Елена Анопова - Блудная дочь возвращается

- Да тебя, тебя! Иди скорее, только говори побыстрее, а то Юрка вернётся, а мне должен (не помню кто) позвонить! - нервничала Женька.

На другой стороне провода оказался тот самый «сын знакомой», который, представившись, стал настойчиво просить о встрече. Я увиливала как могла, но грубо оборвать разговор было не в моих правилах.

- Ленка, заканчивай трёп! Да договорись ты как-нибудь, только вешай трубку скорее! - вопила над ухом Женька.

- Хорошо, - и тут сработало обычное клише: - Большой театр и шесть часов вечера.

Я так спешила, подгоняемая Женькой, что даже телефона у него не успела взять, исключив возможность отменить встречу. Рассудив, что смогу встретиться с молодым человеком, практически не прерывая свой путь к Наташке на проспект Вернадского, я успокоилась. Таким образом, за выделенные ему 15 минут я собиралась успеть интеллигентно отделаться от непрошеного ухажёра. Совсем не прийти мне мешало чувство долга - раз уж договорилась, будь добра исполняй обещание… Так я познакомилась с Андреем Кондрашиным.

Мы встретились на ступеньках Большого театра. Как сейчас мне видится - в руках у него был цветок. Он был хорош собой, высокий, прекрасно одетый - но возраст! Он явно был лет на двенадцать моложе! Скорее всего, он ошибся в оценке моего возраста. «О нет, я не могу с вами встречаться! - заявила я. - Вы так молоды, а мне уже, между прочим, тридцать два года!» В моём представлении, юных мальчиков заводили себе дамы бальзаковского возраста, к категории которых я себя ещё не причисляла. Мне казалось, что в таком неравном альянсе есть что-то постыдное, чуть ли не сексуальное отклонение. Но Андрей повёл себя очень корректно и, соглашаясь более не досаждать мне, попросился всё-таки сегодня сопровождать меня к подруге. Понимая, что препираться нет ни времени, ни желания, я взяла его с собой.

Тогда Андрей поразил меня и моих «баб» своей нарочитой вежливостью и предупредительностью. Например, стоило мне встать, как он тоже немедленно вскакивал, чтобы отодвинуть мой стул, а затем таким же образом помогал сесть. Я, конечно, была знакома со светским этикетом, но в такой тёплой компании это было занятно. Вообще, он всячески выражал своё уважение и обожание, развлекавшее меня и моих подруг. При том совсем не курил и не пил, зато мне не забывал подливать регулярно.

Застолье кончилось не поздно, и он предложил заехать к его друзьям, жившим по соседству, - семейной паре на чашечку кофе. Наташка с Лизкой стали меня подзуживать, типа «слабо тебе, что ли!», и я, будучи слегка навеселе, согласилась. Никаких интимных планов у меня не было, скорее наоборот. Я доверилась благопристойности «семейной пары», и на такси мы прибыли к ним в гости. Нас действительно встретили милые молодые люди: он - кавказец, она - русская, но с каким-то провинциальным акцентом, зато очень тактичные: ушли на кухню, а мы оказались в комнате одни. Андрей усадил меня в кресло, напротив нас на импровизированном журнальном столике появились коньяк и сигареты - и потекла тёплая беседа… о чём, не помню. Я прилично выпила, и, понимая, что меня соблазняют, была достаточно сдержанна - вела круговую оборону. Хозяева куда-то окончательно исчезли, как объяснил Андрей, до утра, предоставив нам полную свободу. Хмель постепенно выветривался, и я решила, почему бы и не остаться, хотя при этом и подумывала, а может, лучше смыться? «Мне надо позвонить, где это можно сделать?» - спросила я, всё ещё не решив окончательно: остаться или найти предлог, чтоб вовремя уйти. Он подвёл меня к окну, откинув штору, и показал внизу темневшую среди сугробов телефонную будку. «Но только сумку оставь, а то я опасаюсь, что ты сбежишь». - «Надо же, какой проницательный!» - подумала я и ушла звонить. Спустилась на лифте, прошлась по свежему морозному воздуху и, окончательно отрезвев, сообщила по телефону мужу, что останусь ночевать у Наташи. Чтоб он не звонил, предупредила, что телефон у неё не работает и я звоню из автомата. (Уезжая от Наташки, мы договорились с ней на «всякий пожарный», что трубку она снимать ни при каких условиях не будет до тех пор, пока я не перезвоню ей особым кодом: звонок и трубку опустить, повторить приём ещё раз, а потом уже звонить нормально.) Юрка воспринял это спокойно, как в порядке вещей. Привык уже. Я частенько оставалась ночевать у подруг - а они все, кроме Женьки, были в то время не замужем.

Так вот, позвонив мужу, я повернула назад к дому, и, о ужас! Я не знала, куда мне идти. Вот это чувство полной растерянности я запомнила как самое яркое пятно того вечера. Стою я одиноко неизвестно где, ночь, людей не видно, денег ни копейки… Наверное, в этот момент я окончательно отрезвела. Дом помню - вот она, белая «башня», слава богу, с одним подъездом. Расположение квартиры тоже отпечаталось в голове, а вот этаж… И тут всплывают в памяти две пары ярких полосатых плавок, сушившихся на балконе на фоне звёздного неба. Это меня так поразило (зима ведь, мороз), что я спросила у Андрея, откуда они там взялись. «Мы с Зауром (так, кажется, звали хозяина) вчера были в бассейне…» Спасительные плавки! Судорожно пошарив глазами, я нашла их на балконе 14-го этажа! Как маяк, они указали мне путь в постель к Андрею. А утром он готовил мне завтрак, всячески ухаживая и опекая, будто это я была младшая, а не он.

Оказалось, что ночные хозяева - на самом деле гости, временно живущие в квартире Андрея. Так что у моего новоиспечённого любовника была «хата» - большое удобство, облегчающее отношения, и большая редкость в столь юном возрасте.

Ко всему прочему, у него была Мама! Мама, наверное, было основное, ради чего потрудились боги, стараясь нас познакомить…

Нина Леонидовна появилась неожиданно, чуть ли не во вторую нашу встречу. Оживлённая, интересная, шикарно одетая в серую норку дама ворвалась в квартиру Андрея с возгласом:

«Мальчики, девочки, я за вами. Поехали на концерт в Зарядье!» Похоже, она знала, что Андрей завёл себе новую пассию, а именно меня, и безудержное любопытство не позволило ей дольше выжидать, когда можно будет познакомиться. Тем более, что «друг» Резников, который в те времена был действительно на правах друга семьи, ей обо всём доложил. Наверное, я ей понравилась, хотя я чувствовала себя не в своей тарелке: мало того, что её сын значительно младше меня, так ещё, как нарочно, всё моё лицо накануне покрылось мелкой красноватой сыпью - очередная вспышка аллергии на что-то. Кроме того, я была в рабочем наряде, что, по моему мнению, не соответствовало намечаемому мероприятию. Но Нина Леонидовна уверила меня, что выгляжу я отлично, и на концерт мы поехали. Нина Леонидовна сама вела машину, что мне очень импонировало. Мне нравились такие самостоятельные современные женщины, сохраняющие при этом женственность и изящество. На студии были не редкостью дамы, которые сами сидели за рулём, но, как правило, они относились к категории «коней с яйцами» - по-мужски курили и злоупотребляли крепкими выражениями. Мать Андрея представляла же тот тип женщин, который мог бы служить для меня образцом и объектом подражания. К тому же она была очень мила со мной и без умолку говорила. В частности, я узнала не только всю печально-счастливую историю об её избавлении от мужа, дирижера Кондрашина, оставшегося, кажется, в Голландии, но и то, что её любовник (надо же, какое совпадение) младше Н.Л. лет на пятнадцать. То есть поставила все точки над «и», показав таким способом, что совсем не против увлечения сына взрослой женщиной, а скорее даже наоборот, всячески его благословляет.