Ким Мишель Ричардсон - Книжная дама из Беспокойного ручья

– Конечно. Первый раз – после вашего появления у меня во дворе, второй раз – после встречи в Библиотечном центре. Третий был после съеденных мулом цветов. – Он откашлялся. – А за ним четвертый и пятый. Ваш отец отказал мне шесть раз . – Покачав голов, он поднял руки, задрав шесть пальцев.

– Шесть?

– А мог бы быть и седьмой. Если бы не разобрался с беспардонными дамочками из Центра, нагло скрывающими документы. И не рассказал бы обо всем Элайдже.

– Зачем вам нужен Василек?

– Я сказал отцу, что люблю вас, и говорю сейчас. О моей любви будет знать каждая гора, каждый листик в Кентукки. Я люблю тебя, Кюсси Мэри. И буду любить наших детей, синих или белых. Это не имеет значения.

Тьма и отчаяние всегда существовали в моем темном скудном мирке. Но его слова звучали как красивая молитва, поэтому мне захотелось упасть в его объятия и избавиться от страданий. Но спустя столько лет горький опыт общения с людьми советовал повременить.

– Я поклялся отцу любить и защищать вас с малышкой. И от своих слов не отказываюсь.

Безопасность ребенка – вот чего жаждала каждая мама в наших диких, суровых землях. Однако у меня, помимо этого, был свой маршрут и книги, которые тоже нужно оберегать. Ведь эти сокровища давали мне силу, которой не было равных.

– Я даю вам слово и ставлю на алтарь свою безграничную любовь.

Рука коснулась лопнувшей доски. В этой хижине я родилась. Тут меня воспитывали родители, одного из которых уже не было в живых, а второй уже был одной ногой в могиле.

– Нет, Джексон, я не могу оставить отца умирать в полном одиночестве.

– На горе найдется место и для Элайджи, для всех нас.

Он нежно провел большим пальцем по моей щеке.

Бедность, стыд, презрение и подавленность постепенно испарялись, и на горизонте замелькала свобода и надежда, приняв обличие чудесного и в то же время странного чувства, именуемого любовью.

– Я люблю тебя . И хочу быть достойным человеком, которого ты заслуживаешь. Обещаю с твоей помощью стать только лучше. Я мечтаю сидеть по ночам у камина и читать малышам сказки. Хочу состариться вместе с тобой. Прошу. – Взяв паузу, он протянул ладонь. Его слова пробуждали во мне странные чувства, которые я никогда раньше не испытывала. – Кюсси Мэри, будь моей невестой. Оставь это темное царство и возвысься над землей.

В этот момент я взглянула ему в глаза и увидела всю серьезность намерений, в каждом отдельном слове. И мне захотелось подняться на его гору и прожить там счастливую жизнь. Он притянул меня к себе и вложил обещания в губы, которые от переизбытка чувств раскалились до красна.

– Для моей прекрасной книжной дамы, – прошептал он и положил в руки бархатные бутоны небесного цвета.

Обычно меня воспринимали безобразным чучелом и при удобном случае язвили, ставя на место. Но Джексон был другим. Он осыпал комплиментами и обращался как с королевой. И впервые в жизни я ощутила себя полноценной. Внутри наконец-то загорелся свет, развеяв беспросветную тьму уныния и безнадеги.

– Ты выйдешь за меня замуж?

Эти слова излучали искренность от чистого сердца и внушали уверенность и нерушимость его порывов, которые он все это время хранил специально для меня.

– Выходи за меня замуж, Кюсси Мэри, и я обещаю посвящать каждый божий день, до последнего издыхания, только тебе одной.

Меня душили слезы, поэтому я смогла только лихорадочно кивнуть.

Спустя несколько часов после ухода Джексона я все еще не могла уснуть, то и дело ерзая на кровати. Меня не переставала восхищать обретенная любовь, бесконечно подпитывающая энергией.

Я постоянно проверяла малышку, кормила ее и меняла пеленки. Она лежала без сна. Не плакала и не кричала. Видимо, тоже что-то чувствовала. Я взяла сборник сказок и начала читать.

– Давным-давно… – Показала фотографию девочки в платье. – Видишь? – Хани моргнула и уставилась на нее. – Это Милли-Молли-Мэнди . – Я слегка пощекотала пухленький животик дочки, и она тут же забарахталась и заворковала. – Поглядите-ка на эту сообразительную малышку. Так и рвется к словам. – Конец первой главы она встречала закрытыми глазами и молчанием.

Сложив в стопку пеленки, я вышла на крыльцо, тихонько напевая песню. Поцелуй Джексона все еще обжигал губы. Немного погодя взяла со стола книгу и принялась листать ее. Мягкий свет лампы падал на страницы, пока я, не веря своему счастью, представляла, как мы будем читать втроем. Как я покажу Хани маршрут, познакомлю ее с читателями. Сколько возможностей открывает перед ней будущее! Проект конных библиотекарей, ставший первым шагом в новый, неизведанный мир, простирающийся за окрестными холмами, изменил меня и привел к Джексону… У Хани будет все это. « Книги научат тебя всему» . – таковы были последние слова Ангелины, обращенные к дочке, и я поклялась, что достану для малышки всю литературу мира. Дам ей то, чего так желала для нее дорогая мама, чтобы ее самые смелые мечты о будущем стали реальностью.

С легким сердцем я закрыла книгу и с головой погрузилась в хлопоты. Звуки отрывистого конского храпа вернули меня к действительности. Я подняла глаза, бросив стирку, и увидела призрачные огни фонарей и двух приближающихся мулов.

Пеленки, выпавшие из рук, шлепнулись на дощатый пол. От радости и восторга не осталось и следа. Ноги подкашивались от страха, все внутри сжалось в комок. Один из мулов что-то волочил за собой по земле. Мгновение спустя я разглядела, что он был впряжен в странные носилки, за которыми шли люди.

Я прищурилась, вглядываясь в смуглые, изможденные лица, и бросилась вниз по ступенькам, не слыша ничего, кроме глухих ударов сердца, отдающих в виски.

– Па? Нет, Папа… Папа… – Я выбежала во двор и рухнула на колени перед носилками, тряся отца за плечи. – Па? Проснись! – Склонившись над безжизненным телом, я в отчаянии трясла его, будто надеясь вернуть этим способом к жизни, не замечая, как мой крик переходит в сиплый, надтреснутый стон. – Пожалуйста… – Я сжимала его заляпанную рубашку, тряся сильнее, цепляясь за грубую ткань, от которой траурной завесой поднималась угольная пыль. – Не оставляй меня. Послушай, у меня появился жених. Па! Я выхожу замуж… – Его рука была холодной, безжизненной. – Па! Ох, Папа… – Я наклонилась к его лицу. Все в порядке. Ты выбрал хорошего человека. Не оставляй нас, – умоляла я. – Пожалуйста, не уходи. – Я прижалась горящим лицом к его жесткой, холодной щеке.

Нервное ржание мула смешивалось с моими хриплыми криками, которые порывами сильного ветра разносились по всей округе, и казалось, что стенания проникают в каждую оконную щель, забираются в каждую трещину на стене дома, пропитывая безумием все вокруг, и, сверкая вспышками, уносятся в лес.