Владимир Муссалитин - Восемнадцатый скорый

Якушев облокотился на парапет, исцарапанный ножами, карандашами, ручками, испещренный именами. Он неспешно окинул высокие, голые деревья противоположного берега, вознесшееся над ними огромное «чертово колесо». Зауральная роща была пустынна, между деревьями виднелись почерневшие за зиму, угрюмые, с заколоченными окнами палатки общепита, длинный барачного вида глухой ресторан, безжизненные качели, карусели, пустые парковые скамейки. Все это ждало своего часа, весны, которая уже ярким солнцем, торопливыми ручьями все настойчивее напоминала о себе. Лед на Урале почернел, набух. Высокий правый берег весь обнажился, влажно чернел. Близко пахло сырой землей.

Эти чистые запахи весны, сознание ее скорого прихода, ощущение молодого, здорового тела рождали безотчетную радость. «Хорошо, — думал Якушев, окидывая хитрыми зелеными глазами пространство вокруг себя, — хорошо, что весна, что ты молод, что вся жизнь у тебя впереди, но и из нынешнего дня не стоит упускать ни единого счастливого мига. Как говорится, хочешь быть счастливым, будь им!»

Его возбуждала мысль о тех двух приглянувшихся ему медичках, снимавшихся на фоне памятника. И он, спохватившись, торопливо зашагал назад, к памятнику, от которого успел уйти довольно далеко.

Девчонок уже и след простыл. И это не на шутку огорчило Якушева. Он чувствовал обиду, будто кто-то обманул его. «Ладно, ладно», — сказал он себе и широкими прыжками, хлопая полами шинели, перелетел на противоположную сторону, к остановке троллейбуса. Вряд ли они могли далеко уйти. Якушев почему-то не сомневался в том, что найдет их. Группа большая, нельзя не заметить. Медучилище находилось недалеко, на Советской, и Якушев был уверен, что они пошли туда. Встав на задней площадке троллейбуса, у самой двери, Якушев зорко посматривал по сторонам, готовый в любую минуту выскочить.

Якушев оказался прав. Троллейбус лишь повернул за угол, как он увидел шумную веселую компанию девчат-медичек. В середине компании были те две, такие же веселые, беззаботные, как все.

Якушев выскочил на первой же остановке и, прикинув расстояние, разделяющее их, принял скучающий вид. Поравнявшись с остановкой, компания распалась. Завидев очередной троллейбус, девчата торопливо стали прощаться. Якушев насторожился. Было непонятно, едут ли те две, которых он взял на прицел, или остаются. Но вот чернявая толстушка бросилась к задней двери, стрельнув, как показалось Якушеву, глазами в его сторону. Нужно было срочно определиться. Счет, шел на секунды. Якушев оглянулся в ту сторону, где стояла худенькая блондинка с модной стрижкой, быстро оценивающе смерил ее и прыгнул в уже тронувшийся троллейбус, невзначай толкнув широкого вислоплечего мужчину впереди себя. Тот хотел огрызнуться, но, тяжело повернув шею, оглядев внимательно курсанта, смолчал.

Якушев не спускал глаз со своей незнакомки.

— Вы выходите на следующей? — спросила незнакомка.

Якушев на секунду замешкался. Если вязать узел, то именно сейчас, не медля, как бы полушутя-полусерьезно.

— Выйду, если того хотите.

Она подняла на него глаза, и по веселому блеску, мелькнувшему в них, по легкой усмешке, тронувшей уголки губ, он понял, что она оценила шутку. Широкий вислоплечий мужчина, подпиравший его слева, многозначительно хмыкнул, довольно засопел. Якушев проворно развернулся, слегка нажимая плечом, продвинулся к выходу. Он хотел подать ей руку, пусть все будет так же полушутя и красиво, но толпа, ринувшаяся к троллейбусу, оттерла его в сторону, чуть не сбив с головы фуражку. Поверх голов он отыскал ее.

— Вот что значит ездить в часы пик, — сказал он.

— У нас всегда так, — возразила она, кося красивыми глазами, поправляя замок на маленькой аккуратной коричневой сумке.

— Нам, очевидно, по пути, — решительно повел Якушев, слегка, но вместе с тем властно трогая ее за локоть.

— Как знать, — с усмешкой ответила она, легким движением освобождая руку, быстро оглядываясь по сторонам.

— Опасная зона! — понимающе уточнил Якушев, поневоле тоже оглянувшись.

— Меня иногда встречают, — пояснила она.

— Ну! — воскликнул Якушев. — Это уже интересно. Так что же, мне готовиться к объяснению?

— Не исключено!

— Нет, вы серьезно?

Якушеву хотелось идти все на той же шутливой волне, но слова незнакомки несколько остудили его. И она это почувствовала, хитро и насмешливо взглянув на него.

— Что, испугались?

— Да веселого, честно говоря, мало, — признался он. — В мои нынешние планы разговоры, по крупному счету отнюдь не входили.

— Да вам-то что бояться, если уж кому достанется, так только мне, — сказала она, обходя большую лужу.

— Кто же он, ваш телохранитель?

— Моя свекровь. Каково? Не ожидали этого услышать?

Якушев от неожиданности растерялся. Он почему-то не допускал, что вот эта милая, пригожая толстушка может быть чьей-то женой. Ужасно молодой для этой роли казалась она, и не было в ней той серьезности, основательности — так про себя определил он та, что отличает замужних от всех других женщин. Странно, но признание молодой женщины, что она замужем, вызвало легкую горечь в душе. Хотя казалось, чего огорчаться, серьезных намерений он вроде бы не имел, что же до легкого флирта, так это даже и лучше. Все проще и яснее!

— Извините за нескромный вопрос. Я понимаю так, если вас встречает свекровь, значит, ваш благоверный где-то далеко?

— Вы многое хотите знать, хотя мы с вами еще и незнакомы.

— Виноват: Якушев. Форма говорит сама за себя.

Он приободрился, в нем привычно начала натягиваться знакомая струна. «Где наша не пропадала!»

Имя ее было непривычно и показалось Якушеву красивым. Лина. Лина Артемьева. Выпускница фельдшерско-акушерского училища. Сегодня сдали последний экзамен, по этому поводу и пришли сфотографироваться у памятника на набережной, где он увидел их. Рядом с ней стояла светленькая ее подружка — вот с кем нужно ему-познакомиться! Инна Ратникова. Девчонка, каких поискать. «Значит, Инна. Инночка. Запомним. Нелишне».

Якушев хотел как можно больше узнать о жизни своей новой знакомой. Лина охотно отвечала на его вопросы.

Распределение? Да, распределение уже было. Куда поедет она? Должно быть, по месту работы мужа. Жена! Смешно. Она сама все еще не может привыкнуть к своему новому положению.

Год замужем, а виделась за это время с мужем месяца два, не больше, считая медовый. «Намек. И еще какой», — отметил Якушев. Он снова поверил в свою везучесть, удачливость. «Чем же занимается ее муж? Если это, конечно, не тайна?» — «Какая там тайна! Никакой тайны нет. На трубоукладчике работает, Все время в поле, в степи. Из-за квартиры пошел. Со стариками вместе разве жизнь, а там есть надежда получить свой угол. В конце года у них там, в Уфе, в управлении, от которого он работает, дом сдают; вот там квартиру, обещали. Туда, в Уфу, к мужу и поедет. А сейчас пока что здесь в Оренбурге придется маяться. В другом каком городе, может быть, и ничего жить, но тут…»