Борис Бондаренко - Залив Терпения (Повести)

— Вот видишь, как все непросто оказалось… Ты, конечно, можешь не поверить мне… ну, да тут уж я ничем не могу помочь…

Она прямо, твердо смотрела на него, и Василий сказал:

— Верю, Татьяна… Только и ты пойми… Обидно мне было, что ты… сначала так… ну, что это меня не касается…

— Вот тут я и в самом деле виновата, — легко согласилась Таня. — Ты уж прости… — и чуть улыбнулась ему мокрыми глазами. — Я не со зла, просто думала, что так лучше будет — обидишься на меня, уедешь и скорей забудешь. Я ведь знаю, что тебе это не может быть безразлично. Ты ведь добрый, сердце у тебя доброе… И если бы ты не встретился тогда… Не знаю уж, как было бы… А сейчас… ты даже не представляешь, как хорошо с Олежкой. И Саша ведь все знает.

— Знает? — удивился Василий.

— Ну, конечно, — Таня улыбнулась. — Я с самого начала ничего не скрывала. Да и как бы я объяснила ему?

— А, ну да…

— И любит он его ничуть не меньше, чем собственного.

«Ну, это уж вряд ли», — подумал Василий и спросил:

— А знает он, кто я такой?

— Знает, хотя ни разу не спрашивал, я сама рассказала.

— Зачем?

— Ну, как зачем? — Таня неуверенно посмотрела на него. — А что скрывать?

«Интересно, что она могла наговорить обо мне», — подумал Василий и невесело сказал:

— Думаешь, к такому, как я… серому, ревновать меньше будет?

— Да что ты, Вася…

Но по ее смущению Василий понял, что угадал, и натянуто улыбнулся:

— Да нет, ничего, это я так. Ну, а… как же вы теперь?

— Да по-разному, Вася. Только… не взыщи, об этом я говорить не буду, это — наше с ним…

— Да я ведь потому спросил, — торопливо сказал Василий, — что… — и опять замялся, не находя слов.

— Я понимаю почему, — тут же пришла на помощь Таня. — В общем-то хорошо. Не так, конечно, как раньше, но… ведь и мы другие стали.

И надолго замолчали оба.

Василию оставалось только одно — встать и уйти, ему неловко было смотреть на Таню, но, подумав, он задал мучивший его вопрос:

— Ну, а если бы… ты не любила его… ушла бы ко мне?

И снова он не понял ее взгляда, не сразу понял ответный вопрос:

— Только потому, что родила от тебя?

— Мало этого?

— Мало, Вася, — спокойно сказала Таня.

— Ну ладно, а полюбить меня… такого, смогла бы?

Таня отвела взгляд, пожала плечами:

— Ну, откуда я знаю.

— Да ты уж прямо говори, чего жалеешь. Я не слабак, переживу как-нибудь.

Таня с легкой, едва уловимой досадой сказала:

— Ты так спрашиваешь, как будто всегда и на все можно дать определенный ответ — да или нет.

— Ну, на это-то можно, — настаивал на своем Василий. — Смогла бы?

— Нет, наверно, — тихо ответила Таня, помолчав.

Такой ответ не мог быть неожиданным для Василия, но все же у него неприятно кольнуло где-то под сердцем.

— Это почему же? — стараясь быть спокойным, спросил он. — Давай, выкладывай, крой правду-матку.

— А ты сам-то… разве иначе думаешь?

— Ну, как я думаю — это дело десятое. Говори, как ты думаешь.

— А много ли у нас общего-то, Вася? — каким-то мягким, просительным тоном сказала Таня. — Что в постели хорошо нам было — и только?

— Вон как… — протянул Василий. — Ну, спасибо хоть и на этом.

— Сам просишь правду сказать — и тут же обижаешься.

— Да не обижаюсь я, говори дальше.

И Таня, поправив прическу, решительно заговорила:

— Скажу, Вася, может, хоть чуть-чуть и на пользу тебе это будет… Дело не в том, что у меня высшее образование, а ты и десятилетки не окончил. То есть не только в этом, — поправилась она. — Тогда — я уже говорила — мне было очень интересно с тобой, но ведь только потому, что я не имела никакого представления о той жизни, которой живешь. А потом? Знаешь, Вася, иногда мне просто обидно было, что ты — такой большой, сильный человек, а растрачиваешь себя на пустяки, живешь, как мотылек…

— Как мотылек? — неприятно удивился Василий. — Это как же понять?

— Да-да, именно как мотылек, — живешь только сегодняшним днем. Ты же сам не знаешь, что с тобой завтра будет, чего ты хочешь. И что хуже всего — тебе ведь самому нравится такая жизнь. Ну скажи, для чего ты кочуешь с места на место?

— А сиднем сидеть — лучше?

Таня вздохнула.

— Да не в том дело.

— А в чем? — не понимал Василий.

— А в том, что у тебя нет ничего прочного, постоянного, нет никого и ничего… ради чего должен жить человек. Ну скажи по совести — есть хоть кто-нибудь, хоть один человек, которому ты по-настоящему нужен, кому бы ты помог в трудную минуту?

— Есть, — не сразу сказал Василий. — Кешка Сенюков, я рассказывал тебе о нем.

— Это которому ты жизнь спас?

— Да.

— Не о том я, Вася. Я и не сомневаюсь, что ты любому встречному готов помочь, чем только сможешь. Да ведь тут же и забудешь об этом. Ну, скажи, где сейчас этот Кешка?

— Не знаю.

— Вот видишь…

— Что видишь? Не пойму я тебя, Татьяна. Сама же говорила тогда, что тоже хотела бы поездить, повидать разные места, — а сейчас этим самым укоряешь.

— Эх, Вася, да ведь тут все просто. Ну, ездишь ты туда, сюда, а что толку? Где-нибудь вспоминают тебя добрым словом? Или вот работаешь — а следы твоей работы где?

— Путаешь ты что-то… Как это где следы? Мало я рыбы наловил, мало золота намыл? Это что — не работа?

— Работа, конечно, — усталым, безнадежным каким-то тоном сказала Таня. — А что она тебе самому дает, эта работа, — кроме денег, конечно?

— Ну, знаешь ли… Деньги — это тоже не так уж мало. Можно подумать, что ты без денег живешь, святым духом питаешься.

— Да не о том я, Вася. Деньги всем нужны, да не в них же в конце концов счастье. Я все это к тому говорю, что и работаешь только для себя, не думаешь о том, что это за работа, что стоит за ней. А может, — допустим на минуту, — ее вовсе и не нужно делать? Ты так привык, что за тебя всегда кто-то думает, а сам думать не умеешь, да и желания у тебя такого нет… Или другое возьми. Книг ты почти не читаешь, газеты одним глазом просматриваешь, что в мире делается — тебе совсем неинтересно… Разве нет?

— Это верно, читаю я мало, — пришлось признаться Василию.

— Очень мало, да и то всякую чепуху, — про шпионов, в основном, я же помню. Даже дети во многом лучше тебя разбираются… Вот вспомни — как кончились твои рассказы, с тобой и говорить было не о чем. Чего не коснешься — этого ты не знаешь, об этом ты не слышал, этого не читал… Ну, и вообрази теперь, что за жизнь у нас была бы, вздумай я за тебя замуж выйти. Тут поневоле удивишься такому предложению…

От этих слов Василия даже передернуло. Таня заметила это и мягко сказала:

— Ты уж извини, что я так говорю, но это же правда… Ну, проживешь ты так еще пятнадцать, двадцать лет, — а что толку? Думал ты об этом?

— Ну, не всем же такими, как твой муж, быть…

Сказал — и тут же пожалел: глупо, по-детски получилось.