Иммануил Кант - Иммануил Кант. Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения (сборник)

Поэтому тщетны все попытки вывести из опыта чистые понятия рассудка и доказать их чисто опытное происхождение. Я не упоминаю уже о том, что, например, понятие причины имеет характер необходимости: такой черты опыт сообщить не может: он говорит, что за одним явлением следует другое, но не говорит того, что одно за другим следует необходимо и что априори и совершенно всеобщим образом можно заключать от одного как условие к другому как следствию. Но нельзя не поставить вопроса, на чем же основывается опытный закон союза представлений; а мы везде предполагаем его, когда говорим, что все в ряду событий подчинено законам, так что ничего не случается без чего-либо предшествующего. На чем же основывается этот закон природы? Каким образом возможен такой союз представлений? Основанием возможности такого союза, очевидно, может служить только сродство содержания в самом предмете. Я спрашиваю поэтому, каким образом возможно такое совершенное сродство явлений (на основании которого они подчиняются постоянным законам и должны находиться в зависимости от них)?

Наши принципы совершенно объясняют дело. Все возможные явления в качестве представлений могут входить в область самосознания. С самосознанием же как трансцендентальным представлением неразрывно тожество; эго есть факт, достоверный априори, ибо в области познания ничего не может быть без посредства такого первоначального самосознания. И так как упомянутое тожество необходимо должно привходить во всякий синтез содержания явлений, если из него должно выработаться познание, то все явления должны быть подчинены условиям априори и с ними совершенно должен согласоваться синтез наблюдения. Представление же общего условия, от которого может зависеть известное содержание, называется правилом, а если оно должно зависеть, то называется законом. Таким образом, все явления состоят во всеобщей связи в силу необходимых законов и, следовательно, в трансцендентальном сродстве, тогда как опытное сродство явлений есть только его следствие.

Может казаться странным мнение, что природа должна согласоваться с нашим субъективным самосознанием и зависеть от него со стороны своих законов. Но размыслим, что природа сама по себе есть только сумма явлений, следовательно, вовсе не вещь сама в себе, а только одна сумма представлений души. Тогда мы не станем удивляться, что она есть произведение основной силы нашего познания, именно трансцендентального самосознания; его единство есть причина того, что она может быть для нас предметом возможного опыта, т. е. природою. Потому-то за указанным единством мы должны признать значение априори и характер необходимости; это единство не имело бы для нас никакого смысла, если бы оно не зависело от первых источников нашего мышления. Откуда в противном случае я мог бы заимствовать синтетические положения, основывающиеся на всеобщем единстве природы: я должен был бы тогда выводить их из наблюдения предметов природы. Но так как все мои выводы тогда были бы опытными, то я получил бы в результате случайное единство, которое далеко было бы от того необходимого целого, которое, собственно, разумеется нами, когда мы говорим о природе.

Если мы хотим проследить внутреннюю основу упомянутых видов связи представлений до того пункта, в котором все они должны соединяться вместе, дабы таким образом дойти до единства познания во всяком возможном опыте, то мы должны начать с чистого самосознания. Все наглядные представления не имели бы для нас ни малейшего смысла, если бы они не могли быть посредственно или непосредственно воспринимаемы в сознание; только при этом условии становится возможным познание. Мы сознаем априори совершенное тожество самих себя по отношению ко всем представлениям, могущим входить в область нашего познания, и притом сознаем это тожество как необходимое условие возможности всех представлений (они могут давать мне знать о чем-нибудь при том только условии, если сознаются вместе с другими и могут быть соединены вместе в сознании). Этот принцип достоверен априори и может быть назван трансцендентальным принципом единства, объединяющего содержания наших представлений. Но всякое единство разнообразного содержания в одном субъекте имеет характер синтеза; следовательно, чистое самосознание дает нам принцип синтетического единства разнообразного содержания во всяком возможном представлении.

Эта мысль по своей важности заслуживает полного внимания. Все представления находятся в связи с возможным опытным сознанием; если бы этой связи не существовало и было бы невозможно сознавать их, то это значило бы, что они вовсе не существуют. Всякое же опытное сознание имеет необходимое отношение к трансцендентальному (предваряющему всякий опыт), именно сознанию моего «Я» как первоначальному самосознанию. Совершенно необходимо, чтобы при всяком моем признании сознание находилось в связи с самосознанием. При этом образуется синтетическое единство разнообразного содержания (сознания), возникающее в нас априори, и оно-то служит основанием для всех синтетических суждений априори, касающихся чистого мышления, точно так же как пространство и время служат основанием суждений, касающихся формы чистого представления. Такое синтетическое суждение «всякое опытное сознание должно быть объединено одним самосознанием» есть абсолютно первое синтетическое основоположение нашего мышления вообще. Не следует забывать при этом, что именно чистое представление «Я» в отношении ко всем другим (оно условливает их общее единство) есть трансцендентальное сознание. Это представление может быть ясным или смутным, теперь это совершенно безразлично для нас. Все дело в том, что возможность логических форм нашего познания основывается на отношении его к нашему самосознанию как своеобразной способности.

Это синтетическое единство предполагает или, лучше, заключает в себе синтез, и если первое необходимо априори, то и второй должен быть также априори. Поэтому трансцендентальное единство самосознания связано с чистым синтезом воображения как с условием априори, от которого зависит возможность сочетания разнообразного содержания в познании. Очевидно, что здесь разумеется производительный синтез воображения, ибо воспроизводительный основывается на условиях опыта. Значит, принцип необходимого единства чистого (производительного) синтеза воображения под руководством самосознания есть основание возможности всякого познания, особенно опыта.

Я называю синтез разнообразного содержания в воображении трансцендентальным, если он, без различия представлений, имеет дело с сочетанием содержания априори; единство такого синтеза называется трансцендентальным, если по связи своей с первоначальным единством самосознания оно представляется нами необходимым априори. И так как последнее улавливает возможность всех познаний, то трансцендентальное единство синтеза воображения есть чистая форма всякого возможного познания, и, следовательно, посредством этой формы все предметы возможного опыта представляются нами априори.