Вольтер - Трактат о терпимости

В Голландии уже нет больше опасений, что некий новоявленный Гомар затеет диспут и в результате великий пенсионарий будет обезглавлен. В Лондоне нет больше опасений, что разногласия пресвитериан и англикан касательно литургии и стихаря приведут к тому, что прольются реки крови и король окажется на эшафоте.

Ирландии, население которой теперь стало многолюдным и разбогатевшим, не придется больше видеть, как католики два месяца убивают во имя Господа своих же сограждан, но исповедующих другую веру – протестанство: живыми закапывают их в землю, матерей вздергивают на виселицу и привязывают к ним на шею дочерей, чтобы они задыхались вместе, и наслаждаются этим зрелищем. Не придется больше видеть Ирландии, как ее граждане, исповедующие католицизм, разрезают беременным женщинам живот, чтобы вытащить неродившихся младенцев и бросить собакам и свиньям на съедение. Не придется видеть Ирландии, как католики связывают иноверца и, вложив ему в руку кинжал, вонзают лезвие в грудь его родственников – отца, матери, жены, дочери, изображая взаимное убийство и с проклятиями уничтожая всю семью. Обо всех этих ужасах свидетельствует Репен де Тойрас, ирландский офицер. Это подтверждают все английские историки и все источники. Безусловно, подобное больше не повторится. Философия, родная сестра религии, отняла оружие у тех безумцев, которые во имя суеверий творили кровавые дела; и человеческое сознание, освободившись от долгого дурмана, поразилось тому, как далеко может завести фанатизм.

«Для того чтобы люди разуверились в духах и ложных божествах, не нужны палачи»

У нас во Франции имеется плодородная провинция, в которой лютеранство победило католицизм. Лютеране управляют Эльзасским университетом, частично занимают должности судей, и ни одно религиозное столкновение не нарушало мира этой земли с той поры, как на провинцию простирается власть французских королей. Чем это обусловлено? Тем, что в Эльзасе никого не преследовали. Не совершайте насилия над человеческим сердцем – и все сердца будут принадлежать вам.

Я не заявляю, что граждане, исповедующие другую веру, чем король, должны непременно получать должности, которые принадлежат господствующей религии. Например, в Англии католиков считают сторонниками оппозиционной партии, они не занимают должностей и, более того, платят налоги в двойном размере. Тем не менее во всем остальном они наделены теми же правами, что и другие граждане.

Существуют подозрения, что некоторые французские епископы не хотят, чтобы в их епархии были кальвинисты (так как это невыгодно и не делает чести), и что в этом заключается главное препятствие для веротерпимости. Я не могу в это поверить. Епископы во Франции – это люди благородного происхождения, благородных помыслов и поступков. Они великодушны и милостивы, отдадим им в этом справедливость, и они понимают, что беглые прихожане, которые вынуждены скитаться на чужбине, останутся верны своей вере; а когда беглецы вернутся на родину, то будут уже просвещены духовными наставниками и последуют их примеру. И обратить таких людей в свою веру – это честь для пастыря, доход церкви только увеличится от этого, а чем больше будет паства, тем значительнее будет доход прелатов.

У епископа Вармийского были в Польше двое прихожан: фермер и сборщик налогов, первый – анабаптист, второй – социнианец. Епископу предложили прогнать их по той причине, что один не хотел признавать единосущность Святой Троицы, а у другого сына крестили только в пятнадцатилетнем возрасте. В ответ епископ Вармийский сказал, что этим двоим будет вечное проклятие на том свете, однако на этом они оба чрезвычайно полезны для него.

А теперь покинем границы нашей узкой области и бросим взор на остальной земной шар. Под владычеством великого султана мирно живут два десятка народностей, исповедующих разную религию: в Константинополе спокойно себе живут двести тысяч греков. Греческого патриарха назначает сам муфтий и представляет императору. С терпимостью относятся в империи и к латинскому патриарху. Султан, назначая латинских епископов на некоторые греческие острова, использует такую формулировку: «Повелеваю направиться на остров Хиос, где надлежит служить епископом, придерживаясь старинных обычаев и исполняя пустые обряды». В Турции полно брахманистов, гвебров, иудеев, коптов, монотелитов, несториан, христиан св. Иоанна, якобитов. В анналах имперской истории вообще нет упоминаний о мятежах, вызванных перечисленными религиями.

Теперь бросим взор на Персию, Татарию, Индию – и здесь мы найдем спокойствие и веротерпимость. В обширной Российской империи Петр Великий оказывал покровительство всем религиям, что не нанесло никакого удара по политическому строю, а торговля и сельское хозяйство получили развитие от этого.

В Китае правительство за четыре тысячи лет существования знало только культ ноашидов и поклонялось одному богу, однако оно с терпимостью относится к поклонению Будде и к тому, что в империи пребывают многочисленные бонзы, которые могли бы стать угрозой, если бы не содержались за счет дальновидных китайских правителей.

Впрочем, самый дальновидный и, пожалуй, самый великодушный среди китайских государей – великий император Юнчжень – известен в том числе тем, что изгнал иезуитов, однако причина не в его нетерпимости, а в нетерпимости самих иезуитов. В своих «Любопытных письмах» они упомянули слова, сказанные этим благородным правителем: «Мне известно, как нетерпима ваша вера и какими преступлениями вы прославились в Японии и на Манильских островах. Вы сумели обмануть моего отца, но не рассчитывайте на то, что обманете и меня». Если вы ознакомитесь со всей речью императора перед иезуитами, то убедитесь, что его действительно можно назвать самым мудрым и самым милосердным из людей. Как он мог смириться с тем, что в его стране находятся европейские физики, уже однажды подстрекавшие одного из принцев крови к мятежу и использовавшие в качестве предлога демонстрацию термометров и ветроиспускателей, устроенную для двора? И что сказал бы мудрый Юнчжень, когда познакомился бы с нашей историей, прочитал про эпоху Лиги и Пороховой заговор?

«И природа, и здравый смысл, и политика, и истинная вера – все призывает к терпимости»

Хватит того, что император знал о безобразной грызне доминиканцев, иезуитов, капуцинов – тех, кто прибыли в его государство с другого конца земли, чтобы нести божественную истину, а на деле занимались проклятием друг друга. У государя не было другого выхода, кроме как выдворить из страны чужеземных смутьянов. Однако сделал он это мягко и проследил за тем, чтобы в пути они не испытали обид! Их изгнание само по себе пример человеколюбия и терпимости. Самыми терпимыми были японцы: в этой империи двенадцать религий мирно уживались друг с другом. Тринадцатую намеревались основать иезуиты, однако весьма скоро после своего прибытия в Японию они решили, что кроме их религии не должно быть другой. Что за этим последовало, мы знаем: страшная гражданская война, не уступающая по ужасам войне Лиги, опустошила империю. Христианская религия захлебнулась в крови; японцы в итоге закрыли границы, отгородив свою страну от остального мира, и стали считать европейцев дикими зверями, наподобие тех, от которых очистили свой остров англичане. И напрасны были попытки министра Кольбера наладить торговлю с японцами: это мы в них нуждались, а они в нас – нисколько, поэтому остались непреклонными.