Эрих Ремарк - Ночь в Лиссабоне [litres]

На таможне он отпер крошечную комнатушку. «Заходите сюда. Ждите».

«Как долго?»

«Пока не вызовут на допрос».

«А сразу допросить нельзя? Я ничего не сделал, чтобы держать меня под арестом».

«Тогда вам не о чем беспокоиться».

«Я и не беспокоюсь, – сказал я, снимая рюкзак. – Стало быть, начнем».

«Начнем, когда мы тут будем готовы, – сказал таможенник, показывая превосходные белые зубы. Он выглядел как охотник, да и вел себя так же. – Утром придет нужный сотрудник. Поспать можете в этом кресле. Осталось всего-то несколько часов. Хайль Гитлер!»

Я осмотрелся. Окно зарешечено, дверь крепкая и заперта снаружи. Не сбежишь. Кроме того, за стеной разговаривали люди. Я сидел и ждал. Безнадежно. Наконец небо посерело, потом мало-помалу стало голубым и ясным. Я опять услышал голоса, запахло кофе. Дверь отперли. Я сделал вид, будто проснулся, и зевнул. Вошел незнакомый таможенник, краснолицый толстяк, с виду добродушнее охотника. «Наконец-то! – сказал я. – Спать тут чертовски неудобно».

«Что вы делали на границе? – спросил он и принялся развязывать мой рюкзак. – Удрать хотели? Или у вас контрабанда?»

«Ношеные штаны контрабандой не провозят, – ответил я. – Как и ношеные рубашки».

«Ладно. Тогда что же вы делали там ночью?» Он отложил мой рюкзак в сторону. Я вдруг подумал о деньгах, которые имел при себе. Если он их найдет, я пропал. Надеюсь, он не станет меня обыскивать.

«Хотел ночью полюбоваться Рейном, – улыбнулся я. – Я же турист. И романтик».

«Откуда вы?»

Я назвал пансион и место, откуда пришел. «Хотел нынче утром туда вернуться, – сказал я. – Оставил там чемоданы. Я снял комнату на неделю, с оплатой вперед. Не похоже на контрабанду, а?»

«Ну-ну, – пробормотал он. – Мы все проверим. Через час я зайду за вами. Вместе отправимся туда. Поглядим, что у вас в чемоданах».

Путь был долгий. Толстяк тоже оказался бдительным, как овчарка. Он катил рядом с собой велосипед и курил. Наконец мы добрались до места.

«Да вот же он!» – крикнул кто-то из окна пансиона. И тотчас передо мной выросла хозяйка. Красная как рак от волнения. «Господи, мы уж думали, с вами что-то случилось! Где вы были всю ночь?»

Утром хозяйка обнаружила мою нетронутую постель и вообразила, что меня убили. В здешних местах якобы шныряет разбойник, у которого на совести уже несколько грабежей. Поэтому она вызвала полицию. Полицейский вышел из дома следом за нею. Похож на охотника. «Я заблудился, – сказал я как можно спокойнее. – Вдобавок ночь была такая красивая! Впервые с детства я опять ночевал под открытым небом. Чудесно! Сожалею, что доставил вам беспокойство. К сожалению, я ненароком оказался слишком близко к границе. Пожалуйста, объясните таможеннику, что я здесь живу».

Хозяйка так и сделала. Таможенник был вполне удовлетворен, зато насторожился полицейский: «С границы? Документы у вас есть? Кто вы?»

На секунду у меня перехватило дыхание. Деньги Хелен лежали у меня в нагрудном кармане; если он их найдет, то заподозрит, что я хотел контрабандой провезти их в Швейцарию, и меня немедля возьмут под стражу. А что тогда будет, представить себе невозможно.

Я назвал свое имя, но паспорт пока не предъявлял, немцам и австрийцам в своей стране он не нужен. «Кто нам докажет, что вы не тот самый преступник, которого мы разыскиваем?» – сказал полицейский, похожий на охотника.

Я рассмеялся. «Тут нет ничего смешного», – сердито бросил он и вместе с таможенником принялся обыскивать мои чемоданы.

Я сделал вид, что расцениваю все как шутку, но толком не знал, как мне объяснить наличие денег, если дальше последует личный обыск. Решил сказать, что подумываю купить домик в здешних краях.

К моему удивлению, в боковом кармане второго чемодана чиновник нашел письмо, о котором я не знал. Этот чемодан я захватил из Оснабрюка, Хелен сложила туда мои давние вещи и привезла на машине. Полицейский достал из конверта бумагу, начал читать. Я напряженно наблюдал за ним, ведь понятия не имел, что это за письмо, только надеялся, что оно старое, ничего не значащее.

Чиновник крякнул, поднял глаза. «Ваше имя – Йозеф Шварц?»

Я кивнул. «Что же вы сразу-то не сказали?» – спросил он.

«Так ведь я вам раньше говорил», – ответил я, пытаясь прочитать перевернутую типографскую шапку на бумаге.

«Верно, он говорил», – подтвердил таможенник.

«Значит, письмо касается вас?» – спросил полицейский.

Я протянул руку. Секунду он медлил, потом отдал мне бумагу. Теперь я разглядел типографскую шапку. Это был адрес отделения национал-социалистской партии в Оснабрюке. Я медленно прочел, что партийное отделение Оснабрюк просит оказывать всяческую поддержку члену партии Йозефу Шварцу, который находится при исполнении важного секретного задания. Подпись: Георг Юргенс, обер-штурмбаннфюрер, – рукой Хелен.

Я держал письмо в руке. «Там все верно?» – спросил таможенник с куда большим почтением, чем раньше.

Теперь я достал паспорт, открыл его, показал на имя и снова спрятал. «Секретное государственное дело», – сказал я.

«Поэтому?»

«Поэтому, – серьезно произнес я, пряча и письмо. – Надеюсь, этого вам достаточно?»

«Само собой. – Таможенник подмигнул блекло-голубым глазом. – Понятно. Наблюдение за границей».

Я поднял руку. «Ни слова об этом, пожалуйста. Дело секретное. Поэтому я и не мог ничего сказать. Однако вы все же выяснили. Вы состоите в партии?»

«Конечно», – сказал полицейский. Только сейчас я увидел, что он рыжий, и похлопал его по потному плечу: «Отлично! Вот вам обоим на стаканчик вина после всех трудов».

Шварц с меланхоличной улыбкой посмотрел на меня:

– Иной раз удивительно, как легко можно обвести вокруг пальца людей, которым по долгу службы надо быть недоверчивыми. Вам это знакомо?

– Без документов не получится, – сказал я. – Но снимаю шляпу перед вашей женой! Она предвидела, что такое письмо может вам понадобиться.

– Наверно, Хелен подумала, что, предложи она мне это письмо, я бы его не взял. По моральным причинам, пожалуй, или просто потому, что счел бы опасным. Главным образом, наверно, поэтому. А так я его взял. И оно меня спасло.

Я слушал Шварца с растущим интересом. А сейчас глянул по сторонам. Английский и немецкий дипломаты находились на танцплощадке. Танцевали фокстрот, и из них двоих англичанин был лучшим танцором. Немцу требовалось больше пространства, он танцевал с ожесточенной агрессивностью и двигал партнершу перед собой, словно пушку. В полумраке мне на миг почудилось, будто ожила доска с шахматными фигурами. Оба короля, немецкий и английский, порой угрожающе сближались, но англичанин каждый раз уворачивался.

– Что вы сделали потом? – спросил я у Шварца.

– Пошел к себе в комнату, – ответил он. – Я был совершенно без сил, хотел успокоиться и поразмыслить. Хелен спасла меня настолько неожиданным образом, что мне это показалось деянием некоего deus ex machina [3] Бог из машины ( лат .). , театральным трюком, который внезапно приводит ужасную неразбериху к благополучному разрешению. Но мне необходимо было уехать отсюда, пока полицейский не успел раззвонить обо всем или призадуматься. Поэтому я решил положиться на удачу, покуда она еще на моей стороне. Выяснил насчет ближайшего скорого поезда в Швейцарию. Он отходил через час. Хозяйке я объяснил, что мне нужно на денек съездить в Цюрих, поэтому я возьму с собой только один чемодан, а второй пусть побудет у нее, ведь через несколько дней я вернусь. Затем я пошел на вокзал. Вам знаком этот внезапный отказ от многолетней осторожности?