Кевин Кван - Проблемы безумно богатых азиатов

— Китти! Готово! Янги приняли предложение… Да, правда… Нет, вы не сможете переехать на следующей неделе, на оформление уйдет как минимум несколько месяцев… Да, они продадут кое-что из мебели… Разумеется, я посоветую, что стоит купить, не волнуйтесь… Нет, не думаю, что можно заплатить больше, чтобы они выехали прямо завтра… Это был дом их семьи более века, Китти. Им нужно время, чтобы все уладить и разобрать имущество. Позитивный момент в том, что у вас будет время спланировать новые интерьеры… Генриетта Спенсер-Черчилль? Да, я знаю ее, но, Китти, зачем вам тот же дизайнер, который уже занимается новым домом Колетт?.. Я знаю, что она родственница принцессы Дианы, но у меня есть идея получше… На ум приходит только один человек, когда я думаю о переделке Тайерсаль-парка. Можете ли вы встретиться со мной в Европе на следующей неделе?.. Нет, не Париж. Мы собираемся в Антверпен, Китти… Нет, это не в Австрии. Это город в Бельгии… О, вы прилетите в Лондон, чтобы забрать меня? Ужасно мило с вашей стороны… Отлично. Жду с нетерпением!

Оливер дал отбой и несколько минут смотрел в экран компьютера. Затем нажал на иконку «iTunes» и пролистал свои альбомы, пока не нашел нужную композицию. Щелкнул «Play» — и зазвучала третья ария Калафа из «Турандот» Пуччини155. Оливер сидел и слушал первые несколько куплетов. Когда голос певца зазвучал крещендо, Оливер внезапно вскочил со стула и начал как безумный танцевать по квартире. Это было невероятное облегчение. Потом он рухнул на пол и разрыдался. Все, он в безопасности. Наконец-то. С комиссией от продажи Тайерсаль-парка долгий кошмар последних двух десятилетий наконец закончится. Полтора процента комиссии превратятся в сто пятьдесят миллионов долларов. Этого достаточно, чтобы погасить все его студенческие ссуды и огромные долги родителей. Они не будут богаты, но, по крайней мере, у них хватит денег, чтобы выжить. Его родные снова достигнут прежнего уровня респектабельности. А Оливеру никогда больше не придется летать экономклассом.

Оливер лежал на ковре лондонской квартиры, глядя на потрескавшуюся штукатурку на потолке, которую нужно было отремонтировать десять лет назад, и радостно горланил:

— All’alba vincerò! Vincerò, vincerо-о-о-о! С зарей мне побеждать! Побежда-а-а-ать! Побежда-а-а-а-ать!

*

Разумеется, в исполнении Паваротти. — Примеч. автора

Разумеется, в исполнении Паваротти. — Примеч. автора

3

Отель «Пенинсьюла», Лос-Анджелес

–Да я недоумеваю не меньше твоего, — сказал Алекс Леонг, помешивая кубики льда в бокале для виски прямо пальцем. — Астрид никогда не оставляла Кассиана так надолго. Я не могу представить, что у нее на уме.

Со своего места в баре на крыше Чарли смотрел на пальмы, — казалось, они росли на каждой улице в Беверли-Хиллз. Он не знал, говорил ли брат Астрид искренне или ломал комедию, тем более что Алекс, от которого отреклись родители, был особенно близок с сестрой.

Чарли решил испробовать другую тактику:

— Я боюсь, что у Астрид нервный срыв, а она не может получить профессиональную помощь. Ее никто не видел уже целых пять недель. Увы, ваших родителей это совершенно не волнует.

Алекс с негодованием покачал головой, и в солнцезащитных очках от «Персол» отразились отблески заходящего солнца.

— Я последний, кому можно задать этот вопрос, я же годами не общался с отцом.

— Но ведь ты знаешь родителей достаточно хорошо, чтобы понимать, как они могут отреагировать? — не отставал Чарли.

— Меня всегда считали паршивой овцой в благородном семействе, и, когда родители объявили мне войну, я был, полагаю, готов к этому. Но Астрид всегда была их маленькой принцессой. Из нее всю жизнь лепили само совершенство, не дай бог ей сделать что-то не так! Поэтому ситуация, когда все пошло наперекосяк, должно быть, очень сильно по ней ударила. Признаться, на фоне скандала, в который оказалась втянута Астрид, я выгляжу почти святым. Не могу представить, как родители отреагировали, что должны были сказать…

— Она мне говорила, что родители приказали ей убираться с глаз долой. Но если они обожают Астрид так сильно, как я думаю, то не понимаю, откуда столько бессердечия? Ну, то есть она же не сделала абсолютно ничего плохого! В случившемся нет ее вины, — рассуждал вслух Чарли.

Алекс откинулся на спинку стула и взял горсть орешков с васаби из маленькой плошки на столе.

— Ты должен понять одну вещь про моих родителей: им важна только их репутация. Они заботятся лишь о том, как выглядят со стороны. Отец провел свою жизнь, создавая свое наследие, будучи важным государственным деятелем, и разгребая все это дерьмо, а маму волнует только тот факт, что она первая дама из истеблишмента. Так что все в их мирке должно соответствовать их строгим стандартам. Они отреклись от меня из-за того, что я пошел наперекор их желаниям и женился на девушке, чей оттенок кожи показался им слишком темным.

— Я до сих пор не могу поверить, что они отвернулись от тебя из-за брака с Салимой. Ради бога, она же педиатр, получила образование в Кембридже! — воскликнул Чарли.

— Им плевать, насколько она успешна. Никогда не забуду, что отец сказал мне, когда я объявил, что женюсь на Салиме, пусть даже без его благословения. «Если ты не заботишься о своем будущем, подумай о детях, которые у вас будут с этой женщиной. Еще одиннадцать поколений кровь будет грязной». И это был мой последний разговор с отцом.

— Невероятно! — Чарли покачал головой. — Тебя удивило, что он питал подобные чувства?

— На самом деле нет. Мои родители всегда были расистами и снобами, как и многие их знакомые. Отбросьте богатство и видимую изысканность — и под маской обнаружите чрезвычайно провинциальных, недалеких людей. Проблема в том, что у них слишком много денег, им все легко дается, в итоге они мнят себя гениями, которые всегда правы.

Чарли рассмеялся, сделав глоток пива.

— Мне повезло. Отец всегда говорил, что я идиот, который во всем ошибается.

— По чистой случайности отца угораздило родиться в нужном месте в нужный момент времени, когда регион переживал настоящий бум. И да, вдобавок он унаследовал империю, которая была создана за четыре поколения до него. Я думаю, что он смотрит свысока на таких людей, как твой отец, — людей, которые всего добились сами, — потому что в глубине души он очень уязвимый человек. Он знает, что абсолютно ничего не сделал, чтобы заслужить свое богатство, и поэтому остается только смешивать с грязью тех, у кого хватило смелости заработать состояние самим. Его друзья все одинаковы — их пугают так называемые новые деньги, поэтому они варятся в собственном соку в своих закрытых сообществах. Я так рад, что сбежал от этих людей.

— Если Астрид когда-нибудь вернется ко мне, то ей не придется терпеть давление со стороны родителей, раз она этого не хочет. Я мечтаю построить для нас совершенно новую жизнь. Астрид сможет обосноваться в любом уголке мира, где только пожелает, — сказал Чарли, и его голос задрожал от переполнявших его чувств.