Джон Голсуорси - САГА О ФОРСАЙТАХ

— Чем могу служить? — иронически осведомился Суизин.

Венгр был возмущен. Почему Суизин не выполнил своих обязанностей вчера вечером? Чем он может оправдать свой поступок? И как можно назвать такое поведение?

Суизин, очень похожий в ту минуту на бульдога, спросил у Кастелица, какое ему до всего этого дело.

— Какое дело? Дело джентльмена! По какому праву англичанин преследует девушку?

— Преследую? — проговорил Суизин. — Значит, вы шпионили за мной?

— Шпионил? Я, Кастелиц… Маурус Иоганн Кастелиц? Это оскорбление!

— Оскорбление, — издевался над ним Суизин. — Вы хотите сказать, что вы не торчали здесь под окном?

Кастелиц прошипел в ответ:

— Если вы не уедете сами, я заставлю вас это сделать своей шпагой, понятно?

— А если вы немедленно не уберетесь отсюда, я вышвырну вас в окно!

Несколько минут Кастелиц говорил по-венгерски, а Суизин ждал с натянутой улыбкой, глядя на него остановившимся взглядом. Он не знал венгерского.

— Если завтра вечером вы еще будете в городе, — закончил Кастелиц по-английски, — я плюну вам в лицо на улице.

Суизин смотрел в окно на удаляющегося Кастелица, который заставил его так сердиться и беспокоиться, но в то же время забавлял его. "Ну что ж, решил он. — А ведь мне, пожалуй, не поздоровится".

Думать об этом было неприятно, но эта мысль не покидала его и еще больше укрепила его решимость. Теперь он думал только о том, как увидеть Рози: в нем кипела кровь от ее поцелуев.

На другой день Суизин долго раздумывал, как быть. И решил пойти к Рози не раньше пяти часов. "Нельзя унижаться", — думал он. Было начало шестого, когда он наконец вышел на улицу и с замирающим сердцем направился к дому Болешске. Подходя, он был почти уверен, что увидит Рози в окне, но ее не было. К его удивлению, окно было закрыто; даже цветы под ним казались привядшими. Он постучал. Никто не ответил. Тогда он принялся колотить в дверь кулаками. Наконец вышел мужчина с рыжеватой бороденкой и желчным лицом, которое чаще всего можно встретить у сапожников, ведущих свой род от тевтонов.

— Что за шум? Чего вам надо? — спросил он по-немецки.

Суизин указал на лестницу. Человек усмехнулся и покачал головой.

— Мне нужно пройти наверх, — сказал Суизин.

Сапожник пожал плечами, и Суизин бросился вверх по лестнице. В комнатах никого не было. Мебель стояла на месте, но нигде ни души. Один из его букетов увядал в стеклянной вазе; зола в камине остыла, и каминная полка была усыпана мелкими клочками бумаги. В комнате уже стоял нежилой запах. Суиэин прошел в спальню, где долго и бессмысленно глядел на кровати девушек, стоявшие рядом у стены. На глаза ему попалась лента; он поднял ее и положил в карман, словно хотел сохранить доказательство того, что Рози когда-то существовала. Перед зеркалом были разбросаны булавки и рассыпана пудра. Он посмотрел на свое взволнованное лицо и тоскливо подумал: "Меня обманули". Голос сапожника вернул его к жизни:

— Tausend Teufel! Eilen Sie, nur! Zeit ist Geld. Kann nicht langer warten! {Тысяча чертей! Что вы там застряли! Время — деньги! Я не могу больше ждать! (нем.).}

Суизин медленно спустился по лестнице.

— Куда они уехали? — с трудом спросил Суизин. — Даю фунт за каждое слово, сказанное по-английски, фунт стерлингов! — И он изобразил пальцами кружочек.

Сапожник усмехнулся:

— Geld! PffI Eilen Sie, nur! {Деньги! Пфф! Торопитесь же! (нем.).}

В душе Суизина поднималась мрачная злоба.

— Если не скажешь, тебе будет хуже! — закричал он.

— Sind ein Komicher Kerl, — сказал сапожник. — Hier ist meine Frau {Вы шутник… Вот моя жена, (нем.).}.

По коридору торопливо шла старая женщина и кричала по-немецки:

— Не отпускай его!

Сапожник сердито проворчал что-то, повернулся спиной к Суизину и, шаркая ногами, ушел.

Женщина быстро сунула в руку Суизину письмо и так же быстро отошла в сторону. Письмо было от Рози.

"Простите, что я, уезжаю, не попрощавшись. Сегодня отец получил из нашего родного города вызов, которого мы так долго ждали, — писала она. Через два часа мы уедем. Я молюсь святой деве, чтобы она оберегала вас и чтобы вы не совсем забыли меня. Ваш друг, который никогда вас не забудет.

Рози".

Прочитав записку, Суизин почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, но тут же в нем заговорило упрямство. "Я не сдамся", — подумал он. Показав соверен, он попытался объяснить женщине, что она получит монету, если скажет, куда уехал Болешске. В конце концов она написала несколько слов в его записной книжке. Суизин отдал ей монету и поспешил в "Золотые Альпы", где был официант, знавший английский язык; он перевел: "В три часа они уехали в карете по направлению к Линцу. У них плохие лошади. Господин едет верхом на белой лошади".

Суизин немедля нанял экипаж и помчался по дороге к Линцу. Около парка Мирабель он увидел Кастелица и насмешливо усмехнулся: "Ну, этого я все-таки провел. Болтать эти чужеземцы мастера, — но что они умеют делать?"

Настроение у него поднялось, но скоро он опять приуныл. Догонит ли он их? Прошло три часа с тех пор, как они уехали. Правда, последние две ночи шли дожди и дороги испортились, кроме того, у них плохие лошади и багаж, а у него лошади отличные, кучер получил на чай, так что часам к десяти вечера он может их нагнать. Но хочет ли он этого? Какой же он дурак, что не взял своих вещей, тогда у него был бы приличный вид. Хорош же он будет, не имея возможности переменить сорочку и побриться! Он с ужасом представил себя заросшим щетиной и в несвежем белье. Подумают, что он сошел с ума. "Я сам себя подвел, — промелькнуло у него в голове. — Ну что, черт возьми, я им скажу?" Он мрачно уставился в спину кучера. Затем он снова перечитал письмо Рози — оно еще сохранило аромат ее духов. Так он ехал в наступающей темноте, страдая от тряски, угрызений совести и неодолимой страсти.

Вскоре совсем стемнело. Стало холодно, и Суизин поднял воротник пальто. Ему вспомнилась Пикадилли, и вдруг вся эта сумасбродная погоня представилась ему каким-то опасным и нелепым делом. А там — освещенные улицы, приятели, комфорт. "Довольно! — размышлял он. — Почему они не оставят меня в покое?" Но было неясно, что он подразумевал под словом "они": условности, семейство Болешске, свои чувства или эти преследовавшие его воспоминания о Роэи. Если бы он захватил хоть один чемодан! Что он скажет? Чего он добивается? Суизин не находил ответа. Даже тьма вокруг казалась не такой мрачной; как его чувства. Он то и дело вынимал часы. В каждой деревне кучер останавливался и наводил справки. Было уже начало одиннадцатого, когда он резко осадил лошадей. Холодно мерцали звезды, у дороги виднелось заросшее тростником озеро, освещенное луной. Суизин вздрогнул. Дорогу экипажу преградил всадник, но он упрямо приказал: "Погоняй!" Оказалось, что всадник на костлявой белой лошади, похожей на какое-то крылатое существо, — это Болешске. Он стоял, преграждая путь, в руке у него был пистолет.