Ким Мишель Ричардсон - Книжная дама из Беспокойного ручья

Я взглянула на нашу чудесную семью, затем – на горы и драгоценных читателей, чувствуя себя благословленной тем многоцветным разнообразием впечатлений, которое они мне подарили, изменив мою жизнь к лучшему. Мне хотелось рассыпаться в благодарностях и разделить этот торжественный момент с каждым из них. Я любила их всем сердцем и впервые в жизни ощутила, что это чувство взаимно. Но нас ждала дорога.

Кто-то сзади окликнул Джексона. Сначала спокойно, потом уже более серьезным тоном.

– Постой-ка, Лаветт.

Сзади торопливо шел шериф с заместителем. Вид у них встревоженный. Док следовал по пятам, тоже с красным лицом. Джексон вернул мне малышку.

Со скрипом открылась дверь Библиотечного центра, откуда вышла Харриет, самодовольно скрестив руки.

Я нервно вглядывалась в лица полицейских, вставших у повозки.

– Дэвис Кимбо, у тебя не может быть никаких претензий к этим славным людям. – Док бросился к Джексону. Мои читатели слонялись неподалеку, пытаясь хоть что-то расслышать. Но шериф не желал ничего слушать.

Несмотря на прохладный осенний день Хани покраснела и заплакала. Я похлопала ее по спине темнеющей рукой и стала укачивать на коленке.

– Джексон Лаветт, вы арестованы, – заявил шериф.

Тот обернулся, в его горящих глазах промелькнула искра недоумения.

– Что? Что всё это значит?

– Запрет на расовое смешение. Закон Кентукки гласит, что браки между неграми или прочими цветными недопустимы и наказуемы.

– Это же абсурд, – возмутился Док. – Твой же родственник, Чарли, женился на ней.

– Василек не может снова выйти замуж, – отрезал шериф. – В июне этого года в закон были внесены поправки. Теперь в нем указаны люди любого цвета и оттенка.

Вокруг собралась большая толпа и стала к нам приближаться.

– В каземат грешников! Это аморально! – крикнул кто-то.

– Нет!

– Безбожники!

Мне не хватало воздуха. В нашей округе не было подобных случаев, но в городских газетах писали о белых страдальцах, брошенных в тюрьму за то, что они ухаживали, например, за черными и делили с ними брачное ложе. Этот ужасный закон позволял одним решать судьбы других.

– Давайте не будем ссориться, – попросил Джексон шерифа и, считая, что их беседа окончена, запрыгнул в повозку.

Тот поерзал, расправив плечи.

– В законе четко сказано, что брак с цветными разрушает моральное превосходство нашего благочестивого народа и наносит непоправимый ущерб общественному спокойствию.

– Я увожу свою жену и дочь домой.

– Слушай, Лаветт. Думаешь, можешь заявиться в Кентукки со своими напыщенными выходками и пятнать честь хороших людей? Но нет, сэр, тут вам не запад! – Его лицо вспыхнуло от ярости.

По толпе пронесся гул, напоминающий рой потревоженных пчел.

Хани вздрогнула и протерла слезящиеся глаза. Пришлось снова похлопать ее по спине и прижать к себе.

– Так и есть! – пробился чей-то крик.

– Их надо отхлестать кнутом! – взревел другой. – Это против природы! Неправильно!

– Захлопни свою пасть, Хорас! У тебя не все дома, – накинулся на него третий.

– Пойдем с нами, Лаветт. Только без глупостей, – предупредил помощник шерифа.

Сквозь толпу протиснулся мистер Далтон.

– Вы ответите за свою дерзость перед мэром Гибсоном, Дэвис Кимбо! – Он развернулся и направился в здание суда.

– Прекратите эту глупость, шериф, – повысил голос Док. – Ни один закон не нарушен. Простая таблетка может превратить Василька в белого человека.

На минуту весь город наполнился тишиной, на смену которой снова пришел шум, причем в этот раз он оглушил меня и вызвал легкое головокружение. Одни пялились и показывали на нас пальцами, другие просто болтали между собой. Хани заплакала и уткнулась мне в грудь, а я пыталась ее успокоить, перебивая звук громко бьющегося сердца.

– Это правда, Дэвис, – заявил Док.

Шериф окинул меня неуверенным взглядом и покачал головой:

– Полная чушь, Томас. Оставь этот бред для судьи. Он обвиняется в блуде, незаконном браке и сожительстве с цветной женщиной.

Блуд . Меня будто ударили обухом по голове. Хотелось оправдаться, но рот онемел и мог только открываться и закрываться, выплескивая в воздух немые опровержения.

– Нет…

– Катись куда подальше, Кимбо. – послышался голос Джексона.

– Черт подери, – ругнулся Док следом. – Все абсолютно законно, и я могу доказать, что у Василька обычное заболевание, которое лечится таблетками.

– Так и есть, шериф, – склонив голову, вперед шагнул Роди – Это правда, сэр. Собственными глазами видел, что Мисс Василек, ой простите, то есть, книжная дама на самом деле белая.

– Цветная чертовка! – крикнул Кимбо собравшейся толпе. Одни усмехнулись, другие ахнули.

И снова заворочалась Хани, сопротивляясь моим рукам.

Джексон взглянул на нас. На лице застыло выражение боли, беспокойства и тревоги.

– Нет, сэр. Мы с Рут может подтвердить, – продолжил Роди тихим голосом, но уже более настойчиво.

– Возвращайся на свою вышку, парень, пока я не устроил тебе и твоим лесным братьям настоящий пожар.

Из толпы послышался хохот.

Роди вздрогнул. Веснушчатое лицо стало цвета медного пенни.

– Дэвис, это порядочная женщина, ради всего святого… – взмолился Док.

– Я знаю, что Василек – хорошая девушка. И о ваших словах о трезвом уме и здравии мне тоже известно. – Он обвиняющее указал на меня рукой. – Но она, черт возьми, цветная!

Из толпы вышла Харриетт. Вспомнился тогдашний скандал в Центре, заставивший меня пристыженно опустить глаза. Док взглянул на нее, потом – на шерифа и снова вернулся к помощнице инспектора. Лицо искажала гримаса презрения. Ледяной взгляд Харриетт будто бросал всем вызов, и она торжествующе задрала подбородок. Глаза Джексона сузились, он бросил шляпу в повозку и расстегнул воротник своей выглаженной рубашки. Док покачал головой.

– Она не цветная. Говорю вам, это медицинское заболевание, которое…

– Ага, конечно, – прогремел голос шерифа. – Зараза для этого славного общества. Отойди в сторону!

– Мы состоим в законном браке. – Джексон достал из кармана свидетельство и развернул его перед носом шерифа.

Любая попытка заговорить обрывалась комом в горле. Хани закричала, поэтому пришлось уложить ее на сиденье. Когда она успокоилась, я спустилась к Джексону.

– Он прав. Отпустите их. Оставьте в покое, – крикнул кто-то в толпе. Судя по голосу, это был Чертяга Джон.

– Лучше иди, куда шел. Не пытайся откусить то, чем подавишься. Или ты снова хочешь посидеть со мной, оставив клиентов без выпивки?

Послышались робкие смешки.

Чертяга Джон сделал уверенный шаг вперед, но Марта Ханна схватила его за рукав и что-то шепнула в ухо.