Кевин Кван - Проблемы безумно богатых азиатов

— Сколько раз повторять… Нам нужно горевать сильнее всех на этих похоронах. Нужно показать собравшимся, что нам не все равно, поскольку к нам будут прикованы все взгляды. Все же понимают, что мы выиграем больше остальных.

— А как они это узнают?

— Фиона, ты что, всю неделю в облаках витала?! А-ма умерла, не успев изменить завещание! Мы получим львиную долю. Через пару дней мы по праву станем членами клуба «трех запятых»!129 Поэтому нужно лезть из кожи вон, чтобы продемонстрировать горе!

Фиона с отвращением покачала головой. В этот момент ей реально хотелось зарыдать.

— Лорена! Лорена! Я тебе тут местечко забила!130 — закричала Дейзи, помахав со стратегически выбранного места у прохода.

Лорена подошла к Дейзи и увидела пачку бумажных платочков, которую та положила рядом на деревянную скамью.

— Спасибо, что заняла место. Я, вообще-то, собиралась сесть рядом со свекром и свекровью. Муж еще паркуется?

— Ай-я, ты же знаешь, он терпеть не может похороны. От одного вида гроба у него расстройство желудка.

В этот момент в сумочке Дейзи что-то громко зажужжало.

— Погоди минутку. Вытащу айпад. Надин велела мне сделать видеозвонок с похорон. Она вне себя от гнева, что ее не пригласили!

— Что? Им с Ронни не прислали приглашения?

— Не, старик Шоу получил приглашение, но, разумеется, притащил сюда молодую жену. Вон они, через два ряда от нас.

Лорена вытянула шею, чтобы посмотреть на свекра Надин, восьмидесятипятилетнего сэра Рональда Шоу, благополучно пережившего удар, и его новую двадцатидевятилетнюю женушку, привезенную из Шэньчжэня.

— Должна сказать, она хорошенькая. Я, кстати, удивлена, что у сэра Рональда еще не… рисовая лапшичка.

— Ай-я, в наши дни можно закинуться виагрой, и даже, как ты говоришь, рисовая лапшичка превратится в чар куай131.

Дейзи хихикнула и нажала на иконку видеозвонка. На экране появилось недовольное лицо Надин.

— Аламак, Дейзи! Я ждала целую вечность. Кто приехал? Кого там видишь?

— Ну, твой свекор тут с… твоей новой свекровью…

— Да плевать мне на них. Как выглядит Элинор? Что надела Астрид? — засыпала подругу вопросами Надин.

— Элинор выглядит потрясающе. Мне кажется, она одета в черный костюм «Акрис» с зубчатыми лацканами, который купила, когда мы все пошли на распродажу в «Харродс» пару лет назад. Астрид еще не явилась, — во всяком случае, я ее нигде не вижу. Боже мой! Кто это? Только что вошла какая-то невеста Франкенштейна!

— Что? Кто?! Подними айпад, дай мне посмотреть! — взволнованно затараторила Надин.

Дейзи втихаря развернула айпад в направлении центрального прохода.

— Аламак, это жена Эдди Чэна, многострадальная Фиона Тан. Одета, как королева Виктория, — в полном траурном облачении, в большой черной шляпе с вуалью до пола. И смотри, их дочь одета так же! А сыновья — в черных парчовых пиджаках Неру132. Боже мой, они выглядят как адепты культа самоубийств!

Рейчел вместе с родителями Ника пошла по центральному проходу к красиво отполированным деревянным скамьям, отведенным для членов семьи, удивляясь прекрасным неоготическим деталям старейшего собора Сингапура. Ник тем временем направился в капеллу за алтарем, чтобы посоветоваться с тетей Викторией, которая занималась координацией всех выступающих. Он пожал руку президенту и терпеливо ждал указаний. Наконец Виктория заметила его:

— О Ники, хорошо, что ты тут! Слушай, надеюсь, ты не будешь возражать, но пришлось убрать твою речь из программы. У нас просто нет времени из-за обилия выступающих.

Ник с тревогой уставился на нее:

— Надеюсь, ты шутишь?

— Боюсь, нет. Пожалуйста, пойми, мы и так уже перебираем по времени. Три пастора, султан Борнео и президент. А потом специальное послание от главы Таиланда, а еще куда-то надо вклинить песню Эдди…

— Эдди собирается петь? — Ник ушам своим не верил.

— О да. Он целую неделю репетировал какой-то там особый христианский гимн под аккомпанемент знаменитого музыканта, который только что прилетел.

— Правильно ли я понял: шесть человек собираются говорить речи, но ни у кого из членов семьи не будет возможности сказать теплые слова об а-ма?

— Ну, кое-кого еще добавили в последнюю минуту. Генри Леонг-младший тоже намерен выступить с речью.

— Генри-младший? Да он едва знаком с а-ма! Он бо́льшую часть жизни провел в Малайзии, где купался в любви дедушки и бабушки Леонг.

Виктория смущенно улыбнулась, глядя на президента, который с интересом слушал их диалог.

— Ники, я хотела бы напомнить, что твой кузен Генри — самый старший из внуков. У него есть право выступить с речью, кроме того… — Виктория понизила голос, — он в этом году баллотируется в парламент. Фелисити сказала, что мы ДОЛЖНЫ дать ему слово. Разумеется, и президент этого хочет!

Ник пару минут смотрел на тетку, а потом, не говоря ни слова, повернулся и пошел обратно на свое место.

Майкл Тео — почти уже бывший муж Астрид — шагал по центральному проходу собора Святого Андрея, в совершенно новом костюме от Рубиначчи и начищенных до зеркального блеска модельных туфлях «Джон Лобб». Он повертел головой, ища глазами, где сидят Леонги, и через пару рядов впереди заметил Астрид, которая возилась с виндзорским узлом галстука Кассиана, но тут два здоровяка в темных костюмах внезапно преградили путь Майклу.

— Простите, мистер Тео. Здесь сидят только члены семьи, — процедил парень с гарнитурой, прицепленной на ухо.

Майкл открыл было рот, чтобы что-то возразить, но понял, что все взгляды устремлены на него, а потому кивнул, вежливо улыбнулся и занял ближайшее свободное место. Напротив него сидели Цяни.

— Видели? Жестко его, — прошептал Оливер своей тете Нэнси.

— Так ему и надо! Вообще не понимаю, как он получил приглашение, — процедила Нэнси, а про себя подумала: Такого мужика профукала. Ох, я бы с ним отожгла… Нэнси обратилась к матери Оливера: — Бернадетта, как ты мило выглядишь в этом… фраке. — Брр. Пахнет нафталином.

— Спасибо. А ты всегда такая модница! — ответила Бернадетта, разглядывая платье от Готье. Тратишь мужнины денежки. Но сколько бы ты ни отвалила за это платье, все равно выглядишь как овца, переодетая ягненком.

— Всегда приятно видеть, когда выгуливают яшму Цяней.

Нэнси рассматривала брошь на Бернадетте. Брошь должна была достаться мне. Какая жалость видеть это произведение искусства прицепленным к нелепой тряпке, которую Бернадетта считает одеждой. Реликвию мать Цянь Цайтая отдала Бернадетте, своей любимой внучке. По слухам, украшение принадлежало вдовствующей императрице Цы Ань. Нэнси наклонилась вперед и прошептала свекрови:

— Гляньте-ка на брошь Бернадетты! Нефритовая бабочка кажется еще более прозрачной и яркой, чем раньше.