Эра Ершова - Самая простая вещь на свете

Хотя Марине и была отвратительна эта глупая демонстрация материнского счастья, но девочка ей понравилась.

— Ну что, Машенька, пойдешь ко мне? — спросила она по-взрослому, без сюсюканья.

Девочка сначала насупилась, соображая, потом выскользнула из Светиных рук и побежала к Марине.

— Guck, die Liebe auf den ersten Blick! [3] Глянь-ка, любовь с первого взгляда! (нем.) . — восхитился Даниель.

— Das ist unglaublich! — согласилась Света и добавила: — Ich bin richtig eifersüchtig [4] Это невероятно! Я и правда ревную (нем.) . .

— Ну, что, Машенька, может быть, ты мне расскажешь, о чем родители говорят? — спросила Марина, подавая девочке указательный палец.

— Да мы поражаемся, что она сразу к тебе пошла. Вообще-то она жуткая трусиха и даже бабушку с дедушкой с трудом признает, — объяснила Света. — Ладно, уже поздно. Даниель уложит Машу спать, а мы с тобой еще посидим, выпьем. У нас завтра выходной. Нас папа в город отпускает.

Утро выдалось прозрачным и нежным. Кроны деревьев, казалось, были мягко озарены отблеском осеннего покоя. Природа неторопливо готовилась к незлобивой зиме, усыпая землю каштанами и листьями скромных расцветок. Машина шла по дороге, спускающейся вниз серпантином. Справа аккуратными террасами поднимались виноградники, все выше и выше, прямо к небу, а слева, далеко внизу, как сливки в фарфоровой чашке, переливался пастельными тонами город. Он то появлялся, то исчезал за изгибом дороги, дразня и мерцая. Марина вытягивала шею, пытаясь заглянуть за Светино плечо. Ей казалось, что если дорога хоть на мгновение перестанет вилять, то там, в отдалении, она сможет разглядеть море.

— Крымский пейзаж, — сказала Марина, не переставая крутить головой.

— Да, похоже на приморье, — равнодушно согласилась Света.

— Неужели тебя все это не волнует? — удивилась Марина. — Такая красота! Аж дух захватывает.

— А меня это все не трогает. Знаешь, раньше, когда я приезжала в Крым и видела вот такие же пейзажи, меня начинало трясти от счастья. Хотелось забраться на вершину самой большой горы и заорать от восторга. А здесь я засыпаю. Понимаешь?

— Нет.

— Ну, как бы тебе объяснить… Я как будто в кинотеатре сижу. Мне кино показывают про шикарную жизнь, я в главной роли, но при этом не перестаю быть всего лишь зрителем. Все, приехали! — Света открыла окно и нажала на кнопку какого-то автомата. Из отверстия, прикрытого пластмассовым козырьком, показалась бумажная карточка. Маленький шлагбаум, перекрывающий въезд в гараж, приветливо взлетел вверх. Света закружилась на машине по узким извилистым коридорам в поисках места.

— Свет, а для чего козырек?

— Какой еще козырек? — удивилась Света.

— На автомате на въезде.

— Ну, ничего себе, заметила! Это чтобы карточку не замочить, когда дождь идет.

— Надо же! — поразилась Марина. — О карточке заботятся, замочить боятся. А у нас человека целиком в лужу окунут, еще сверху пройдутся и не заметят.

Подруги выбрались из гаража и направились наискосок через небольшую уютную площадь.

— Мы куда? — спросила Марина.

— Давай по главной улице прогуляемся, я тебе центр покажу, а потом где-нибудь присядем, попьем кофейку.

Они свернули в узкую, круто поднимающуюся вверх улочку. Справа и слева, плотно прилегая друг к другу, шли магазинчики. Люди как ни в чем не бывало проходили мимо красивых витрин, даже не оборачиваясь. Света тоже неслась по улице вверх, не проявляя никакого любопытства к раскинувшимся вокруг волшебным шатрам.

— Ты что ползешь как черепаха? — торопила она, увлекая Марину за собой.

— Свет, я из Москвы приехала, — упиралась Марина, — там сейчас в витринах, кроме пыли, ничего нет. Дай хоть посмотреть.

— Чего просто так таращиться? Мы с тобой специально поедем за покупками, в будний день, когда народу поменьше, вот тогда и смотри сколько хочешь, а сегодня у нас прогулка, отдых.

Они вышли на широкую улицу.

— А это Кёнигштрассе, — прокомментировала Света, — совершенно необходимый атрибут в любом немецком городе. Там, внизу, дворцовая площадь, а за ней вокзал.

— А мы куда путь держим? — поинтересовалась Марина.

— Туда и держим. На дворцовой площади кафе есть, там лучший в городе капучино.

Марина не поняла, кто такой этот капучино, но спрашивать не стала, не хотела доставлять Светке удовольствие. Улица, по которой они шли, была широкой и многолюдной, машин здесь не было, только пешеходы.

— Свет, а почему люди так плохо одеты? — спросила Марина.

— Плохо?

— Ну да, некрасиво. У нас по центру бабы нарядные ходят, а здесь, посмотри, все одинаковые.

— Здесь люди наряжаются в театр или на бал, — резко ответила Света. — А вот и кафе, про которое я говорила.

Они подошли к широкому зданию с колоннами. На просторной террасе располагались круглые столики с цветами. Света бросила на кресло сумку и опустилась на яркую подушечку.

— Садись, Усик, — пригласила она.

Марина уселась за стол. Подобрав полы неуклюжего пальто, она поставила на колени большую коричневую сумку и от неловкости сложила на ней руки.

Подошел официант, покосился на Марину, сидящую прямо, как истукан. Света сделала заказ.

— Мань, ты чего, как кол проглотила? Расслабься.

Марина испытывала неловкость, которую должен чувствовать человек, случайно попавший в дорогой магазин и растерявшийся от чрезмерного внимания продавцов.

Они сидели лицом к широкой площади, с царским дворцом на заднем плане, с фонтанами и зелеными газонами. Небо было высоким, сияющим пронзительной осенней голубизной, и было по-летнему тепло.

— И это ноябрь! — восхитилась Марина. — Ты представляешь, что сейчас в Москве делается?! Слякоть, грязь. Бр-р… — она передернула плечами.

— А мне знаешь чего больше всего бы хотелось?

— Чего?

— Закрыть глаза, а потом открыть и оказаться в Москве, навсегда.

— А что тебе мешает? Поезжай. Из Германии в Москву проще, чем наоборот.

— Это только так кажется…

— Не понимаю, что тебя здесь держит, если все не нравится, все раздражает.

— А Даниель, а Машенька? Нет, все не так просто.

— А по-моему, ты просто с жиру бесишься, — не выдержала Марина. — Забыла, откуда приехала?! Ходишь по чистому городу, живешь в шикарном доме, мужик как из Голливуда, да тебе в Москве такое даже под наркозом привидеться не могло! А здесь, видите ли, ее душевные томления одолевают! — Марина посмотрела на подругу чуть ли не с ненавистью.

Света сидела в пластмассовом креслице легко и свободно, положив ногу на ногу, в ее движениях не было никакой скованности, в одежде ничего лишнего. Беззаботная и элегантная, со своими надуманными проблемами.

— Бога ты гневишь, — вздохнула Марина. — Своего счастья не ценишь. Смотри, как бы не потерять.