Мэтт Торн - Туристка

Зазвонил телефон. Когда я брала трубку, руки у меня все еще дрожали.

— Да?

— Сара? Это Чарли.

Так и должно быть. Я сразу же узнала его голос, даже после того, как не слышала его целый год. Меня охватила паника, когда я услышала, как он дышит в трубку. Неужто у Лесли хватило мужества дать ему мой номер телефона?

— Это личный звонок?

— Что ты имеешь в виду?

— Лесли с тобой? А моя мама? Они все сидят рядом?

— Никто не знает, что я звоню тебе.

Он помолчал. Я ему верила.

— Ну и что ты хочешь?

— Лесли сказала, что у тебя все хорошо.

— Было хорошо.

Я услышала, как он вздохнул. В телефоне затрещало, и я представила себе, как он отходит, садится.

— Так странно, что мы опять разговариваем.

Я откинулась на кровати.

— Было странно увидеть Лесли.

— Я говорил ей не ездить. Я знал, что ты не захочешь ее видеть.

— А как тебе живется с моей матушкой? Тебе не странно жить с ней?

— Тебя здесь нет, Сара, и ты не представляешь, насколько все испортилось.

После паузы я сказала:

— Ну же, расскажи мне о Мелиссе.

— Что?

— Что она еще натворила? Повесилась на моих старых колготах?

— Наверное, мне не стоило звонить.

Я закуталась в одеяло и плотнее прижала трубку к уху, стараясь что-то услышать и понять, откуда он звонит. Никаких звуков улицы не было слышно, и я подумала, что ему пришлось, наверное, дождаться, когда Мелисса и матушка уйдут куда-нибудь. Интересно, чувствует ли он себя виноватым в том, что позвонил мне? Наверняка первым он не отсоединится, но вот захочет ли говорить о наших с ним отношениях? Решив рискнуть, я сказала:

— Лесли донесла, что я тебе снюсь по ночам.

Он вздохнул.

— Конечно.

— Ты мне тоже.

— Почему бы тебе не вернуться домой? — спросил он.

— А что будет, если я вернусь?

— Мы бы справились с ситуацией.

— Я завершила свою жизнь там.

— Я скучаю по тебе, Сара.

Я слушала его дыхание и думала о том, как часто вижу его во сне, до сих пор. Мне вспомнился один воскресный день, когда мы поехали на моей маленькой черной машине в Хэмптон-Корт, и я, дурачась, сплела венок из ромашек и надела ему на шею, а он с ужасно серьезным видом принял его, как будто это была самая важная в его жизни вещь. Я помнила, что в его кровати чувствовала себя в полной безопасности и никогда не нервничала, занимаясь с ним любовью. Он никогда не причинял мне боли, и я никогда не чувствовала себя с ним напряженной, зная, что он всегда думал только обо мне и ни о ком больше. Вспомнилось, как я хотела, чтобы он полюбил меня, и была совершенно счастлива, когда он сказал мне, что любит.

Тут я повесила трубку.

Подойдя к зеркалу, я начала расчесывать свалявшиеся пряди, немилосердно ругая себя за то, что легла спать, не приведя в порядок волосы. Восстановление челки превратилось в весьма болезненный процесс, и мне пришлось крепко сжать кулаки, впившись ногтями в ладони, чтобы отвлечься от жуткой боли в коже головы.

Я зажала небольшую прядь между двух пальцев и начала ее подравнивать. Было трудно придерживаться одной длины даже при том, что я установила за спиной зеркало — все равно было плохо видно, что получается сзади. Я осторожно срезала по сантиметру, считая, что укорачивать надо постепенно, но ничего в моем внешнем виде не изменялось, поэтому я взяла большую прядь и прикинула, как буду смотреться с короткой стрижкой. Конечно, это было рискованно, но я решилась. Закрыла глаза и откромсала длину, выросшую за год.

Без особой уверенности я думала, что получилось ничего. Успех меня окрылил, и я, вспомнив про голубую краску для волос, решила, что стоит продолжить эксперимент. Цвет казался экстремальным, но, поскольку краска не была перманентной и легко смывалась, я решилась. Глянув на себя в зеркало, я открыла крышку коробки.

Я лежала на кровати в красном бикини, мои голубые волосы оставляли пятна на белой наволочке. В ящике тумбочки мне попались на глаза очки Минни Мауса, принадлежавшие Мэри, и они прекрасно довершили мой костюм. Я погладила себя по бокам и подумала о том, что неплохо бы пойти и повидаться с Полом и Мэри. Пол говорил, что Иона должна вернуться в воскресенье днем, но несмотря на злость, я все еще сохраняла верность своему боссу. Мне вовсе не хотелось огорчать его жену без нужды, я настроилась разобраться во всем с достоинством. Можно было, конечно, повидать Мэри, но она все расскажет Полу, а я хотела поговорить с ним до того, как он заготовит свою версию событий. У меня не оставалось другого выбора, как подождать до завтра. В расстройстве от досадной отсрочки я сняла со шкафа свой чемодан.

Укладывая вещи, я вспоминала, как Генри гордился своей способностью бросить обжитое место в любой момент. Вспомнив, как мы разговаривали, стоя у входа в церковь, я представила себе, как он с Анн Мари возвращается к себе в номер, она садится на его кровать и смотрит, совсем как я в прошлый раз, как он расчесывает волосы. Вот он стоит у мусорной корзины и бросает в нее дешевые детективы один за другим, при этом рассматривая обложки и стараясь вспомнить их содержание, но ему это не удается.

Я выбросила свои разорванные журналы, использованные тюбики зубной пасты и коробку из-под краски для волос. Раскрыв чемодан на кровати, я набила его одеждой. Единственное, что я оставляла, было испорченное клеенчатое платье и конверт с остатками денег, который дал мне Генри. Я оставляла его в знак благодарности Сильвии. Пузырек с таблетками, купленными мной у пожилой женщины, валялся на ковре. Я подняла его и посмотрела на название. Интересно, за что я заплатила десять фунтов? Снотворное. Отлично. Я выпила четыре таблетки. Не достаточно, чтобы умереть от этого, но вполне довольно, чтобы проснуться только в понедельник.

Я повернулась спиной к двери, не зная, что сказать Мэри, когда она откроет. Мне нужно было взять себя в руки и подготовиться к тому, чтобы увидеть ее обнаженной, в ночной рубашке, а в ее кровати — Пола. Ничто уже не могло тронуть меня, но, если бы это произошло, я просто потеряла бы контроль над собой и наговорила бы лишнего, а тогда мне бы уже не светило достойно покончить с этой ситуацией.

Наконец я глубоко вздохнула и постучала. Никакого ответа. Я постучала снова. Послышалось движение, потом дверь открылась. Интересно, почему она накинула цепочку на дверь? Ожидала, что я приду? А если так, то почему напугана? Чего ждала от меня?

— Можно войти?

Она посмотрела через плечо. У нее в комнате Пол?

— Если хочешь. Только у меня не убрано.

— Мне все равно.

Мэри сняла цепочку, раскрыла дверь пошире и впустила меня внутрь.

На ней был зеленый махровый халат. Взгляд мой упирался куда-то ей в шею, а внутренний голос говорил с истерическим надрывом: но она же толще меня! Я попыталась вспомнить, когда в последний раз смотрела ей прямо в лицо, но единственное, что всплыло в памяти, это ее руки, сжимающие мои плечи. Она стояла и смотрела на меня, и мне показалось, что я уловила в ее лице выражение вины, но потом я догадалась, что она поражена цветом моих волос.