Уолтер Тевис - Ход королевы

Они играли в обычной студенческой аудитории с темно-зелеными классными досками на стенах в дальнем конце и флюоресцентными лампами под потолком. За вереницей высоких казенных окон в стене, выкрашенной голубой краской, виднелись кусты, деревья и лужайки кампуса. В одном конце зала стояло несколько рядов складных стульев, а в коридоре у дверей висело объявление о том, что входная плата для зрителей составляет четыре доллара за один сеанс шахматной игры. Во время первого тура посмотреть на игру собралось человек двадцать пять. Демонстрационные панели с изображением шахматной доски висели за каждым из семи столов, и два арбитра молча переходили от одной к другой между столами, передвигая картонные фигуры после ходов шахматистов. Стулья для зрителей стояли на невысоком деревянном помосте, что давало им возможность видеть не только панели, но и реальные шахматные доски на столах.

Все казалось каким-то второразрядным, даже сам колледж, в помещении которого проводился чемпионат. Здесь собрались сильнейшие шахматисты страны, а создавалось впечатление, что начинается школьный турнир для старшеклассников. Будь это чемпионат по гольфу или теннису, они с Бенни Уоттсом сейчас оказались бы в окружении репортеров, под вспышками фотоаппаратов, а не в этом флюоресцентном свете, и инвентарь для них нашелся бы поприличнее пластмассовых досок с дешевыми пластмассовыми фигурами, думала Бет, и публика была бы другая – не эта горстка скромных граждан среднего возраста, которым больше нечем заняться.

Филип Рене, похоже, относился к делу серьезно, а Бет вдруг захотелось все бросить и уйти. Но она не ушла. Когда соперник сделал ход пешкой на четвертое поле короля, она ответила пешкой ферзевого слона, начав сицилианскую защиту. Сейчас у нее полным ходом развивалась атака Россолимо – Нимцовича, и на одиннадцатом ходу установилось равновесие сил благодаря позиции пешки на третьем поле ферзя. Этот ход пешкой, который она освоила с Белтиком, сработал именно так, как тот и говорил.

К четырнадцатому ходу она вынудила Рене начать отступление, а на двадцатом стало ясно, что для него все кончено. Он сдался на двадцать шестом. Бет огляделась – другие партии еще были в самом разгаре, и ее отношение к происходящему немного улучшилось. Неплохо все-таки стать чемпионкой США. Если удастся победить Бенни Уоттса.

Бет поселили в отдельной маленькой комнате студенческого общежития; санузел находился дальше по коридору. Меблировка была скудная, зато никаких следов прежних жильцов не наблюдалось, и Бет была этим довольна. В первые несколько дней она завтракала, обедала и ужинала одна в кафетерии, а вечера проводила, изучая шахматы у себя в комнате за столом или в постели. Она привезла с собой целый чемодан книг и аккуратно выставила их в ряд на краю письменного стола. Еще прихватила транквилизаторы – на всякий случай, – но в первую неделю даже не открывала пузырек. На турнире Бет играла одну партию в день, и пока все шло гладко. Хотя некоторые игры затягивались порой на три, а то и на четыре часа и приятного в них было мало, она еще ни разу не оказывалась близка к поражению. Бет чувствовала себя серьезной, профессиональной, основательной.

Бенни Уоттс тоже делал успехи. Записи партий, сыгранных за день, организаторы каждый вечер тиражировали на копировальном аппарате в библиотеке колледжа, а копии раздавали шахматистам и зрителям. Бет изучала их на ночь и по утрам, некоторые воспроизводила на доске, но большинство прокручивала в уме. Партии Бенни ей всегда трудно было удержать перед мысленным взором, и, чтобы как следует проанализировать его приемы, она расставляла реальные, а не воображаемые фигуры. Чемпионат проводился по круговой системе – все участники должны были по одному разу сыграть друг с другом, – и Бет предстояло встретиться с Бенни в одиннадцатом туре.

Поскольку всего туров было тринадцать, а чемпионат длился две недели, один день выделили как выходной – первое воскресенье. В то утро Бет проснулась поздно, долго простояла под душем, потом пошла прогуляться по кампусу. Вокруг было тихо, тянулись аккуратно подстриженные лужайки, грелись под солнцем вязы и цветы – в общем, было обычное безмятежное утро на Среднем Западе, и ей не хватало энергичной суеты чемпионата. Она спонтанно решила съездить в ближний городок – там, как ей говорили, есть десяток приличных мест, где можно выпить пива, – но передумала. Сказала себе, что больше нельзя разбазаривать клетки мозга, которые разрушает алкоголь. Посмотрела на часы – было всего одиннадцать – и направилась к зданию, где находились комнаты отдыха для студентов, зал собраний и кафетерий. Надо было выпить кофе.

На первом этаже там оказался уютный салон, обшитый деревянными панелями. Когда Бет вошла, в дальнем его конце, на диванчике, обтянутом бежевым вельветом, сидел Бенни Уоттс, на столике перед ним была разложена шахматная доска и стояли часы с двумя циферблатами. Рядом переминались с ноги на ногу два шахматиста, и Бенни с улыбкой объяснял им что-то насчет партии, которую показывал на доске.

Бет начала спускаться по лестнице в кафетерий, но Бенни ее окликнул:

– Эй, иди к нам!

Она поколебалась, затем все-таки подошла. Двух других шахматистов она узнала сразу – одного из них ей удалось разгромить два дня назад в партии с ферзевым гамбитом.

– Взгляни-ка на это, Бет, – сказал Бенни, указав на доску. – Ход белых. Что бы ты сделала?

Бет взглянула.

– Защита Руи Лопеса?

– Верно.

Она чувствовала раздражение – ей хотелось кофе, а положение на доске было деликатное и требовало сосредоточиться. Остальные шахматисты молчали. В конце концов она поняла, что нужно сделать, и, молча наклонившись, перенесла коня с третьего поля короля на пятое поле ферзя.

– Видали? – подмигнул Бенни двоим шахматистам и засмеялся. – А я что говорил?

– Вероятно, вы правы, – кивнул ему один из них.

– Я знаю, что прав. И Бет думает так же, как я. Ход пешкой был бы слишком слабым.

– Пешки тут могли бы пригодиться только в случае хода слоном, – сказала Бет, которая теперь чувствовала себя лучше.

– Вот именно! – воскликнул Бенни. На нем были джинсы и белая рубашка свободного кроя навыпуск. – Как насчет быстрых шахмат, Бет?

– Вообще-то я пришла выпить кофе.

– Барнс принесет тебе кофе. Сбегаешь, Барнс?

Упитанный молодой человек добродушного вида – гроссмейстер – покорно кивнул.

– Вам с сахаром и сливками? – спросил он.

– Да, – сказала Бет.

Бенни достал из кармана джинсов долларовую банкноту и протянул ее Барнсу:

– Прихвати мне апельсиновый сок. Только не в пластиковом стакане – возьми стеклянный, для молока. – Он пододвинул шахматные часы поближе к доске, зажал в кулаках две пешки, и в том, по которому хлопнула рукой Бет, оказалась белая. Когда они расставили фигуры на начальные позиции, Бенни предложил: – Сделаем ставки?