Николай Руденко - Ветер в лицо

— Заводи!

Шофер нажал на стартер, и машина заворковала, что голубка.

— Молодец, Лиза! — Кричали ей из углов гаража. — Не будет хвастать.

С тех пор Лиза не слышала насмешек. А через год она стала одним из лучших водителей в заводской автоколонне. Комсомольцы избрали ее членом комитета и заместителем комсорга завода.

Лиза иногда пыталась понять, что сделало Веру такой, какая она есть. Но ей трудно было в этом разобраться.

Еще когда девочки были маленькими, умер отец. Нелегкая жизнь настала для матери, оставшейся с двумя детьми на руках. В это время самым близким человеком для семьи была тетя Даша — сестра отца. И мать, и девочки ее очень любили. Каждый приезд тети Даши приносил в дом радость и веселое оживление. Она все умела делать: шила, вязала, копала грядки, а если надо, то могла починить поваленный ветром забор.

Тетя Даша была незамужней, доживала свой век одна в небольшом соседнем городке. Горячо привязалась она к детям умершего брата, и когда заговорила о том, чтобы взять на воспитание одну из девочек, мать не решилась отказать ей.

Вера была живее, сообразительная, чем застенчивая, диковатая Лиза, и выбор тети Даши упал на нее.

Одинокая женщина вкладывала в нее всю свою нерастраченную любовь, мечты о счастье, которого сама не испытала. Ни в чем Вера не знала нужды. Девушка привыкла к тому, что тетя подкладывала ей лакомые кусочки, а сама нередко довольствовалась одним чаем. А когда они приезжали к маме и Лизе в гости, Вера хвасталась перед сестрой туфлями, бантиками или новым платьем.

Лиза искренне завидовала сестре — мама ее так не баловала.

Вера подрастала; тетя откровенно любовалась ее красотой, живостью, готова была молиться на свою воспитанницу. Очень рано зеркало стало близким другом Веры, и тетя не видела в этом ничего плохого. Вера была красивая, знала об этом, а тетя Даша непомерным восхвалением поддерживала в ней уверенность, что для женщины ничего другого и не надо.

Неожиданная смерть тети Даши была для Веры тяжелым ударом. Она вернулась домой. Мамы тоже не стало. Теперь ей пришлось подумать о том, как устроить свою жизнь. А устроить ее она хотела по возможности легче и приятнее.

Сейчас Вера работала машинисткой в ​​одном из отделов заводоуправления. Трудно сказать, кому не повезло в браке — ей или молодому работнику заводской многотиражки. Парень писал стихи, и даже один писатель, приехавший на завод, похвалил их на собрании литературного кружка. Вера присутствовала на этом собрании, слушала писателя, радовалась за своего жениха, думая, что он уже без пяти минут готовый поэт. А чтобы не случилось какой-то досадной случайности, через несколько дней предложила ему пойти в загс. Парень сначала растерялся, смутился, но он любил Веру, и после некоторых колебаний согласился.

Месяц они были счастливы. А через месяц Вера спросила:

— Дорогой, когда же выйдет твоя книга?.. Ты не представляешь, как мне надоело работать машинисткой. Никакого морального удовлетворения. Я так люблю читать, а у меня не остается для этого ни сил, ни времени.

— О какой книге ты говоришь? — Удивился молодой поэт.

— Ну, как же?.. Ты же всегда по вечерам что-то пишешь. И писатель говорил.

— Писатель говорил только о трех стихотворениях. Он обещал их где-то напечатать. Но из трех стихотворений книгу сделать нельзя.

— Так пиши новые. Не ленись.

— Пишу, посылаю. Но...

А еще через месяц они развелись. Вера написала писателю гневное письмо, в котором обвиняла его в том, что он не умеет разбираться ни в людях, ни в поэзии, он захваливает бездарных, обещает им золотые горы и этим обманывает их, а также тех несчастных, которые возлагают на них надежды.

Но это было два года назад. Вера не считала свой первый брак серьезным и пыталась сделать все, чтобы о нем мало кто знал. Теперь она не искала для себя поэта. Она стала практичной. Читала она действительно немало. На человека, который впервые с ней встретился, она производила впечатление умной, культурной девушки с высокими, романтическими порывами души. Вера понимала, что для ее возраста больше всего подходит именно романтическая окраска характера, и хорошо справлялась с выбранной для себя ролью.

Лиза не знала, кого пыталась приворожить Вера. Ей как-то показалось, что Вера готовит стрелы для Солода. Но это, наверное, было ошибкой, потому что за последнее время немало мужчин заходило на Верину половину, а Солода не было ни разу. Собственно, Лиза не следила за поведением сестры. Они уже даже не ссорились. Между ними установились те спокойно-прохладные отношения, когда ссоры почти невозможны.

Две небольшие комнаты, которые занимала Лиза на своей половине, были обставлены просто, в тесноте, но со вкусом. Диван покрывался широкой зеленой плахтой, а на его спинке по диагонали была приколота кружевная дорожка. Скатерть на столе тоже была вышита руками Лизы. На ней красовались красные маки и голубые васильки, вышитые так искусно, что, казалось, их можно собрать и поставить на стол в стеклянной баночке с водой.

На стенах в аккуратных рамках висели репродукции из «Огонька».

Лиза, как и большинство девушек, любила постоять у зеркала. Молодая, стройная, красивая, она действительно напоминала в это время сказочную лесную нимфу, как ее в шутку называли ребята из гаража. Имя это к ней прочно пристало, но она на него не обижалась.

Но после ссоры с сестрой зеркало не только не привлекало Лизу, а даже сердило ее. Ей было неприятно, что она, как две капли воды, похожа на Веру. Чтобы отличаться от нее, она не позволяла себе употреблять пудру, помаду и другие косметические средства. Однако в этом пока не было необходимости. Вера поняла это как вызов и тоже перестала пользоваться косметикой. Тогда Лиза, чтобы ее никто и нигде не мог перепутать с сестрой, начала одеваться попроще, покупая себе на платье и на блузки самые дешевые ткани. Это сначала удивило Лизиных подруг, но вскоре они ее правильно поняли. Лиза не ошиблась относительно сестры — та ​​не могла пойти на такую ​​жертву.

Но в последние недели Вера начала искать примирения с Лизой. Лиза не могла понять, чем это вызвано. То находила у своих дверей сверток с клубникой, то красивый женский поясок.

— Себе брала и тебе взяла, — объясняла Вера.

Однажды, когда Лиза заканчивала причесывать волосы, дверь в ее комнату открылась и с огромным рыжим котом на руках вошла Вера. Одета она была в голубую шелковую пижаму с синими полосками, с синим воротничком и такими же манжетами.

— Вера, — недовольно заметила Лиза, — почему ты думаешь, что к тебе стучать обязательно, а ко мне можно врываться без стука?

— Прекрати. Ты же знаешь, что это несерьезно. У тебя почти никогда не бывает гостей... Я не об этом пришла с тобой поговорить. Лизочка, разве мы не сестры? Почему мы живем так недружно?.. Если бы знала мама...