Елена Елисеева - Жить в эпоху перемен

— Персики! — снова услышала я, потрясла головой и, с трудом разлепив глаза, увидела сияющего Колю. — Анна Сергеевна, проснитесь, мы персики привезли.

Рядом с ним стоял неизвестный в камуфляже.

Я застонала и отвернулась к стенке. Не хотелось мне просыпаться. Хотелось мне вернуться назад, в мой чудный сон, где пахло ландышами, где было светло и безопасно. Где любил меня мой муж. Где он заботился о нас. Где даже персики…

О Господи! Персики!

Я вскочила, протерла глаза и вытаращилась на Колю.

— Все в порядке, Анна Сергеевна! Привезли мы персики, — радостно отрапортовал он.

— Колечка, — прохрипела я спросонья, — ты где был, зараза?

Коля ткнул локтем неизвестного и шепнул: «Во, Гриш, щас как врежет!»

— Где тебя черти чуть ли не сутки носили, а? — растирая отекшее лицо ладонями, поинтересовалась я. — Суббота же… Что делать будем?

— Я сломался, Анна Сергеевна, — искренне сознался Коля. — На полдороге и сломался. Кардан редуктора заднего вала полетел. Всю ночь чинились. Ладно, Гриша помог.

— Понятно, — согласилась я, медленно просыпаясь. — А Гриша — это кто?

— А вот Гриша, — Коля подтолкнул вперед камуфляжного неизвестного. Неизвестный щелкнул каблуками кроссовок и поклонился. — Кореш мой. Служили вместе. А теперь он — капитан, летчик, но уволился, работу вот ищет. Свой парень, Анна Сергеевна!

— Понятно, — мирно сказала я. — Ну что же, Коля и Гриша-летчик, пойдемте персики смотреть.

Я пошла вперед. Сзади Коля воодушевленно нашептывал Грише: «Это она всегда так… Сначала прикинется… А потом как врежет… Песня… В армии такого не слыхал… Сейчас… Потерпи еще чуток…»

Я открыла дверь фургона. Мне под ноги пролилась струйка персиковой жижи с использованными презервативами; количество их внушало мгновенное и невольное уважение. Три ящика персиков были расстелены на полу фургона рядком и прикрыты брезентом со сладострастной вмятиной посередине. Тут же, в окружении груды персиковых косточек, валялись две бутылки из-под ликера «Амаретто».

Я прикрыла глаза: ничего. Ни ярости, ни сожаления, ни страха от того, что в эти гадские персики я вбухала все свободные деньги, и в понедельник мне закупать товар не на что, — ничего. Пусто.

— Николай Петрович, — укоризненно спросила я, — как вы могли? Принимать дам в таких условиях? Скользко же! Липко!

Коля заиграл желваками. «Ты что, убрать не мог?» — свирепо шепнул он Грише и затянул заунывный плач о трудностях починки кардана редуктора заднего вала на ночной дороге, полной соблазнов, тайн, прелестных незнакомок, в бешеных количествах попадающих в страшные беды, о Гришином мужестве и самоотверженности, о своем патологическом трудолюбии и преданности нашему общему делу.

— Знаешь что? — прервала я его. — Не буду я с тобой ругаться. Не хочу. Договоримся мы так: я тебе эти три миллиона в долг дала. До понедельника. Часов эдак до семи утра. И фургон мне чтобы вымыл. А этот навоз фруктовый чтобы даже не вонял в моей машине.

— Да откуда же я… — возмутился Коля.

— А от верблюда, — равнодушно посоветовала я. — Не успеешь, Малышу пожалуюсь…

— Анна Сергеевна! — оскорбленно вскричал Коля. — Вы не сделаете этого!

— Пожалуюсь, пожалуюсь, — зевая, подтвердила я. — И на тебя, и на Гришу-капитана. Вот так-то, летчик. Я спать пошла. К вечеру наведаюсь, посмотрю, как вы управляетесь. А не управитесь, так вам помогут…

И я ушла спать, проспала полдня, но так больше ничего не увидела, только время потеряла и разозлилась. В самом деле, если уж ты бросаешь жену на произвол судьбы, так имей совесть, не снись! Не приходи в виденьях сладостных и легких, от этих видений деловая хватка слабеет и мат из глотки не льется…

— Пойду на работу наведаюсь, — сказала я детям, взбодрившись, и, готовая к началу карательной операции, пошла на рынок. На дальних подступах к нему я услышала бодрый микрофонный голос, с заметным украинским акцентом зазывавший: «Дорохие петербуржцы и хости нашехо хорода! Только у нас вы сможете участвовать в секс-шоу!» «Что за бред», — подумала я и увидела Гришу, мурлыкавшего в микрофон и украшенного плакатом, на котором значилось:

«Секс-шоу “Женский кайф” в Питере!

Только для мужчин!

Дети и подростки на допускаются!

Цена сеанса — 50 000 руб.

а внизу немножко криво было приписано: Представителям сексуальных меньшинств скидка 20 % ».

Я обомлела.

— Гриша, — прошептала, подойдя к летчику сзади, чтобы никто не догадался, что я могу иметь к нему какое-либо отношение, — это про мои персики? Вы что, с ума оба сошли?

Гриша обернулся и обаятельно улыбнулся:

— Та какие проблемы, Анна Серхеевна, хорошо идет. Уже триста килохрамм продали, а народ только повалил. Хотите — пойдите посмотрите. Коля сначала хотел в вашей конторе, — Гриша лучезарно улыбнулся, а я от страха покрылась холодным потом, — но потом спухался шо-то и доховорился у соседей, хде обувкой торхуют.

На двери у соседей, где по будням торговали обувкой, висело объявление: «Женский кайф», и стояла очередь — человек пятнадцать мужиков. Стиснув зубы, я прошла сквозь строй и постучала. Мужики зашумели: «А почему без очереди?.. Я с трех часов стою!.. Парни, она за кем занимала?..»

Дверь открылась, из-за нее высунулась довольная Колина физиономия:

— Заходите, Анна Сергеевна!

— Коля, — еле сдерживаясь, спросила я с порога и с треском захлопнула за собой дверь, — ты что делаешь? Я что, в самом деле должна Малышу пожаловаться?

— Все путем, Анна Сергеевна, — отмахнулся Коля. — Уже больше трехсот килограмм столкнули. Еще часа четыре — и ваши деньги отобьем. А мы ничего такого… Все официально. Хотите посмотреть?

Я чуть в обморок не упала:

— Ты в своем уме?

— Да вы не понимаете ничего! Идите за шкаф, только сидите тихо, не высовывайтесь. — Он подождал, пока я скроюсь за шкафом, и медицинским голосом позвал: — Следующий!

Послышались шаги, затем низкий баритон недоверчиво спросил:

— Эй, друг, а где шоу?

— Будет тебе шоу, — ответил Коля, — и кайф будет тоже. Садись и слушай. — Он откашлялся и затарабанил:

— Договор. Фирма «Женский кайф» в лице генерального президента Северкова Николая Петровича, именуемая в дальнейшем «Продавец», и… Тебя как зовут? — обратился он к баритону.

— Афанасенко К. Л. — недовольно ответил тот.

— Афанасенко К. Л., именуемый в дальнейшем «Покупатель», заключили настоящий договор о нижеследующем. Продавец продает, а покупатель покупает порцию женского кайфа весом 1 кэгэ нетто, продолжительностью не менее тридцати секунд. Стоимость товара… Ты — гомо или гетеро? — справился он снова.