Мишель Монтень - Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию [litres]

ПЬЯН ДЕЛЛА ФОНТЕ, двенадцать миль. Довольно дрянная гостиница, где тоже есть источник, немного выше городка Инчизы в долине Арно, о чем говорил Петрарка; считается, что он сам родился в этой Инчизе, по крайней мере, в доме по соседству с ней, примерно с милю, от которого не сохранилось никаких, даже ничтожных, развалин; тем не менее они отмечают это место [631]. Там [в это время] сажали дыни среди других, уже посаженных, и надеялись собрать урожай в августе.

Этим утром я ощутил какую-то тяжесть в голове и помутнение зрения, словно вернулись мои прежние головные боли, которых не было уже целых десять лет. Эта долина, по которой мы проезжали, была когда-то вся заболочена, и [Тит] Ливий утверждает, что Ганнибал, вынужденный пройти через нее на слоне в пору дождей, потерял здесь глаз [632]. Это и в самом деле очень плоское и низменное место и сильно зависит от течения Арно.

Я решил попоститься и не стал там обедать, поскольку это помогло вызвать рвоту и способствовало моему скорейшему исцелению: а иначе я носил бы эту тяжесть в голове день-два, как со мной уже случалось. Тогда-то мы и нагнали на этой дороге множество окрестных жителей, доставлявших во Флоренцию всевозможную снедь.

И прибыли в нее по одному из четырех каменных мостов, перекинутых через Арно.

ФЛОРЕНЦИЯ, двенадцать миль.

На следующий день, посетив мессу, мы ушли оттуда и, отклонившись немного от прямого пути, отправились взглянуть на Кастелло, о котором я говорил раньше [633], но поскольку там были дочери герцога и как раз в этот самый час они пошли через сад послушать мессу, то нас любезно попросили подождать, чего я не захотел сделать. По дороге мы встретили большую процессию: впереди хоругвь, за ней женщины, по большей части очень красивые, на всех соломенные шляпы, которые в этой области делают превосходно, лучше, чем в любом другом месте мира, и они были весьма хорошо одеты для деревенских женщин, все в белых туфельках без задника и открытых башмачках. После женщин шел священник, а после него мужчины. В тот день мы видели шествие монахов, и те почти все были в соломенных шляпах.

Мы проследовали по очень красивой и широкой равнине и, честно говоря, я был почти вынужден признать, что ни Орлеан, ни Тур, ни Париж даже в своих ближайших предместьях не могут сравниться с Флоренцией количеством окрестных домов и деревень, которое здесь очень велико; а что касается красоты домов и дворцов, то второго такого города нет. По этой дороге мы и добрались к обеду в

ПРАТО, десять миль, маленький городок, принадлежит сказанному герцогу. Он расположен на берегу Бизенцио, каковую реку мы пересекли по каменному городскому мосту. Нет другой такой области, которая среди прочего была бы так хорошо обеспечена столь полноценными мостами; а также вдоль этих дорог повсюду встречаешь большие тесаные камни, на которых написано, что каждая округа должна мостить дорогу и отвечать за нее. Там, в городском дворце, мы видели герб и имя пратского легата, который, говорят, здешний уроженец [634]. Над дверью этого дворца имеется большая, увенчанная короной статуя с державой в руке, у подножия которой имеется надпись: Rex Robertus [635]. Они говорят, что этот город был когда-то нашим: лилии тут повсюду; но город и сам по себе имеет в своем гербе золотые лилии на червленом поле. Дуомо тут красив и украшен множеством черно-белого мрамора [636].

Уехав отсюда, мы сделали еще один крюк, отклонившись от нашего пути на добрых четыре мили, чтобы съездить al Poggio [637], это вилла, которой они несказанно гордятся, она принадлежит герцогу и расположена на реке Омброне; а построена по тому же образцу, что и Пратолино. Просто чудо, как в столь малом объеме смогла поместиться сотня прекрасных комнат. Я там видел среди прочего большое количество очень красивых и бесценных тканей в кипах: они пестренькие, всего лишь очень тонкие, шерстяные и подбиты тафтой в четыре нити, того же цвета, что и ткань. Еще мы там видели кабинет герцога с перегонными кубами и его токарную мастерскую, потому что он – великий механик [638].

Оттуда через крайне плодородную область по очень прямой дороге, окаймленной деревьями, к которым привязаны виноградные лозы, что образует живые изгороди необычайной красоты, мы приехали к ужину в Пистойю.

ПИСТОЙЯ, четырнадцать миль. Большой город на берегу Омброне; улицы тут весьма широкие, вымощены, как во Флоренции, Прато, Лукке и в других местах [639], большими, весьма широкими каменными плитами. Забыл сказать, что из-за стола в залах Поджо видно Флоренцию, Прато и Пистойю; герцог тогда был в Пратолино. В сказанной Пистойе довольно мало народа, красивые церкви и много красивых домов. Я навел справки о продаже соломенных шляп, которые стоят по пятнадцать солей. Мне кажется, что во Франции они стоили бы столько же франков. Рядом с этим городом и на его земле был некогда разгромлен Катилина [640]. В Поджо имеется ряд шпалер с изображением всех видов охоты; я приметил среди других одну с охотой на страусов, которых преследуют всадники и пронзают дротиками.

Латиняне называли Пистойю Pistorium ; она принадлежит герцогу Флорентийскому. Говорят, что она изрядно обезлюдела из-за былых распрей между домами Канчельери и Панчатики, так что сейчас тут насчитывается всего восемь тысяч душ; а в Лукке, которая размерами ничуть не больше, – двадцать пять тысяч жителей и даже больше.

Мессер Таддео Роспильози, получивший из Рима письмо с рекомендациями в мою пользу от Джованни Франкини [641], пригласил меня, а также всех остальных, с кем я путешествовал, отобедать у него на следующий день. Дворец весьма изукрашен, подача блюд за столом немного диковатая, мало мясных кушаний, мало лакеев; вино подается после трапезы, как в Германии.

Мы повидали здешние церкви: при вознесении святых даров в главной церкви трубят в трубы. Среди детей-певчих стояли переодетые священники и дудели в сакебуты [642].

Этот бедный город расплачивается за потерю свободы пустым образом ее былой формы. У них имеется девять приоров [643]и один гонфалоньер, которых они избирают на каждые два месяца. В их обязанности входит поддержание порядка; содержатся они на средства герцога, как прежде содержались на средства населения, проживают во дворце и почти никогда не выходят оттуда, кроме как все вместе, будучи там постоянно заперты. Впереди идет гонфалоньер, за ним подеста , которого туда посылает герцог, и каковой подеста на самом деле обладает всей властью; а сказанный гонфалоньер никому не кланяется при встрече, изображая некое воображаемое могущество. Мне было жалко смотреть, как они ублажают себя этим обезьянничаньем, и тем не менее великий герцог увеличил субсидии в десять раз против прежнего.