Катрин Лове - Месье и мадам Рива

На следующий день после разговора с терапевтом, который не стоило упоминать и тем более подробно прописывать в этой книге, я вошла в аптеку. К сердцу я прижимала сумку. Во внутреннем кармане лежал рецепт, выписанный Пилар С. по моей просьбе. Выписывая рецепт, докторша рассуждала, но мысль была мне не вполне понятна, хотя все слова в отдельности я уловила. Назначенное лекарство не имело отношения к болеутоляющим или волшебной пилюле. Оно просто делало свою работу при условии соблюдения мною определенных правил: мне запрещалось пить алкоголь, и я должна была следить за дозировкой и принимать таблетки по часам. Дальше страдающему организму предоставлялась возможность поработать с веществом самостоятельно. «Тут дело обстоит примерно как с книгами, — заявила Сандеман, — у каждого человека своя реакция». Видимо, докторша вспомнила о том, что я часто приводила в пример абстрактного читателя. Вряд ли многие пациенты так делают. Чтобы далеко не ходить, мадам Сандеман объяснила мне, что лекарство — противотревожный антипсихотический нейролептик, содержащий барбитуровую кислоту, обладающий таким широким спектром действия, какой ему только исхитрилась приписать фармацевтическая компания с продвинутым маркетологом, — будет действовать как защитная маска. Я сразу представила себя в бальной зале с колоннами, только вместо парика и маски у меня лекарство. И вот я уже могу изображать мадам де Помпадур среди позеленевших от зависти гостей. В отличие от обычного атласного платья для бала, лекарство обещало мне гармонию с самой собой. «С таким средством, — сказала доктор Сандеман, — вы будете по утрам петь, и танцевать, и с аппетитом поедать тосты, а не чувствовать тяжесть бытия и не думать о том, что все кругом скучное, мутное и не стоит внимания». На очевидный вопрос, который я, разумеется, не могла не задать, а именно — зачем себя обманывать? — госпожа Сандеман ответила со всей честностью. С философской точки зрения, обман не имеет смысла. Но с медицинской точки зрения, смысл есть. Доказано, что лекарство нейтрализует пагубное воздействие на организм депрессии, продлевает жизнь, пациент чувствует прилив сил, радость, желание двигаться вперед, а это немаловажно даже в мировом масштабе. «Таково мое заключение», — сказала докторша. «Медицинский вердикт?» — спросила я. «Он самый», — ответила Сандеман.

На следующий день после того, как мне выписали рецепт, я добралась до прилавка, за которым царствовал фармацевт. Он кивнул мне, когда я только вошла, потому что, увы, я не отличаюсь осторожностью. Не уверенная в судьбе рецепта, я решила наведаться в аптеку, чтобы прощупать ситуацию, проникнуться атмосферой, но мне не повезло — народу в помещение набилось слишком мало, чтобы занять всех продавцов. А я готовилась сделать выбор. Потому что держать в сумке рецепт на сильнодействующее психотропное средство — это одно, а пересечь порог аптеки, вместо того чтобы пройти мимо, — уже другое. Мы все вечно убеждаем себя в том, что совершаем те или иные поступки, потому что так решили. А еще чаще — потому что у нас нет выбора. И мы встаем по утрам, выходим на холод, едем на работу в битком набитом транспорте, изо дня в день годами тратим силы на то, что нас абсолютно не интересует. Успешно ли на зависть окружающим складывается наша карьера, или мы не удовлетворены и нам тяжело, вопрос выбора все равно перед нами встает: спросили ли мы себя, чего мы хотим? Оказывались ли мы в жесткой ситуации выбора между А и Б? Войдя в аптеку и приблизившись к прилавку, я решала проблему выбора: достать рецепт из сумки или нет? Фармацевт стоял передо мной, готовый услужить.

— Здравствуйте, мадам.

— Здравствуйте, месье.

— Чем я могу вам помочь?

— Тут такое дело…

— Да-а?

— Я бы хотела знать, что вы думаете о селективных ингибиторах обратного захвата серотонина, а именно… подождите, сейчас я покажу вам рецепт! Вот он. Потому что, мне кажется, лечение хронических психических заболеваний или временных расстройств с помощью химии — неоднозначное решение. Ведь реальная польза не совсем доказана. Думаю, месье, что вы, стоя за этим прилавком и продавая вещества, спрос на которые за последние годы очень вырос, особенно в изысканных странах вроде нашей, должны лучше меня, простой смертной, представлять себе побочные эффекты. Я бы хотела знать, как себя чувствуют ваши клиенты, покупающие этот препарат ежемесячно. То есть приходят ли они к вам на своих ногах, живые, с улыбкой, полные сил, или у них течет слюна, взгляд затуманен, язык заплетается? Вот такие у меня вопросы, но прежде всего я хочу знать, приглашают ли фармацевтические компании вас лично как фармацевта в учебные поездки в жаркие страны с чудесными пляжами?

— Мадам, я…

— Да?

— Вы многое хотите знать, если я правильно понял.

— Именно.

— Вы есть в нашей медицинской базе данных?

— Нет. Отнюдь.

— В таком случае, может, в вашем районе есть аптека, где вы зарегистрированы в базе данных? Следует пойти именно туда, и там ваш знакомый фармацевт будет рад продать лекарство по рецепту, а заодно ответить на вопросы.

— Увы, нет такой аптеки.

— Нет?

— Я редко бываю в аптеках, месье. А к вам я зашла, потому что мне понравилась вывеска. Я подумала: надо же, не слишком большая, не слишком маленькая, одновременно серьезная и симпатичная аптека, здесь мне честно обо всем расскажут, хотя, конечно, мы с вами понимаем, что нулевого риска не бывает, и я приму решение относительно своего здоровья.

— Спасибо за комплимент, мадам.

— Не за что.

— Спасибо, что выбрали нашу аптеку.

— Конечно.

— Я управляю этой аптекой уже двадцать восемь лет. Семейный бизнес. Вообразите, я фармацевт в четвертом поколении. Признаться, я горжусь этим. Сомневаюсь, что пятое поколение продолжит дело. Времена не те.

— Боже мой!

— Это так. Думаю, вы знаете, что независимых аптек становится все меньше, и мы прозябаем, тогда как огромные сетевые аптеки с их невероятными скидками процветают, и скоро поставщики заломят такие цены, что мы просто вымрем, как динозавры. Поэтому, раз уж вы мне задали вопрос, я отвечу: нет, мадам, я никогда не участвовал и не буду участвовать в бесплатных семинарах фармацевтических компаний, потому что меня на них не приглашают. Во время каникул я катаюсь на лыжах с женой и детьми в Куртепуант-Десю, снимаю квартирку за триста пятьдесят евро в неделю, места мало, но есть все необходимое, и мы уже привыкли. Что до летних каникул, то мы проводим их в шале, не очень высоко в горах, мой отец оставил мне его. Кажется, я уже говорил, что отец тоже был фармацевтом во времена, более благоприятные для развития независимого бизнеса. А что касается шале, то его давно пора покрасить, кроме того, там надо менять всю электропроводку, но дела плохи, и я подумываю продать домик, отложить деньги, потому что дети еще учатся. И кстати, поскольку вы, кажется, любите вдаваться в подробности, скажу вам, что убедил старшего сына заниматься робототехникой, а не фармакологией. А вот моя младшая дочь удивила нас с женой — решила посвятить себя финансовой инженерии, хотя ни я, ни супруга, бухгалтер, не пытались давать ей советы относительно профессии.