Кевин Кван - Проблемы безумно богатых азиатов

Когда они сели в старинный кабриолет «Ягуар XKE», принадлежавший отцу Ника, и помчались по подъездной дорожке, Ник обратился к жене:

— Извини, я потерял аппетит, сидя там с тетками. Я просто не мог больше слушать их ни минуты.

— Поверь, я понимаю. Куда мы едем?

— Я думал отвезти тебя в свой любимый ресторанчик и нормально пообедать. Это небольшая лапшичная «Сан Ик», которая существует с тридцатых годов.

— Фантастика! Я как раз проголодалась.

Через пятнадцать минут они добрались до Чайна-тауна и, припарковав машину, прогулялись по Клаб-стрит с ее живописными старыми магазинчиками к Энн-Сян-роуд, а по дороге Ник начал рассказывать Рейчел, куда они направляются:

— Это настоящая забегаловка, даже столики пластиковые не меняли годов так с пятидесятых. Но здесь подают самую лучшую лапшу в Сингапуре, поэтому сюда приходят все. Бывший главный судья Верховного суда каждый день обедал здесь, потому что подсел на их лапшу. Ты язык проглотишь, когда попробуешь. Это яичная лапша, которую готовят вручную, у нее просто невероятная структура. Лапшу подают с тушеной курицей, которая часами томилась в чесночном соусе. О, этот соус! Интересно посмотреть, решишь ли ты, что сможешь повторить его. Обеденный перерыв уже закончился, поэтому нам, вероятно, не придется ждать слишком долго сто… — Ник осекся, глядя на фасад, обнесенный металлическим забором.

— Что такое?

— Лапшичная! Куда она делась?

Они пересекли улицу и подошли к небольшой табличке, прикрепленной к металлическому листу.

ТОРИ БЕРЧ147

Открытие летом 2015

Ник побежал в магазин по соседству, и Рейчел увидела, как он неистово жестикулирует, беседуя со сбитым с толку продавцом. Несколько мгновений спустя Ник вышел на улицу, на лице его застыло изумление.

— Все, Рейчел. Нет больше лапшичной. Этот район стал настолько модным, что сын владельца, очевидно, продал здание за безумные деньги и решил уйти на покой. И теперь здесь будет чертов бутик!

— Мне очень жаль, Ник!

— Вот дерьмо! — закричал Ник и со злости пнул металлический лист, а потом опустился на тротуар и мрачно закрыл лицо руками. Рейчел никогда раньше не видела мужа таким расстроенным. Она присела рядом и обняла его за плечи. Ник просидел молча несколько минут и наконец заговорил: — Все, что мне нравилось в Сингапуре, исчезло. Или стремительно исчезает. Каждый раз, когда я возвращаюсь, оказывается, что все больше и больше моих любимых местечек закрылось или их снесли. Рестораны, магазины, здания, кладбища… Не осталось ничего святого. Тот облик острова, который я знал в детстве, почти полностью уничтожен.

Рейчел просто кивнула.

— Эта лапшичная была как раз таким местом. Мне казалось, она будет всегда. Богом клянусь, они подавали лучшую лапшу в мире. Все ее просто обожали. А теперь она закрыта навсегда и больше не откроется.

— Мне кажется, люди осознают свои потери, когда уже слишком поздно, — заметила Рейчел.

Ник пристально посмотрел жене в глаза:

— Рейчел, я обязан спасти Тайерсаль-парк! Я не могу позволить, чтобы особняк снесли и превратили в это гротескное закрытое сообщество, куда впускают только христиан-миллионеров.

— Да, я тоже об этом думала.

— Какое-то время мне казалось, что я это переживу, что мне плевать, пусть даже я не унаследую поместье, лишь бы оно досталось кому-то из семьи и его поддерживали в должном состоянии. Но теперь я понимаю, что это не так.

— Знаешь, я тоже беспокоилась за тебя, не могла представить, что ты чувствуешь, потеряв дом.

Ник подумал минуту и ответил:

— Мне кажется, подсознательно я всегда негодовал, потому что все меня ассоциировали с этим домом и я не мог отделаться от этого клейма. Думаю, именно поэтому мы с Колином так сдружились. Я всегда был «парнем из Тайерсаль-парка», а он — «тем самым, из „Ху энтерпрайз“». Хотя мы были просто мальчишками…

— Своего рода проклятье, да? Удивительно, что вы оба не дали этим обстоятельствам сформировать ваши характеры, — отметила Рейчел.

— Ну, в какой-то момент я примирился с таким положением вещей, и отъезд также помог мне увидеть Тайерсаль-парк в новом свете. Я осознал, что это место во многом меня воспитало, ведь я открыл в себе склонность к авантюрам, лазая по деревьям и строя форты. А часы, проведенные в библиотеке за чтением книг моего деда — мемуаров Уинстона Черчилля, писем Сунь Ятсена, — подарили мне любовь к истории. Но теперь я будто вижу, как мое детство продают по высокой цене.

— Знаю, Ник. Было больно смотреть на это даже со стороны. Просто не могу поверить, что все так быстро случилось и твои тети, которые тоже выросли здесь, похоже, с легкостью готовы проститься с домом.

— Несмотря на то что завещание бабушки недвусмысленно говорит о необходимости продать дом, она вряд ли хотела, чтобы Тайерсаль-парк снесли и предали забвению. Лично у меня это совершенно не укладывается в голове.

— Ну, мне ее решение тоже кажется подозрительным, но, считаю, выступать по этому поводу не мое дело, — нахмурилась Рейчел.

— Жаль, что у меня нет времени покопаться и выяснить, почему бабушка захотела, чтобы дом вот так взяли и продали. У моих тетушек процесс идет слишком уж быстро.

— Погоди минуточку. Твои тетушки могут бежать вприпрыжку, сколько им влезет, но ты же своими ушами слышал: ничего не произойдет без твоего отца, а он, насколько я знаю, сейчас где-то в Сиднее попивает нормально сваренный капучино. А Алистер? У него ведь тоже есть доля.

— Хм-м… если подумать, то Алистера в последние дни и дома не бывает… — протянул Ник.

— Если вы с Алистером и твоим отцом объединитесь, то у вас хватит голосов, чтобы заблокировать любую продажу.

Ник взволнованно чмокнул жену и вскочил с тротуара:

— Ты умница — знаешь об этом?

— Не уверена, что здесь требуется какой-то особый ум.

— Нет, ты просто гений! Ты только что подала отличнейшую идею! Давай-ка позвоним папе!

*

Любой чайный эксперт сразу же скажет вам, что это означает «голден флауэри брокен оранж пеко», но от этого не легче. — Примеч. автора.

«Тори Берч» — американский модный бренд.

«Тори Берч» — американский модный бренд.

Любой чайный эксперт сразу же скажет вам, что это означает «голден флауэри брокен оранж пеко», но от этого не легче. — Примеч. автора.

12

«Хелена Мэй», Гонконг

Астрид вошла в столовую в историческом частном женском клубе Гонконга «Хелена Мэй», и Изабель У, сидевшая за столом у окна, помахала ей рукой. Астрид с некоторой робостью направилась к бывшей жене Чарли. Они встречались в третий раз, и предыдущая встреча в Сингапуре, мягко говоря, прошла не очень.

— Астрид, спасибо, что согласилась пообедать со мной. Я знаю, что завтра ты уезжаешь и наверняка будешь очень занята, — сказала Изабель, поднимаясь со стула и целуя Астрид в щеку.