Лариса Исарова - Записки старшеклассницы

После уроков побежала к Вере. Она сидела в комнате с какой-то крашеной теткой. Тетка эта плакала и причитала, а Вера слушала ее с застывшим лицом, точно отключенная. Когда эта трещотка меня увидела, она обрадовалась, перестала вопить, навела размазанную косметику и сказала:

— Вот и чудненько, и подружка появилась. Я побегу, девочки, у нас еще много хлопот, а вы вместе погорюйте, за компанию всегда легче…

И только она убежала, как Верка упала в подушку и начала навзрыд плакать, никак я ее успокоить не могла. Я предложила вызвать Павла, а она рукой махнула и все приговаривала, какая она была неблагодарная, как не ценила мать, как мать ей все прощала, а она ее только высмеивала в лицо…

Как страшно! Главное — непоправимость… Верка больше всего страдала, что уже не исправить, что мать теперь никогда не узнает, не поймет, как она ее на самом деле любила. Она все плакала и вспоминала ее заботу, ее подарки, ее поучения. Мать очень боялась, чтобы Верка «не сбилась с пути», не повторила ее ошибок.

Я слушала и поражалась, какая она беспомощная, хотя раньше она меня всегда поучала. По ее мнению, главное — замужество, к нему надо стремиться любой ценой, идти к цели, как торпеда. Оказывается, Верка страшно боялась одиночества, точно предчувствовала его. А ведь красивая, способная… Или это судьба матери ее так изуродовала?

И еще она сказала, как завидовала мне, что у меня есть отец, и чудесный отец, как ей было больно приходить к нам, как она не понимала моего хамства к нему. Она бы «ноги ему мыла» — ее собственные слова.

И только тут до меня дошло, какое это счастье — иметь отца. Особенно такого заботливого, как мой, способного и выслушать, и понять, и простить. Правда, не всегда: он очень вспыльчивый. Но ведь и я такая, почему же я себя в нем не видела?

Верка объяснила, что и замуж рано она собралась, чтоб хоть кто-то за ней, как старший, смотрел, опекал, чтобы и у нее был человек, на которого можно было бы опереться, чтоб прикрыть мог, как каменная стена. А я думала о Павле, и не очень-то мне верилось в его надежность…

Сидела я у нее долго, пока не пришли наши ребята. И тут оказалось, что самый практичный у нас Гриша. Он здорово во всяких бумагах разбирается, сразу нашел для каждого дело.

Мне поручил поехать в больницу, куда отвезли Верину маму, взять справку о ее смерти для загса. А когда я выскочила на улицу, встретила Павла. Он неторопливо шел к Вере, поздоровался со мной как ни в чем не бывало и спросил лениво:

— Ну как, сильно психует?

— Ясное дело…

Он вздохнул, и на его крепеньком розовом лице отразилось раздражение.

— Ох как это некстати! У меня скоро практика, обещали послать по обмену за границу…

— Но ей же надо помочь.

— Кто спорит! Раз надел петлю на шею, не развяжешься сразу…

И я поняла, что Вере от него будет мало пользы.

Я пока бегала по ее делам, все о своих родителях думала. Вдруг за них стало страшно. У отца больное сердце, да и мама постоянно болеет. Я вспомнила, как они со мной нянчились, воевали, убеждали, а я только огрызалась, дулась, куксилась. Все-таки я вела себя как неблагодарная хавронья. Сидела на шее, им жизнь портила, все принимала как должное.

А ведь мне повезло с родителями. Отец не алкоголик, мать — с высшим образованием, какие хочешь книжки достать может. В последнее время даже под влиянием Инны стала интересоваться моими «туалетами», заказала два новых платья в ателье. Ну, а в смысле колкостей, так я тоже не сахар, иногда так огрызнусь, что она плачет, а отец принимает валидол, и у него дрожат долго руки…

Никогда я раньше не думала, не понимала, что жизнь человеческая настолько непрочная, что в любую минуту я могу остаться одна на свете. Привыкла жить за их спиной, точно так и надо, не может быть иначе.

И я давала себе слово перемениться, пока есть время, стать им другом, а не обузой (так мама называет меня в минуту ссоры) и вообще — повзрослеть.

И еще нельзя бросать Верку. Она совсем растерялась, а эта дурацкая компания может ей всю жизнь сломать, если не вмешаться. Но кому о ней рассказать всю правду? Взрослые ведь бывают необыкновенно бестактными, а у нее такое состояние, что она на себя рукой махнула, она теперь ничего хорошего от жизни не ждет…

Только вернулась от Мар-Влады.

Ей я рассказала все, что случилось с Верой. Вера сама мне позволила, она сказала с усмешкой: «Подумаешь, мне терять нечего…» И осталась сидеть во дворе, возле ее подъезда, несчастная, как бездомная собачонка.

Я спросила Мар-Владу, можно ли привести к ней Веру.

— Но что я могу?

— Хоть бы появился у нее человек, с которым она была бы откровенна, решилась посоветоваться, чтоб хоть кто-то ее делами интересовался, ругал…

Мар-Влада задумалась, а я смотрела на нее и мысленно подсказывала слова, я так ждала, чтоб она сказала: «Пусть приходит и здесь остается».

Разве этого не могло быть? Неужели все только моя фантазия? Но ведь она одинока, протянула бы ей руку…

Мар-Влада улыбнулась.

— Требуешь, чтоб я взяла ее на воспитание?

Она всегда угадывала мои мысли, точно я для нее была прозрачная.

— Но она не ты, с такой у меня не будет контакта, пойми…

Я ничего не отвечала, я только так смотрела на нее, что у меня глаза заболели.

— Ну не прожигай меня насквозь, не надо…

Она встала, подошла к окну, стала смотреть на Веру, сидевшую на скамейке.

— Ты великий мечтатель! — сказала она, не оборачиваясь. — Но жизнь куда жестче. Наверное, я кажусь тебе эгоисткой, но у меня нет сил на привыкание к чужому человеку, мне хорошо у себя, в одиночестве, с книгами, мне легко без обязанностей, забот…

Я даже вздрогнула: я вспомнила толстую Лену. Почти ее слова!

Мар-Влада замолчала, а я представляла, как они бы жили рядом, помогли бы друг другу, разделили обязанности по дому. Верка — отличная хозяйка, она бы и готовила и убирала, а Мар-Влада только командовала. Я хотела начать ей все это объяснять, но посмотрела на ее спокойное, отчужденное лицо и поняла, что мама права, когда говорила, что я постоянно сочиняю сценарии и пытаюсь осуществлять их в жизни.

— Ладно, позови ее! — сказала Мар-Влада.

Я выскочила за Веркой, притащила, втолкнула ее в комнату и сбежала.

Они должны, обязательно должны понять друг друга без меня…

Ну разве не теплее людям жить, когда они не одиноки?!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.