Владилен Леонтьев - Пора охоты на моржей

В носу вельбота расположились стрелки-наблюдатели и гарпунеры Эйнес и Теютин. Им лет по двадцать, но они уже признаны всеми увэленцами настоящими зверобоями и могли охотиться самостоятельно. На них, сильных и ловких, заглядывались увэленские и науканские девушки, а матери будущих невест считали их достойными женихами, которые могут содержать жен и детей. Около Эйнеса и Теютина лежали надутые пых-пыхи, а рядом наготове — два гарпуна с уже надетыми наконечниками. У наблюдателей всегда есть бинокли. В туман они бесполезны, но все равно Теютин и Эйнес по очереди стояли в носу вельбота и следили за морем. Если появлялись льдины, наблюдатель подымал правую или левую руку и давал знать Кагье.

За наблюдателями сидели стрелки Куттегин, племянник Кагье и один из лучших гарпунеров, а рядом с ним пристроился сын бригадира Тымневакат. К Тымневакату Кагье относился так же, как и ко всем членам бригады, ни в чем его не выделял. И если бы Владик не знал их обоих, то никак нельзя было подумать, что это сын бригадира.

Рядом с мотором сидел в вельботе первый учитель Владика Татро. В конце войны Татро ушел из школы, ушел сам, считая, что у него не хватает знаний по-настоящему учить детей. Татро не слыл среди увэленцев хорошим охотником, хотя и любил иногда прогуляться на кромку припая и покараулить нерпу. В этот раз он пошел с бригадой Кагье по требованию правления колхоза, которое специально укрупняло морзверобойные бригады на период весенней охоты, когда для плавания во льдах нужно больше людей.

Все в вельботе были подчинены Кагье. Правда, он советовался с охотниками, но, как правило, его слово было решающим. Во время преследования зверя или скрадывания ему никто не смел перечить, он лучше всех знал, куда направить вельбот.

Первое время вельбот шел по чистой воде в сплошном молоке тумана. Изредка попадались небольшие льдинки. То тут, то там появлялись глазастые головы нерп, показывались широкие спины лахтаков. Из-под носа вельбота с шумом, хлопая крыльями, с трудом отрывались от воды объевшиеся кайры, оставляя за собой дорожку. Не успевшие взлететь ныряли перед самым вельботом, показывая черные лапки, и казалось, что они вот-вот попадут под винт мотора. А серенькие чайки-обжоры — кэкылют были хитрее. Когда они не могли взлететь, то раскрывали короткий клюв и срыгивали пищу, освобождались от тяжести и легко подымались. Стрельбу по нерпам и лахтакам не открывали, поблизости могли быть моржи, а это основная добыча.

На море тихо. Вельбот плавно переваливается с волны на волну. Ровно рокочет мотор, и это радует Владика. Он с интересом наблюдает за морем.

Наконец из тумана стали вырисовываться глыбы старого торосистого льда, еще через некоторое время вельбот подошел к ледяному полю, которое тянулось с севера на юг. Свернули вправо и пошли против течения вдоль льда. Вскоре нашли проливчик, образовавшийся в ледяном поле, вошли в него и снова вышли на чистую воду. Чаще стали попадаться крупные льдины. Через некоторое время снова подошли к целине льда и опять направились вдоль нее. Обнаружив проход, свернули в него и пошли по другой стороне. Кагье сидел на корме, пристально вглядывался вдаль и часто бросал взгляды на компас. Держась кромки льда, охотники шли на юго-восток. Кагье это делал с расчетом, чтобы вельбот не сносило на север, пока они будут охотиться.

— Тут близко моржа уже нет. Его распугали, — сказал громко Кагье. — Морж там, далеко, — махнул он рукой.

Владик пытался представить себе пройденный путь. Уже четыре часа работал мотор. Проходили они в час около пятнадцати километров, за четыре часа прошли около шестидесяти, а это значит, что они находятся где-то у острова Имелин. Судя по тому, что Кагье все больше придерживается южного направления, они должны быть в Беринговом море у входа в пролив. Туман поредел, но берегов не было видно.

— Кыгите! Смотрите, морж! — вскричал Эйнес, указывая рукой вдоль поля льда.

И верно: впереди медленно, то опуская голову, то показывая спину, шел морж. Продержавшись некоторое время на поверхности, он скрылся в глубине.

Кагье не спускал глаз с места, где только что был морж. Эйнес и Теютин приготовили гарпуны и пых-пыхи, взяли наизготовку винтовки. С винтовками наготове стояли еще два стрелка. Владик следил за Кагье, который жестами показывал, когда сбавить ход.

Минут через пять прямо по носу, метрах в пятидесяти, пыхтя и отдуваясь, вынырнул морж. Кагье резко сделал поворот влево, этим самым он давал возможность большему числу охотников участвовать в стрельбе, а Владику прокричал:

— Тише! Тише!

Сразу же хлопнуло три выстрела, после еще два. Стреляли в спину, а не в голову, специально, чтобы не утопить моржа. Его надо было задержать и ослабить. Вода вокруг моржа окрасилась кровью. Вельбот медленно приближался к нему. Гарпунеры еще не успели метнуть гарпуны, как морж скрылся в глубине. Кагье обвел вельбот вокруг этого места. Он знал, что морж не убит, а ранен и должен всплыть. Эйнес и Теютин не выпускали гарпунов. Сделав два круга, Кагье резко повернул и направил вельбот в противоположную сторону, дав знак прибавить ходу. И точно, прямо по носу, метрах в двадцати от охотников, морж вынырнул. Обессиленный, он изредка приподнимал голову, чтобы хватить воздуху. Владик почти совсем сбавил ход. Вельбот по инерции шел на сближение. Эйнес, изловчившись, метнул гарпун и вслед за ним сбросил пых-пыхи. Грянуло два выстрела — морж стал медленно тонуть. Пых-пых сначала плавал плашмя, затем встал торчком, удерживая добычу. Недалеко плавало древко от гарпуна. Кагье направил к нему вельбот.

— Один морж есть! — сказал Кагье, поглядывая на пых-пыхи. Он был доволен бригадой: все работали четко, никого не приходилось подгонять.

Было тихо, и поплавок не двигался. Подошли к нему на веслах, потянули моржа.

— Тагам! Пускай мотор! — скомандовал Кагье.

Мотор завелся сразу.

Кагье улыбался Владику.

Вельбот медленно буксировал огромную тушу и шел вдоль кромки льда. Ребята сидели довольные и возбужденные, подправляя каменными брусками ножи для разделки. Кагье выбрал удобное место на льду, где легко можно было вытащить моржа, и причалил к кромке. Морж был хотя и с длинными клыками, но небольшой, и люди легко вытащили его. Кагье сидел в вельботе на прежнем месте и сосал свою любимую трубочку. Вдруг он крикнул:

— Мэй, Влятик, иди сюда!

Владик послушно вскочил в вельбот.

— Твое дело мотор, — обратился к нему Кагье. — Там без тебя все сделают, — и посмотрел на компас.

Туман снова плотно окутал вельбот.

— Не заблудимся, Кагье? — спросил Владик.

— Кырым, не-ет! — уверенно ответил старик. — Кампыс есть, — показал на прибор Кагье. — Кампыс — это хорошо. Все равно что глаза. Ничего не видно кругом, а он мне показывает: там Наукан, там Имелин. Пускай туман… Аа, како, атымнэткака, не бездельничай! — вдруг крикнул он Ыттылену, заглядевшемуся было на вынырнувшую нерпушку. — А вот раньше плохо было, — продолжал Кагье. — Когда охотники находились далеко в море, дома оставались матери и дети. Приходил туман. Матери беспокоились и говорили детям: «Ну-ка последуем зову предков. Давай-ка изгоним туман». Предки завещали помнить, что самое сильное средство для «туманоизгнания» — собачий череп. Мы, дети, брали свежий череп собаки с еще не отделившейся челюстью. Собирались четверо или пятеро и выбирали самого сообразительного. Шли к лагуне на мысок Энэнин или Эныткин, где не было плохих запахов и воздух всегда свежий.