Анна Броделе - Верность

Когда в зале погас свет, Инга встала, тихо выбралась между скамей и ушла. Она не могла видеть Юриса и хотела остаться одна.

Инга пошла по дороге в черной, как смола, ночи, борясь с порывами ветра, светя себе под ноги электрическим фонариком. Кружок слабого, тусклого света прыгал перед ней по кочкам и пучкам травы. Инга плакала. Она вспомнила теплую летнюю ночь, в которую Юрис провожал ее домой, так же светя фонариком. Он крепко держал Ингу за локоть и говорил: «Странно, мы так мало знаем друг друга, а у меня такое чувство, словно мы знакомы уже годы…»

Слова эти так живы, так живы в памяти Инги. Они обжигают как огонь. И у нее было такое же чувство, словно она с Юрисом знакома давно-давно — так близки они были друг другу!

А в Доме культуры кончилось представление, и в зале начали убирать скамейки, освобождая место для танцев. Люди постарше тоже расселись вдоль стен посмотреть на танцы.

Учитель Бенькис, который играл Таукшниса, первым пригласил Ливию на вальс. За ними постепенно одна за другой по залу закружились в танце и остальные пары.

Валия искала взглядом Атиса Рейнголда по всему залу, не сомневаясь, что он, как всегда, будет ее кавалером. И она не поверила своим глазам, когда увидела, как Атис тащит за руку Даце, которая, видимо, не хотела идти.

Валия презрительно надула губы. Нашел себе даму: такая тяжелая и неуклюжая — смотреть смешно! Ну и красотка! Ни бровей, ни губ — ничего у нее нет!

— Ну, хватит, — пыталась Даце уговорить Атиса. — Право, хватит… я ведь не умею.

— Тебе ничего не надо уметь, — упрямо ответил он. — Ты положись только на меня, уж я покружу тебя.

И Даце ничего другого не оставалось, как позволить вертеть себя. Они уже делали третий круг по залу, когда Даце через плечо Атиса увидела у дверей Максиса. Он только что вошел и, заметив Даце, кивнул ей.

— Ах, Максис приехал! — воскликнула она и хотела остановиться. Но Атис не отпускал ее.

— Знаешь, ты совсем неплохо танцуешь, — сказал он. — Ты сама уговорила себя, что не умеешь.

Ливия подошла к Теодору, который сидел рядом с матерью и наблюдал за танцующими. Ей еще не пришлось познакомиться с ним. Эгон, уезжая, высказался о двоюродном брате презрительно, однако Ливию привлекало все, что было овеяно заграничной романтикой. Она поздоровалась с Алине, с которой тоже почти совсем не была знакома, затем, улыбаясь, подала руку Теодору.

— Вы, наверно, и есть тот самый блудный сын, который вернулся в отцовский дом?

Теодор встал и пожал ей руку.

— Как будто так, — промолвил он.

Ливия уселась рядом и начала болтать.

Вальс кончился, и Даце высвободилась из рук Атиса. Но он и теперь не оставил ее в покое, а пошел за ней.

Даце искала глазами Максиса. Наверно, и он следил за ней и сразу же пошел, улыбаясь, ей навстречу.

— Я думал, что не поспею, — сказал он. — Аугуст застрял в одном месте. Но еще не все потеряно. Приглашаю тебя на следующий танец.

«Ишь какой дьявол!» — мысленно обругал его Атис и стал смотреть, как тракторист обучает Даце фокстроту.

Даце в самом деле совсем не умела танцевать фокстрот, но с Максисом она почему-то чувствовала себя очень свободно, хотя, танцуя, часто ошибалась и только смеялась. Они то и дело сбивались с такта и сталкивались с другими парами.

— Нам надо почаще танцевать, — сказал Максис, — и ты научишься.

— Мне кажется, я уже никогда не научусь, — отозвалась Даце.

— И как еще научишься!

— Ну, как ты съездил?

Максис начал рассказывать, осекся на полуслове и сообщил:

— Купил себе новые часы.

И поднял руку, показывая Даце часы.

— Теперь я верну тебе твои, — сказал он. — Ты очень выручила меня.

— Да что ты… ведь я сама виновата.

Музыка умолкла, и танцоры остановились.

— Я и тебе кое-что привез, — сказал Максис.

Даце покраснела до корней своих белесых волос.

— Зачем, Максис… я ведь сказала, что не надо!

— Я купил тебе несколько новых книг. Завтра принесу. Ладно?

— Ладно, — согласилась Даце и подумала, что это уж никак не понравится матери.

— Что теперь играют?

— Медленный вальс. Пошли!

Даце, не возражая, пошла за ним.

— Надеюсь, что вы навестите нас, — пригласила Ливия Теодора, вставая. — Мы с мужем будем очень рады.

— Спасибо, — сразу согласился он. — При случае зайду.

Она захихикала.

— Зачем ждать случай? Человек сам хозяин своей судьбы. Зайдите к нам хотя бы в среду вечером. Согласны?

— Хорошо, — поклонился Теодор. — Еще раз благодарю.

— Позвольте, я налью вам еще, — Ливия встала и взяла кофейник. — Булочки берите… не брезгуйте! Разве они не вкусные?

Они втроем — Теодор, Ливия и Дижбаяр — сидели на квартире Дижбаяров и пили кофе. На столе стояла и бутылка коньяку с рюмками.

Теодор уже успел рассказать про свои американские злоключения. Чета Дижбаяров выслушала его с большим вниманием.

— И вы в самом деле мыли посуду? — недоверчиво переспросила Ливия.

— Мыл.

— Ну, это совсем по-американски, — заключила она. — А ты, Карлен, в своей жизни еще ни одной тарелки не помыл! Видишь, за границей мужчины моют посуду. У нас же никогда. Все женщины да женщины.

— Да ну тебя, болтунья!

— Расскажите еще что-нибудь, пожалуйста!

— Но я в самом деле не знаю, что вам рассказывать? Все было тяжело, не было ничего хорошего.

— Ой, как раз наоборот — для меня все, все очень хорошо! И очень интересно! Ведь это совсем другой мир. Я отдала бы десять лет жизни за то, чтобы пожить там хоть год, хоть несколько месяцев!

— Ну, ты говоришь глупости, Ливия… Вы не обращайте на нее внимания, у нее такая восторженная натура. Ей все равно чем, лишь бы восторгаться. Разрешите налить вам еще капельку коньяку, — хозяин дома потянулся к бутылке.

— О нет, Карлен, я восторгаюсь не всем, далеко не всем!

Она смотрела на Теодора и улыбалась. Этот человек… человек с другой планеты. Он совсем, совсем чужой. У него необычное выражение глаз, необычные жесты и все, все у него другое! Даже запонки и те какие-то необыкновенные.

И Ливия, не в силах побороть желание хотя бы дотронуться до него, словно невзначай, положила свою ладонь на рукав Теодора.

Жаль, что он так скуп на слова и неоткровенен. Но это понятно. Он боится. Даже двоюродному брату Эгону не сказал того, что думает, — несомненно, это так. А тот, дурак, поверил. Ха, ха!

Ливия посмотрела на гостя, как сообщница.

— С нами вы можете быть откровенны. Мы ведь все понимаем.

Теодор растерялся.

Дижбаяр недовольно сдвинул брови.

— Ливия, может, ты принесешь нам горячего кофе?

Она усмехнулась и, лукаво взглянув на Теодора, вскочила и ушла на кухню.