Елена Елисеева - Жить в эпоху перемен

Торговые труды мало кто праведными считает, но поднималась я четыре месяца с двух занятых тысяч и чулочно-носочной реализации. Насиделись мы тогда с ребятами на картошке с растительным маслом на всю оставшуюся жизнь!

Георгий думал и дымился.

— Так у вас уже есть опыт? — осторожно спросил он.

— Опыт есть, плод ошибок горьких. Поэтому я знаю, кто рискует, чем и как. Мне — шестьдесят.

— Так может, уважаемому Борис Сергеичу двадцати хватит? — с надеждой спросил он. — Чтобы поровну…

— Это вы с ним сами договаривайтесь. Ваши деньги меня не волнуют, а что мое — то мое.

— Пятьдесят пять! — выпучив глава от напряжения, решился ученый.

Я подумала, взяла калькулятор и, прикрыв расчеты рукой, озабоченно воспроизвела на нем таблицу умножения на девять.

— Ну что же… Учитывая положение науки… Из уважения к вам… К Борису Сергеевичу… По рукам.

Георгий Степанович вытер ладошкой взопревшую лысину.

— Записывайте, Георгий Степанович, я продиктую список документов, которые мне необходимы.

— Какой список? Документальное оформление — моя забота.

— Мы работаем или торгуемся? — холодно осведомилась я. — Работаем? Тогда берите ручку и пишите. Первое. Технико-экономическое обоснование кредита на удобную вам сумму под договор поставки и договор реализации. Вот вам для работы мой баланс и банковские реквизиты. Второе. Письмо Нечипоренки с просьбой оказать спонсорскую помощь в размере кредита. Еще одно письмо Нечипоренки, датированное примерно неделей позже, с повторением просьбы. Можно подчеркнуть бедственное положение органов внутренних дел, трудности с материальной базой, зарплатой и прочее. Третье. Акты проверок санэпидстанции, пожарной инспекции, торговой инспекции на дату обращения в банк. Четвертое. Гарантия поручителя относительно возврата кредита. На пятьсот миллионов у меня активов не наберется.

Георгий перестал шуршать ручкой по бумаге и посмотрел на меня с заискивающей улыбкой:

— Ох, непроста, Анна Сергеевна, непроста… Думается мне, что если вас потрясти, так и не пятьсот миллионов наберется…

— Я не считаю ваши деньги, вы — мои. Не отвлекайтесь, пожалуйста. Срок подготовки документации — неделя. Успеете?

Ученый призадумался.

— Придется поднапрячься.

— Поднапрягитесь, миленький, поднапрягитесь. Если не успеете — через неделю работу с вами прекращаю безоговорочно. Так что подумайте, может, то, что попроще, я сама подготовлю? Дело-то общее. Письма Нечипоренки, например. Там большого ума не надо, с этим даже я справлюсь. Чайку не хотите?

— Спасибо, не откажусь… Ох, и хватка у вас, Анна Сергеевна. Мы сделаем так, — он вбухал в чашку шесть ложек сахара, испортив мой отличный чай, и приступил к руководству: — Я займусь отработкой связей с банком, расчетами, с гарантом надо поработать, а вам, пожалуй, действительно оставлю бланки. У меня есть бланки с подписью Борис Сергеича, ну, вы там придумаете, что написать. Если возникнут трудности — обращайтесь, я помогу.

И сам дал он мне, сам, собственноручно вручил три бланка со штампом, печатью и подписью бандита Нечипоренки! Я аккуратно закрыла их в сейф.

— Мы с вами должны оправдать доверие Бориса Сергеевича, — внушила я ученому. — Мы с вами не можем его подвести. Ну что же, Георгий Степанович, — демократически пошутила я, — выпьем еще чайку за успех нашего дела — и вперед? По коням?

Ученый слопал еще шесть ложек дармового песка, рассказал мне, как он способствовал прогрессу известного оборонного гиганта, и как его звали туда работать на должность коммерческого директора, и какие непроходимые дураки конструкторы, и как ему было плохо с ними, и как ему хорошо со мной и Борис Сергеичем. После чего он был оттеснен мною к двери и удален.

Закрыв дверь на ключ, я достала заветные бланки, совершенно не понимая, почему этот идиот мне их отдал, и приступила к творчеству. На первом бланке я отпечатала письмо, в котором Нечипоренко просил выделить ему триста миллионов наличными для выплаты премий работникам отделения, приобретения машины «Москвич» и двух комплектов резины. Письмо получилось хорошее, убедительное и было заслуженно отправлено в папку «Входящие». Переварив это послание Бориса Сергеевича, я внутренне взбунтовалась и письменно ответила грабителю, что такими средствами не располагаю, это незаконно, противоправно и я буду протестовать, обращаться и принимать меры. Кипя от возмущения, бросила свой ответ в папку «Исходящие», вставила второй чистый бланк в машинку, чуть подумала, перевоплотилась и замолотила по клавишам. Через десять минут, будучи уже снова собой, я прочитала полное скрытой угрозы очередное письмо Нечипоренки, в котором сумма помощи была повышена до пятисот миллионов, а в конце стояла приписка на безукоризненном канцелярите: «В случае неоказания вами запрашиваемой материальной помощи нами будет рассмотрен вопрос о целесообразности ведения вашей деятельности на территории, которая находится в нашем ведении».

Вот сволочь, подумала я растерянно, складывая письмо в папку «Входящие», что же мне теперь делать? Прихлопнет он меня, разорит как пить дать, по миру пустит! Придется кредит брать, не иначе, и, обрадовавшись, что выход из положения найден, схватила бумагу и написала Нечипоренке трусливое и подхалимское письмо, в котором просила не губить и дать мне три недели, потому что денег нет и я буду брать кредит, который вряд ли смогу вернуть, а потому прощаюсь с жизнью. Постояла я у окна, поприкидывала и так и эдак, но другого варианта не было, просто не было другого выхода. Обреченно бросив фатальное письмо в папку «Исходящие», я сочинила последнее послание Нечипоренки, в котором он соглашался ждать три недели, но ни днем больше. В случае опоздания мое меценатство должно было достигнуть астрономической суммы в семьсот миллионов, а для контроля за ходом выделения помощи он направляет ко мне кандидата наук Ильенкова Георгия Степановича, паспорт серия… номер…

Я сняла по три копии со всей переписки, спрятала документы в сейф, ключ повесила себе на шею и с чистой совестью отправилась по своим торговым делам.

…Через неделю Георгий Степанович принес мне подготовленные документы и был с ними изгнан, так как его подписи не были заверены, а я твердо заявила, что ученый титул, знания и опыт — это бесценный капитал и я даже готова поступиться еще десятью процентами в его пользу. По-черному откачу, пообещала я, Нечипоренко и знать не будет. Георгий Степанович оценил мое владение терминологией, изъявил страстное желание вывернуться наизнанку, воспарил, сгинул, а на следующий день появился, принеся полностью оформленные документы.

Взятие банка было назначено на завтра.