Елена Елисеева - Жить в эпоху перемен

— Борис вас предупредил? — отрывисто спросил ученый.

— О чем?

— О нашем деле!

— Да нет…

— A-а, так вы не в курсе! — он понимающе покачал головой: что, мол, с тебя взять! — Мы тут с Борис Сергеичем посоветовались и решили, что надо бы вам помочь. Женщина, одна, без руководства… Нелегко ведь вам, Анна Сергеевна? — вкрадчиво спросил он.

— Не труднее, чем всем, — стараясь быть вежливой, ответила я: Георгий был мне безоговорочно противен.

— Концы с концами сводите… Ох, непросто это, непросто… Мы тут с Борис Сергеичем покумекали, надо бы вам подпитаться… Кредит бы вам взять.

— Я бы взяла, да кто же мне даст? — безответственно ляпнула я, чтобы только не молчать. Кредит был мне нужен как блохе аркан.

— Мы вам поможем. Мы вам организуем безвозвратный кредит.

— Без… какой?

— Безвозвратный, Анна Сергеевна, безвозвратный. Скажите спасибо Борис Сергеичу, он давно к вам присматривается, вот и рекомендовал вас мне. Значит, так: брать нужно не меньше пятисот миллионов, сорок процентов вам, тридцать мне как ученому и организатору, тридцать — Борису Сергеичу за техническое сопровождение.

Я лихорадочно пыталась разобраться в происходящем.

— Какое техническое сопровождение?

— За крышу, — многозначительно ответил ученый.

Что-то крыш у меня стало — как у китайской пагоды…

— То есть вы предлагаете мне украсть кредит на троих?

— Ну зачем же так резко, Анна Сергеевна, — усмехнулся Георгий. — Мы это называем точнее: безвозвратный кредит.

Я-то думала, что меня уже ничем не удивишь. Ан, нет: вот так запросто заходит ученый и говорит: сопрем кредит, милочка, а? Наука рекомендует!

Нет, конечно, я детей люблю. Конечно, я должна их вырастить-выучить, я, и больше никто. Они же не бегали за мной, не просили: роди нас, пожалуйста, очень уж нам хочется в такой стране пожить! Но я-то сама по себе тоже отчасти человек или нет, как, по-вашему? Сколько ж можно-то?

И сбросила я с себя оковы конформизма. Кого Нечипоренко мне сосватал?! Он же или дурак, или провокатор, или уголовник, этот ученый!

— Да как вы можете мне такое предлагать? Это же непорядочно! Красть грешно!

— Порядочность! Кто сейчас вспоминает о порядочности, милая моя? Вы бы еще о совести вспомнили! Вы знаете, куда ее все засунули? — разгорячившись, он приподнялся со стула и тут же издал срамной тоскливый звук.

Бедная его совесть! Тесно ей было там, где она находилась, тесно, темно и вонюче…

— Пошел вон! — твердо сказала я.

Ученый оторопел, потом начал вопить, через слово поминать Борис Сергеича, плотно уселся на стул, закинул пожилые копыта за его ножки и заявил, что никуда не уйдет, потому что у него такие рекомендатели и он их доверие оправдает. Я тут же позвонила Нечипоренке и, стиснув от злобы зубы, продиктовала в трубку все, что я думаю о нем, об ученом и о жизни. Нечипоренко, как ни в чем не бывало, извинился, сказал, что Георгий все напутал и попросил передать ему трубку. Через минуту я наконец осталась одна, открыла форточку, хлопнула стакан чая, а через полчаса уже хихикала, вспоминая невозможного ученого.

На следующий день Лидочку вызвали повесткой в отделение, так как кто-то ни с того ни с сего указал на нее как на свидетельницу недавнего угона соседской машины. Мне пришлось два дня стоять за прилавком, и я не успела вовремя заказать товар у оптовиков.

Через два дня, когда Лидочка освободилась и скучала в полупустом ларьке, пришла санэпидстанция и весело оштрафовала меня за пару дохлых мух, пару подлюг, забывшихся в любострастных объятиях прямо перед мордой комиссии на буханке хлеба. Вечером, когда я поехала сдавать выручку в банк, обнаружилась фальшивая стотысячная купюра, и весь следующий день я провела в идиотских объяснениях.

К концу недели, только я завезла товар, ночью взломали ларек. Потеряла я около двух миллионов.

В понедельник, отведя глаза в сторону, я сказала Коле и Лидочке, что с зарплатой придется пока подождать.

В среду Коля, глядя в ближайший угол, сказал, что он со мною, Анной Сергеевной, пойдет до конца, но его зовут в экспедиторы обувные торговцы, а у него самого осталось двадцать тысяч, а жене не платят зарплату, и вообще…

И тут я отрезвела. Колю я потерять не могла. Пьяница, бабник и вор, он был хорошим человеком и верным моим проводником в диких торговых лесах, без него бы я пропала, да и пер он в общем-то в пределах допустимого, согласно давнему соглашению: при, но так, чтобы в глаза не бросалось…

«Делать нечего, — подумала я. — Сила солому ломит. Надо сдаваться. Придется красть кредит», — и позвонила:

— Борис Сергеевич? Я думаю, мы все-таки сработаемся с Георгием Степановичем. Жду его завтра в девять.

Я была холодновата и решительна.

— Ну что же, Георгий Степанович, первую проверку вы выдержали. Можно работать.

С ученого все было как с гуся вода. Он слегка, но нескрываемо злорадствовал.

«Ла-адненько, — безжалостно подумала я. — Мы, между прочим, тоже учились. И не чему-нибудь, и не как-нибудь…»

— Анна Сергеевна, милая, с этого и нужно было начинать. Зачем вам нужна была лишняя головная боль?

Он еще меня «милой» поносить будет! Ну, мразь, держись!

— А что, у кого-то голова болела?

Ученый радостно посочувствовал:

— Да ведь у вас неприятности, как я слышал…

— Неприятности у меня были бы, если бы я вас не проверила. Теперь я знаю: за вами действительно стоит кое-какая сила, значит, будем с вами работать. А что вы думали, я доверюсь первому попавшемуся?

Не ожидал Георгий Степанович такой предусмотрительности. Он сразу подобострастно подобрался:

— Так вот почему вы сразу не согласились…

— Оставим болтовню, Георгий Степанович, и давайте-ка работать. Мне нужны гарантии безопасности. Дел мы с вами не имели, хотя квалификацию свою вы подтвердили. Так что мне нужны гарантии.

— Гарантии обеспечивает Борис Сергеич, — засуетился ученый и полез в затреханный «дипломат» за бумажками.

— Гарантии безопасности — это первое, — не слыша его, продолжила я. — Второе — работаем из следующей пропорции — шестьдесят процентов мне, тридцать — Нечипоренке, десять — вам. Вы не рискуете.

От такой наглости Георгий Степанович онемел, пару раз сглотнул, дергая плохо выбритым кадыком, и завопил:

— Да вы представляете мой объем работы? А выход в банк кто обеспечивает? Пойдите поищите, кто вам кредит даст! В три-то горла нехорошо, милая моя.

— Мне — шестьдесят, — скучным голосом сказала я, глядя мимо ученого. — Рискую я.

— Да чем вы там рискуете? — презрительно усмехнулся он. — Пару подписей поставить да пару раз в банк съездить — и вся ваша работа!

Я посмотрела на него в упор.

— Миленький мой, — ласково спросила я, — вы что думаете, вы первый у меня такой? Вы как считаете, с чего я поднялась? От трудов, что ли, праведных?