Марианна Гончарова - Чёрная кошка в оранжевых листьях

Свадьба. Ирочка такая воздушная, изящная, с узкой талией, в платьице белом, Даня — в парадном офицерском кителе. Распорядительница, залакированная, в бархате, шипит: мать невесты, станьте сюда! Мать жениха, станьте с этой стороны. Мать жениха! Матьжениха! Где матьжениха! И орет поверх моей головы. А я стою, жду спокойно, когда она откричится и найдет того, кого ищет. Стою, от счастья чуть не плачу — детей моих рассматриваю, Иру и Даню, о чем-то своем думаю, что надо выглядеть посолидней, что надо посуровей, посуровей! Чтоб потом на фотографиях достойно войти в семейный архив… Чтоб внукам за меня не было стыдно. И правнукам. И главное — не смеяться! Не смеяться! А эта бархатная дама в ленте через весь живот вдруг мне:

— Матьжениха! Так это ж вы! Что ж вы тут передо мной стоите насупленная и не откликаетесь?! Вы!

— Я? — спрашиваю растерянно…

— Вы-вы, Матьжениха в легкомысленной кофточке… — говорит бархатная, — посерьезней надо бы, посерьезней! (Да куда уж посерьезней, и так из последних сил…)

Хвать она меня за плечо, как в школьном хоре, и поставила аккуратненько, где мне положено стоять. И с таким укором на меня. Говорит-говорит, а сама опять — зырк на меня осуждающе. Нет, ну разве я могу отзываться на такое имя? Вернее, кличку — Матьжениха! Я ж не пудель. И не Гюльчатай какая-нибудь из гарема, чтоб на такое имя отзываться. Позвала бы меня ласково и спокойно:

— Гончарова…

Я бы тут же руку подняла, мол, к доске хочу… Или: а где тут у нас Данина мама? Я бы с радостью… Словом, ЗАГС я с трудом выдержала. Но венчание… Ой, прости меня, Боженька милосердный, и спасибо, что ты сделал так, что мой сын Даня не заметил моего смеха. Нет, ну забавны пути твои, Господи, согласись… Этот батюшка радостный румяный волоокий с бородой и косичкой… (Говорили, что он медучилище окончил, по специальности «фельдшер скорой помощи» и свою профессию в анкетах писал «хфельдшир», и очень боялся уколы делать. Но потом освоил смежную специальность — фельдшер душ человеческих. И тут у него лучше получалось.) Как он торжественно от всего сердца пожелал нашей интеллигентной Ирочке, выпевая ласково тенорком: «…и чтоб была плодовии-и-ита аки ко-о-оза!» Так у меня засело это «плодовита аки коза, плодовита аки коза…». И все… Лариса, Матьневесты, только кулак мне издалека показывала, головой качала и глазами делала «умоляю-умоляю…».

Ничего, выдержали и это.

И вот совсем недавно, год назад, Даня приходит сосредоточенный, скоро-скоро, мама, предстоят тебе новые испытания — давай, привыкай к мысли, что станешь бабушкой, а то мы тебя знаем, еще не хватало, чтоб ты в роддом Ирку с ребенком проведать на велике прикатила и в шортах.

Как же я обрадовалась!!! И сразу поставила им условие, сразу:

— Чтоб был мальчик! — вот так твердо и однозначно сказала я: — Или девочка!

А потом подумала и строго добавила:

— Одно из двух! Мальчик или девочка! — а потом еще немного поразмыслила: — Или двойня! Все!

Нет, ну видите, как я все-таки остепенилась, повзрослела, да?

Ирочка прошла обследование ультразвуком и принесла первую фотографию маленького. Не знаю, где там на том снимке что было, и кто, но я поняла тогда, что младенец — копия я. Ручки, ножки, глазки… И шустрый.

А потом, когда мы узнали, что будет действительно мальчик, мы сразу стали звать его юным князем Андреем Данилычем и читать ему сказки Александра Сергеевича. А что? Интересно, а на каких сказках лучше учиться становиться бабушкой? Конечно, на Пушкине.

И музыку ему включали классическую. Чтоб малыш не отупел у нас в деревне. И разговаривали с ним все. И гладили Ирочкин живот, чтоб мальчик наш знал, что ждет его тут добрая и любящая компания.

Ну и вот — он наконец родился… Какая героическая оказалась наша Ирка, так это надо отдельный рассказ писать… Сегодня — об Андрее.

Мы с ним увиделись где-то часа через два после его рождения. Я все переживала, как же мы встретимся, и очень хотела ему понравиться. Я даже надела новую кружевную белую блузку с аметистовой камеей моей бабушки. Все ждала, что вынесут сейчас спящую красненькую гусеничку, крохотную копию-подобие будущего человека. А вынесли подлинник — настоящего маленького прекрасного мальчика с точеным носиком и лучистыми глазами. Князя. Он с интересом рассматривал меня, и под его осмысленным умным и оценивающим взглядом — посерьезней надо бы! Посерьезней! — я даже несколько смутилась… Ну надо же… Такой маленький, а кажется, все обо мне знает.

И все! Жизнь ликующе покатилась теперь под Андрюшиной звездой. Вот он научился держать голову, вот — улыбаться, гулить, хватать рукой игрушку…

Недавно ему исполнилось пять месяцев. Сегодня вечером он научился смеяться вслух, во весь голос. Он, моя радость благоуханная, научился не просто смеяться. А весело и легко хохотать! Он лежал и с большим аппетитом смаковал свой собственный кулачок, а как только я наклонилась над ним, он радостно улыбнулся. Еще бы — у него на самом деле очень потешная бабушка…

— Добрый вечер, — сказала я.

— Хе! — счастливо и беззаботно улыбнулся Андрей.

— Скоро-скоро мы пойдем с тобой в цирк! И в зоопарк!

— Хи! — ответил мальчик.

— Будем играть в футбол и в теннис…

— Ха-ха!

— И «Алису» будем читать, и «Денискины рассказы»…

— Ха-ха-ха!

— Еще столько впереди интересного и смешного!!!

И вот тут Андрюша так знакомо, так беззаботно рассмеялся. И мы с ним так смеялись-заливались долго-долго… Прямо уморились, так хохотали. А потом он уснул. Но даже во сне продолжал улыбаться и хихикать.

А я смотрела на него не отрываясь, вдыхала его нежный теплый аромат и тоже задремала. И приснилось, как Лев Алексеевич вызывает меня к доске, а я — ну абсолютно не готова… И весь девятый «А» начинает мне подсказывать…

В институте Филатова. Выхожу из кабинета моего доктора, он меня провожает, тепло прощаемся. Вдруг в конце коридора появляется небольшая очень живописная процессия. Впереди, уверенно и легко ступая, помахивая юбками, движется толстая высокая цыганка. За ней следом два цыгана непонятного возраста, один с кривыми ногами в узконосых белых сапогах на каблуках, второй — в ярко-зеленом пиджаке.

Я делаю стойку, вся превратившись в слух.

Цыганка подплывает к моему доктору и грозно:

— Доктор, это ты мне операцию делал?!

— Я? — мой доктор испуган и растерян.

— Ты! — рассматривает с ног до головы. — Он?! — цыганка обернулась на одного из своих сопровождающих.

— Он-он… — с ленцой ябедничает зеленый, склонив кудрявую голову к плечу и поигрывая большим ножом.

— Точно он, — подтверждает второй в сапогах, рассматривая свои отполированные ногти на руке, — такой был, в белом халате. Точно он.