги хранились в сундуке, стоявшем в коридоре нашей коммунальной квартиры. Разумеется, то была не вся библиотека отца. Часть книг я перевезла на дачу к подруге, другая часть нашла пристанище на чердаке одной старинной маминой знакомой. Но приключенческие книги как раз хранились у меня дома, в этом самом сундуке.

Доро́гой Тимур рассказал мне, что у него есть сестра Таня, родителей, как известно, давно нет в живых, воспитывается он у Ворошилова.

— Дядя Клим и тетя Катя очень хорошие, — сказал он, хотя я ни о чем его не спрашивала, мне еще раньше стало известно, что Климент Ефремович и его Екатерина Давыдовна привязаны к Тимуру и к его сестре Тане как к родным детям.

Еще Тимур рассказал, что мечтает стать летчиком. После окончания учебы он хотел отправиться в Крым, в Качу, в тамошнее училище, чтобы выучиться на летчика. Почти все остальные ученики должны были стать артиллеристами.

— По-моему, — сказал Тимур, — это и есть самое настоящее счастье — быть летчиком, вы не находите?

— Каждый понимает счастье по-своему, — сказала я.

— А для меня, кажется, нет большего счастья, чем летать в небе, управлять самолетом, подумать только — вдруг ощутить штурвал, который подчиняется твоей руке.

Глядя на просветленное лицо Тимура, я подумала: наверное, он будет отличным летчиком. Ведь главное — любить свое дело, а все остальное — опыт, умение, мастерство в конечном счете придут со временем.

На другой день я принесла Тимуру первый том Понсон дю Террайля, а он дал мне две тоненькие книжечки, посвященные похождениям бравого сыщика Ника Картера.

Тимур читал быстро. Чуть ли не каждые три дня возвращал мне прочитанные книги, и я приносила ему новые.

— По-моему, ты их просто-напросто глотаешь, — сказала я.

Он засмеялся:

— Дядя Клим говорит, за то время, что он прочитает одну страницу, я успею умять целых три…

Юра Холмогоров, сын дипломата, жившего в Париже, случайно узнал о том, что я даю Тимуру читать книги. Должно быть, сам же Тимур рассказал ему об этом.

Как-то на большой перемене, когда я шла в учительскую, Юра догнал меня. Тихо, так, чтобы никто не слышал, попросил:

— Если можно, мне бы тоже хотелось читать ваши книги…

На миг обернулся, не слушает ли кто-нибудь. Мне подумалось: наверное, дипломатическая выучка его отца сказалась и на сыне, несмотря на свой возраст, он уже понимал и знал, как следует себя вести.

— Хорошо, — сказала я. — Тимур принес мне роман Дюма, могу дать.

— Дюма? — переспросил он. — Как называется?

— «Кавалер де Мезон-Руж».

— Знаю, читал — сказал Юра. — Лучше дайте мне что-нибудь Понсон дю Террайля. Тимур говорит, ужасно интересно, а я его никогда не читал.

— Ладно, — согласилась я. — Принесу тебе, если хочешь, Понсон дю Террайля.

— А я могу принести вам роман Эдгара Уоллеса «Кровавый круг».

Я знала, знаменитый английский писатель Уоллес, автор множества детективных романов, писал, конечно же, по-английски. В те годы я еще не знала английский. Юра сказал, предваряя мое возражение: