Ким Сын Ок - Зарисовки ночной жизни

— Поскорее уйдите с работы! Этот человек в гневе становится диким зверем! В обычном состоянии он ведет себя прилично, но если разозлится, то идет напролом как сумасшедший. Попросите сослуживцев сказать, что вы уволились с работы, и поскорее уходите оттуда!

Бедная женщина! В этой ситуации она еще и его пытается уберечь от опасности! Он не испытывал к ней злости или раздражения, наоборот, она показалась ему еще несчастнее. Поэтому он через силу проговорил как можно спокойнее:

— Ладно… Я сам разберусь, не переживай! И начисто выбрось из головы эти дурацкие мысли про «умереть»! Подумай о детях!

— Хорошо… да… пожалуйста… ради бога…

Было нетрудно догадаться, что она опять хотела попросить у него прощения, поэтому он со словами: «Все, пока…» первым положил трубку.

«Та-ак… Сейчас сюда ворвется ее муж… Как же быть?»

На него внезапно навалилась апатия, захотелось лечь, неважно где, закрыть глаза и уснуть. В голове не было ни единой мысли.

Синджу он встретил три года назад в один из зимних вечеров. Припозднившись на работе, он по дороге домой зашел пропустить стаканчик в пходжанмачха — палаточный ресторанчик в одном из переулков своего района. Из посетителей там была только одна женщина. Она была похожа на обычную домохозяйку, мать семейства, однако сидела перед наполовину опустевшей бутылкой соджу с выражением безнадежности на лице… Чхану она показалась красавицей. И в то же самое время ему пришло в голову, что в подобном заведении в столь поздний час пьют только женщины, скатившиеся ниже некуда.

Через некоторое время женщина тихо поднялась, расплатилась и вышла. И хотя он ничего не спросил у хозяйки забегаловки, та сама, без всякого вопроса с его стороны, поведала все, что знала. Она рассказала, что эта женщина — вдова с четырьмя детьми, переехала на съемную квартиру в этот район несколько дней назад. Каждый вечер, уложив спать детей, она приходит сюда. Ее мучает бессонница, и заснуть она может только после выпивки. Хозяйка добавила, что женщина как-то спрашивала, сколько примерно зарабатывает приходящая домработница, из чего напрашивается вывод, что она еле-еле сводит концы с концами.

Назавтра Чхану специально зашел в эту забегаловку. На этот раз он пришел первым. Появилась незнакомка, тихонько опустошила бутылку и ушла. Все это время Чхану незаметно присматривался к ней. Он чувствовал, что эту женщину плотной стеной окружает призрак смерти. Ему показалось, что он наблюдает то же самое отчаяние, которое накрыло его с головой несколько лет тому назад после развода с женой, и сейчас эта безысходность шаг за шагом все глубже затягивала несчастную вдову в темную пучину.

На следующий день Чхану не мог дождаться прихода этой женщины. Он готов был перевернуть все дома в этом районе, чтобы отыскать ее в случае, если она не появится. И когда она наконец вошла, он окончательно понял, что не сможет прожить без нее и дня.

С того вечера и начался их роман. Однако Синджа до конца была против оформления их брака. Она говорила, что не хочет для своих детей отчима. Каждый день она приходила к Чхану домой и занималась домашним хозяйством, а выполнив все дела: стирку, уборку, закваску кимчхи, — уходила домой. По воскресеньям она задерживалась подольше, и ему ничего не оставалось, как довольствоваться таким подобием супружеской жизни. Его немалого заработка хватало на ведение двух домов. Благодаря этому дети Синджи смогли приобрести глянец и совсем не уступали детям из полноценных семей.

За все это время Синджа ни разу не упомянула, что ее муж сидит в тюрьме за финансовое преступление. Она просто выдавала себя за вдову. В этом она призналась неделю назад, после того как получила уведомление об освобождении мужа из заключения. Чхану был настолько ошарашен этой новостью, что как-то нелепо было злиться на то, что его просто использовали; сердце разрывалось при мысли, что им придется расстаться навсегда. И ему же еще пришлось утешать рыдающую Синджу, которая говорила, что хочет развестись с мужем. Он убеждал ее, что ради детей на развод идти ни в коем случае не надо. И что он благодарен Богу за то, что целых три года позволил ему любить такую добрую и красивую женщину, как она. Он убеждал ее ни в коем случае не рассказывать мужу, что произошло за это время… «Расстанемся навсегда и не будем вспоминать друг о друге».

И вот после всех этих разговоров ее муж собирается устроить ему бучу прямо на рабочем месте. Несмотря на то что у Чхану была отговорка — он действительно считал Синджу вдовой, — в глазах ее мужа он выглядел наглым соблазнителем замужней женщины, сыгравшим на ее чувствах.

Пока Чхану сидел, обуреваемый мыслями о смерти, ему позвонили. В трубке раздался низкий вежливый мужской голос:

— Господин Ли Чхану? Это муж Синджи. Я собирался сам прийти к вам, но подумал, что это причинит вам лишнее беспокойство, поэтому решил позвонить. Не знаю, как и благодарить вас. Если бы не вы, то моя семья умерла бы с голоду. Ваш грех по сравнению с моим — ничто… Я и вправду не знаю, чем можно отблагодарить вас…

«Что же это за место такое — тюрьма?» Чхану вдруг показалось, что это нечто иное, чем он думал раньше…

Ему исполнилось тридцать лет. Густо намазанные бриллиантином волосы гладко зачесаны назад. За несколько часов до свидания он побывал в парикмахерской, где девушки в голубой униформе кроме стрижки бреют и делают массаж лица. Он и раньше так поступал перед встречей с ней. За несколько часов до свидания он непременно заходил в парикмахерскую. Наружную часть головы он отдавал во власть мастера, а внутреннюю — мыслям о той, с кем предстояло встретиться спустя несколько часов. Когда из-за какого-нибудь недоразумения она дулась на него и заявляла, что больше не хочет его видеть, он именно в парикмахерской напрягал мозги, измысливая оправдание; там же он придумывал, как накалить ее чувства до предела и тем самым достигнуть своей цели; все в той же парикмахерской он сглатывал молчаливые слезы, когда его подруга на несколько месяцев впадала в необъяснимую хандру и смотрела на мир пустыми глазами, всем своим видом показывая, что ни один человек в этом мире не может развеять ее тоску.

Разумеется, посещение парикмахерской не было непременным условием свидания. Так, перед тем как без единого слова прощания она внезапно вышла замуж за того, кого ей выбрали родители, в течение трех-четырех месяцев они встречались почти ежедневно, а в парикмахерскую, как вы понимаете, каждый день не набегаешься. Но в целом поход в это заведение означал, что у него назначено с ней свидание.

Лицо его изящно удлиненное, однако кожа, увы, была сухая не по годам. При более внимательном взгляде можно было заметить сеть мелких морщинок, которые никак не сочетались с гладко зачесанными волосами. Его можно было принять за провинциального госслужащего или же за отставного военного, который только-только отрастил волосы. Уже в свои десять — пятнадцать лет он был развит не по годам: в то время, когда его ровесники еще вовсю увлекались комиксами, он штудировал толстые журналы, которыми зачитывались студенты; а когда парни его возраста только свистели вслед старшеклассницам, он выглядел зрелым мужчиной, который со сноровкой опытного ловеласа мог ущипнуть за мягкое место девушку из бара. Однако сейчас на его лице было не просто беспокойство, а тоска из-за того, что юность осталась позади, и даже желторотые ровесники, хоть и с опозданием, но все же догнали его, а иные и вовсе опередили.