Марианна Гончарова - Чёрная кошка в оранжевых листьях

Скажите мне, почему все подобрыши, кошки, куры, собаки, жуки, белая крыса, гусыня, почему в нашем маленьком квартале они выбирают наш дом, в котором живет большая и с виду очень опасная грозная собака?!

В Одессе…

Ехала в маршрутке с Греческой к бабушке на Королева. Подсел дедушка. Посмотрел внимательно, посопел и робко:

— Говорить будете?

— Почему нет?

— Не… Просто сейчас некоторые не хотят говорить в автобусах…

И он стал рассказывать. Говорил-говорил. Тыркал меня пальцем в плечо. Задавал вопросы, сам же на них отвечал. До площади Деревянко я узнала о нем абсолютно все. Выходя, он благодарно:

— Как с тобой хорошо разговаривать !

Ждали друзей-американцев в гости. У одного из них был день рождения. Говорит наша Ирочка: «Давайте шарики развесим, слоган какой-нибудь напишем, давайте?» — «Ага! — говорит Данька, — давайте: «Янки, гоу хоум!»

Ехали в машине в соседний город. Шла какая-то церковная процессия с хоругвями. Монашки в длинном черном, бледные, глаза долу. Старушки суровые с поджатыми губами. Рядом со священником — его супруга, матушка… Она плелась устало и на одном из поворотов украдкой зевнула и перекрестила рот…

Данька с уважением: «Кино снимают. «Братья Карамазовы».

Позвонили из Пенсионного фонда.

— Марианна Борисовна, напишите нам, пожалуйста, сценарий вечера…

— Какого?

— «Мисс Пенсионный Фонд».

— …

Они не дождались, пока приступ смеха мой пройдет.

Оскорбленно бросили трубку…

Звоню Дане во Львов. Он там на переводческой практике. Снимает трубку дежурный офицер, прошу позвать Даню.

Тот: «Данила, тебя какая-то девушка к телефону! Голосок такой приятный!!»

Данька, услышав меня, дежурному офицеру: «Какая девушка?! Голосо-о-ок… Это ж моя старушка-мать!»

Сынок любящий…

У каждого есть Любимая Книжка. Вряд ли вы поймете, Иллария Михайловна, но я постараюсь объяснить. Это не значит, что мы больше ничего не читаем. Иногда статус Еще Одной Любимой Книжки приобретает новая книга или даже целое собрание сочинений. Но это не значит, что Ту Свою Любимую Книжку мы любим меньше…

С нее, с Моей Любимой Книжки, надо начинать день. Прямо на рассвете. Рассвело, ты быстро вскочил, сварил себе кофе и — прыг! — обратно в постель с чашечкой, пьешь кофе и читаешь. Вот это я понимаю. Достойная трата времени. А если прямо на рассвете надо выходить из дому и ехать на форум, конференцию или — боже упаси! — съезд и слушать там всякие непристойности, это ужасно. Спасет тебя в данном случае, только если ты прихватишь с собой Любимую Книжку.

Приезжаешь, садишься, достаешь Книжку и… тебе по плечу оловянным пальцем — дыг-дык, мол, Марианна Борисовна, вы приехали сюда за казенный счет глобальные проблемы решать или книжку читать с лодкой на обложке?! Да, соглашаюсь, недостойно я себя веду — отвечаю под ваши одобрительные кивки профсоюзного деятеля с тяжелой кормой и таким же глазом, Иллария Михайловна, нельзя Мою Любимую Книжку читать здесь, недостойна она… конференция ваша, чтоб здесь Эту Книжку читать. Ее надо — на берегу пруда, под шорох сосен или как Миша, один, есть у меня знакомые Миша и Надя.

О них надо отдельно вообще писать. Так вот, Миша — ох умеет счастливым быть, ох умеет! — бутерброд из душистого черного хлеба с сыром, чашка сладкого чаю с конфетой вприкуску, в печке дрова потрескивают, притомившаяся Надя на диване сладко посапывает, ходики тик-так — вот это как раз та самая компания для Моей Любимой Книжки с лодкой на обложке, а не ваш форум…

А с другой стороны, ну что делать на таких форумах, как ваш, Иллария Михайловна?! Сидишь, бывало, и мысленно целишься в докладчика, как лучше его пришлепнуть, в какое конкретное место, чтоб он уже заткнулся, — такие вот кровожадные мысли приходят в голову. Ну, вообще. Вас же не книжка моя расстроила тогда, признайтесь себе, Иллария Михайловна. Не книжка.

Вы мне позвонили, мол, прическу сделать не забудьте, пожалуйста, Марианна Борисовна, и поприличнее оденьтесь. Нет, я, наверное, произвожу впечатление уголовницы, которая может в тренировочных штанах с пузырями на коленях явиться на конференцию, конечно, да. Вы могли бы ожидать от меня чего угодно, Иллария Михайловна. Конечно, я могла бы прийти лохматая, и под хмельком, и с синяком под глазом, почему нет? Кх-кх, н-да… Но для вас, Иллария Михайловна, я сделала исключение — надела новый свитер цвета топленого молока… И волосы мои пахли лугом и блестели, и мерцали, и перекатывались волнами на плечах, как вам и во сне не снилось. И что? Вы за меня порадовались? Для вас же старалась… Хмыкнули так неодобрительно и глазом сверкнули недобрым…

Кстати, Иллария Михайловна, о прическе. Однажды я пришла на родительское собрание в класс своего сына, одиннадцатиклассника Даниила. Опоздала немного, вошла в класс, свободной оказалась только первая парта, куда я и села. И вдруг учительница химии встает и говорит, вот, мол, хорошо, что вы пришли, родительница Даниила, хорошо. А то вас не допросишься вообще никогда, а тут вот — очень кстати вы наконец соизволили, пришли, явились — не запылились… И сын ваш высокомерный, и в окно смотрит, когда я, заслуженная учительница, объясняю новую тему, а подымешь его, он всегда все знает. И никогда помощь свою не предложит, чтоб пробирки или спиртовки в лаборантскую отнести, тетрадки в учительскую… Словом, не нравится он мне…

— Нет, а как ты хотела?! — успокаивает меня Валентина Григорьевна, классный руководитель моего сына, одиннадцатиклассника Даниила, — она, химичка заслуженная, сегодня целый день в школе, в синтетическом темно-синем платье 60-го размера в жару, с ее-то 102 килограммами авторитета! Целый день. А ты мало что дома сидишь в декретном отпуске с маленькой девочкой, явилась сюда в возмутительно открытом салатовом платьице с ромашками и рукавчиками-крылышками, пропорхнула к первой парте, опустилась легко, как бабочка, на сиденье, тряхнула гривой своей с отливом рыжим, все мужчины уже вообще забыли, для чего пришли. И ты хочешь, чтобы после такого она твоего сына похвалила?!

Это я к тому, что, Иллария Михайловна, лучше бы вы меня не предупреждали по поводу сделать прическу… Ну зачем вы… У вас у самой же настроение и испортилось… И что вы сделали?! Вы цапнули Книжку! Вырвали Мою Любимую Книжку из моих рук и унесли к себе на сцену в президиум… То есть вы, неисправимая заслуженная профсоюзная работник, как вы сами о себе говорите, со стажем «стописят» лет, забрали у меня Книжку, как учительница начальных классов забирает у двоечника подшипниковые шарики, его неоспоримую драгоценность, выменянную на два «Сникерса», с которыми он увлеченно играет на уроке природоведения, не слушая новый материал.