Анна Броделе - Верность

Дижбаяр и Ливия вышли встретить гостей. Среди прибывших была молодая женщина с огненно-рыжими волосами. Увидев Ливию, она удивленно воскликнула и бросилась к ней.

— Ливия! Неужели это ты? Ты здесь?

Ливия, всмотревшись, радостно схватила протянутую ей руку:

— Илма!

Когда-то она вместе с Илмой Стурите выступала в одном клубе — Илма пела, а Ливия играла в драмкружке. Потом Ливия ушла на театральный факультет, и с тех пор они не виделись.

Ливия повела Илму к себе. Она была очень рада увидеть старую приятельницу.

— Ты стала совсем другая… я даже не узнала тебя сразу, — говорила она. — Погоди, у тебя волосы ведь были не рыжие.

Илма приводила себя в порядок перед зеркалом.

— Но мне идет, правда?

— Значит, тебе удалось попасть в филармонию? — спросила Ливия не без зависти. — Ты училась?

— Да… немножко, — коротко ответила Илма. — А как ты живешь? Что делаешь тут?

Ливия, заваривая кофе, рассказывала гостье о себе, о Дижбаяре, о Силмале и расспрашивала Илму о старых рижских знакомых. Дижбаяр еще не вернулся.

— Начнем без Карлена. Он сейчас придет.

В это время по двору прошли Юрис и Инга. В ту минуту, когда Илма их увидела, они обменялись взглядами и рассмеялись.

— Что он тут делает? — вырвалось у Илмы.

— Да разве… ты знаешь его? — удивилась и Ливия. — Это наш председатель колхоза.

Илма провожала Юриса взглядом, пока он с Ингой не скрылся в двери дома.

— А эта… женщина кто? — спросила она, не отвечая Ливии.

— Библиотекарша. Из Риги она.

— Жена, значит?

— Будущая, видимо… а может, и теперешняя, откуда мне знать! — ухмыльнулась Ливия, наливая гостье кофе. — Так ты знаешь его?

— Немножечко, — многозначительно ответила Илма.

— Роман? — У Ливии разгорелось любопытство.

— В этом роде.

— В таком случае, ты имеешь возможность возобновить старое знакомство… отбей его у этой…

И в воображении Ливии уже зародилась идея — вот было бы чудесно! Что сказала бы тогда эта гордячка и нахалка. Погоди только, погоди!

И Ливия сказала Илме:

— Ну, знаешь, он стоящий парень. Приберешь такого к рукам — горя знать не будешь!

Увидев Юриса, Илма вспомнила, как она познакомилась с ним, тогда еще неуклюжим, угловатым юношей, четыре года назад в рабочем клубе и как у них завязалась интрижка. Но тогда он не представлял никакого интереса, а сейчас он председатель колхоза. Как это он вдруг стал председателем колхоза? Председатель — не пустяк, это знала и Илма… Возобновить старое знакомство было бы интересно. Но вопрос: захочет ли он? Тогда получилось… не очень красиво.

Илма быстро перебрала в памяти свою жизнь. С мужчинами ей не везло. Сразу же после Юриса она познакомилась с каким-то бухгалтером. Казалось, тот влюбился в нее, и Илма начала всерьез подумывать о браке. Она забеременела. Надеясь этим привязать к себе бухгалтера, она пошла на риск и не сделала аборта, но когда надежды на брак рухнули, было уже поздно. Три года назад у нее родился мальчик. Илме по сей день так и не удалось выйти замуж.

К вечеру она уже рассказала Ливии о всех своих злоключениях. Узнав, что у приятельницы есть ребенок, Ливия в недоумении пожала плечами.

— Как же это ты?.. Нет, ты поспешила! Ты должна очень серьезно подумать о себе! Пока женщина еще молода, она может все, но перевалит за тридцать, что тогда делать будешь?

Илма молчала. Она сама прекрасно понимала это.

— И ты так просто дала этому человеку уйти? Ну, знаешь…

Немного спустя Ливия вернулась к разговору о председателе.

— Интересно, какое у него будет лицо, когда увидит тебя.

Илма пожала плечами.

Вечером Юрис пришел в Дом культуры еще задолго до начала концерта. Инга ждала его в библиотеке. Но не успел он переступить порог и закрыть за собой дверь, как вслед за ним вошла Ливия и, улыбнувшись, попросила зайти к себе: его там кто-то ждет.

— Кто? Ну ладно. Я сейчас… Ты, Ингочка, подожди — я недолго. — И он последовал за Ливией.

Илму Стурите Юрис сразу не узнал. Ему, правда, показалось, что он видел ее где-то, но рыжие волосы сильно изменили ее. Она встретила его укоризненным взглядом. Затем встала и пошла навстречу.

— Здравствуй, — фамильярно сказала она и протянула ему руку.

Юрис был ошеломлен. Он никак не думал увидеть когда-нибудь эту женщину, а тем более здесь, в Силмале. Неприятно ведь вспомнить, что ты когда-то был наивным, как ребенок, натворил глупостей, за которые потом было стыдно.

Субботние и воскресные вечера ребята общежития проводили в клубе, толпились в досиня накуренном буфете, танцевали, толкая друг друга, в битком набитом зале и снова шли вниз, в буфет.

На одном из таких вечеров Юрис познакомился с девушкой, участницей клубной самодеятельности, певшей в тот вечер какие-то песенки. Их познакомил его друг Виктор.

— Позволь представить тебя артистке, — сказал Виктор, протолкавшись сквозь толпу танцующих со своей партнершей.

Это была девица среднего роста, склонная к полноте, с большим некрасивым лицом, ее светлые волосы свисали на плечи. На обнаженной шее висел медальон.

— Наш передовик и весьма сознательный товарищ, — состроил гримасу Виктор. — А эта дама, Юрис, будущая артистка, будущая звезда, так сказать, — Илма Стурите.

— Очень приятно, — прощебетала будущая звезда, протягивая Юрису мягкую, теплую руку. — А вы очень распустились, Виктор. Я сержусь!

— Я удираю! — бросил тот в ответ. — Веселитесь, дети мои!

Юрис, оставшись наедине с девицей, не знал, что и делать. Та посмотрела на него необыкновенно темными круглыми глазами. Глаза ее Юрису не очень понравились — в них было что-то назойливое. Но он заставил себя быть любезным и пригласил новую знакомую танцевать.

Поздно ночью они вместе ушли из клуба.

— Будьте рыцарем и проводите меня до трамвая, — взяла его под руку Илма Стурите. — Я живу далеко-далеко — за Даугавой. Знаете, так неприятно ходить там ночью, но что поделаешь? — Она театрально вздохнула, затем игриво засмеялась.

Они шли по полупустым улицам. Илма продолжала болтать.

— Наверно, очень трудно быть передовиком, — сказала она по-детски наивно, — не правда ли? Я не могла бы… ни за что! Скажите, когда же человеку жить, если ему всегда надо быть сознательным и всегда у него какая-нибудь общественная нагрузка? Вы комсомолец и вынуждены это делать, а…

— Какие глупости! — с жаром перебил Юрис. — Неужели вы думаете, что человек может работать хорошо только тогда, когда его заставляют?

Неловко подыскивая слова, он пытался доказать, как она неправа. Илма слушала, слушала, затем вдруг тихо запела грудным тембром:

— Вы не обижайтесь, — засмеялась она, еще крепче сжимая локоть Юриса. — Я несознательная… я плохая… да, да! Но меня ведь никто не учит! Вы — первый человек, который разговаривает со мной серьезно. Мужчины обычно ведут себя легкомысленно… Вы совсем не такой…