Юрий Слепухин - У черты заката. Ступи за ограду

Подняв голову, Брэдли выпустил к потолку длинную струю голубого дыма и положил сигару на край пепельницы.

— Понимаете, — сказал он, отхлебнув из стакана, — теперь вам следует основательно подумать о своем будущем… Тем более что вы уже семейный человек. Я как раз подумал вот о чем. У вас сейчас есть какие-то деньги — не так ли? Но если вы не найдете постоянного заработка, то этих денег вам хватит очень ненадолго. Вы рассчитываете прожить на них год-другой, но я готов держать пари, что уже через десять месяцев вы окажетесь в таком же положении, в каком были полгода назад. Мало того, что будете тратить больше, чем заранее предполагаете, — следует также учесть то обстоятельство, что ваши деньги будут с каждым месяцем таять, даже если вы не станете их трогать. В стране начинается катастрофическая инфляция. Боюсь, что вы этого не учитываете, а это чертовски серьезная штука, будь я негр. Я не знаю, что тут думает ваш мистер Перок, но похоже на то, что он со своей «экономической независимостью» зашел в тупик. Вы видели сегодняшний валютный бюллетень?

— Нет, не слежу. А что такое?

— То, мой мальчик, что на прошлой неделе курс доллара был 26,70, а сегодня он уже 31,25. А это значит, что аргентинская экономика начинает трещать по всем швам. Вообще я должен сказать, что уже сейчас за границей мало кто отваживается иметь дело с аргентинским песо. И неудивительно, ведь его курс падает как давление в проколотой камере… Я что хотел сказать — если уж вы заработали какую-то сумму и пока не имеете возможности зарабатывать дальше, то нужно позаботиться хотя бы о том, чтобы заработанное не улетело в трубу. Верно?

— Конечно, но я не представляю себе, что тут можно сделать. Если курс падает, значит, такова уж его судьба. Давайте-ка лучше выпьем.

Он смешал еще две порции виски-сода и протянул стакан Брэдли. Тот поблагодарил с рассеянным видом, что-то соображая.

— Что тут можно сделать? — задумчиво повторил он слова Жерара. — Ну, сделать тут можно многое, очень многое, Бусс… На это и существует бизнес… Вопрос лишь в том, какую из многих возможностей стоит в данном случае выбрать, какая окажется наиболее выгодной…

Он взял с пепельницы продолжающую дымиться сигару, осторожно поднес ее к губам и запыхтел, окутываясь голубоватым облаком.

— Бросьте вы ломать над этим голову, Аллан, — сказал Жерар. — Ничего со мной не случится, подумаешь. Я вот, может, скоро начну продавать свои работы.

— Кстати, вы не думали о новой выставке? Теперь, когда вы можете заплатить газетчикам… Помните, мы как раз об этом говорили с вами в тот вечер…

Жерар помолчал, лежа в кресле и раскачивая туфлей.

— Я помню, — отозвался он наконец. — Нет, о выставке я пока не думал. Новых вещей у меня еще нет… кроме нескольких этюдов, но это так… А выставлять старые я не хочу. Понимаете, мне не нужно купленное признание, Аллан. Если меня не признали тогда, а теперь признают, то это значит, что признают не мое искусство, а мои деньги. — Он криво усмехнулся и пососал погасшую трубку. — Это маленькое обстоятельство я не учел раньше, когда говорил с вами и раздумывал над предложением Руффо. Тогда мне казалось, что с деньгами я заставлю говорить о себе, привлеку к себе внимание — не к себе, понятно, к моему искусству — и сумею убедить эту проклятую толпу. А теперь я вижу, что все это далеко не так просто. Нет, за деньги признание покупается, но только соответствующего качества, а такого признания мне не нужно… — Проговорив это медленно и негромко, словно думая вслух, он посмотрел на Брэдли и сказал уже другим тоном: — Словом, мне нужно начинать сначала, Аллан, так-то. Сейчас буду работать, а позже — через год, через полтора, — может быть, и найдется что выставлять…

— Да… Пожалуй, это разумно. Вы чертовски принципиальный парень, Бусс, трудно вам жить на свете…

— Будь я принципиальным парнем, — усмехнулся Жерар, — многое в моей жизни было бы сейчас совсем иначе.

— Возможно. Но как знать — лучше или хуже? Так вот, Бусс, послушайте. Мне кажется, я могу помочь вам пристроить ваши деньги так, чтобы они не только не таяли, но и давали вам какой-то доход…

— Ренту, что ли?

— Да, что-то в этом роде… — Брэдли задумчиво пожевал сигару. — Конечно, есть известный риск, но он, в общем, не так велик, если взяться с умом. Словом, я тут кое с кем поговорю, посоветуюсь, а потом уже смогу предложить вам что-либо конкретное. Если, разумеется, вы согласны доверить мне свои деньги.

— Да пожалуйста! — Жерар пожал плечами. — Пропадут — туда им и дорога. Как нажито, так и потеряно. Валяйте, Аллан, пробуйте.

Брэдли кивнул, допил свое виски и посмотрел на часы:

— Ну что ж, мне пора. Жаль, что нет времени познакомиться с вашей миссис.

— Посидите, теперь уже скоро придет.

— Да нет, не получится, я тут еще хочу успеть… — Брэдли встал, одергивая пиджак. — Как-нибудь в другой раз познакомимся. Так я вам позвоню, Бусс. Думаю, что мне удастся состряпать для вас нечто выгодное… — Он многозначительно подмигнул.

— Ну что ж, мерси за хлопоты, — отозвался Жерар, в свою очередь вставая. — Мне не совсем удобно причинять вам лишнюю заботу…

— Бросьте вы, это ведь моя стихия, Бусс, я в этих делах чувствую себя как рыба в воде. Покажите, над чем сейчас работаете, а? Что-нибудь крупное?

— Я не люблю показывать незаконченные вещи.

— Ну что ж, увидим на выставке, — кивнул Брэдли. — Одним словом, договорились. Я пробуду здесь дней пять-шесть, это ваше дело мы провернем… И я постараюсь, чтобы риск оказался минимальным. Кое-какое чутье у меня в этих вопросах есть, будь я негр. Так что надеюсь, все будет в полном порядке…

Брэдли ушел. Сумерки, давно уже сгущавшиеся по углам, постепенно заполнили всю комнату, растушевав очертания предметов, придав им странный, почти угрожающий вид. На потолке заиграли отсветы уличных огней. Дождь продолжал лить, размывая на стеклах зеленые и оранжевые блики неона.

В девятом часу вернулась Беба. Как всегда, она несколько секунд возилась с английским замком; потом дверь наконец скрипнула, отворяясь, потом щелкнул выключатель. На полу протянулась острая полоса света.

— Ола-а! — крикнула из передней Беба.

— Добрый вечер, шери, — отозвался Жерар, не поднимаясь с дивана. Беба открыла дверь и заглянула в комнату, расстегивая плащ.

— Ты сидишь в темноте? — испуганно спросила она. — До сих пор болит? Как странно, что хениоль тебе не помог, мне всегда помогает сразу…

— Что? — не сразу понял Жерар. — Да нет, голова уже давно прошла. Как только я принял таблетки.

— А, ну хорошо. Я подумала, что ты сидишь в темноте из-за головной боли.

Успокоившись, Беба сняла плащ и, стоя перед зеркалом, принялась изучать свою прическу.