Эра Ершова - В глубине души

С этими словами Регина вышла из комнаты, а Лазарь остался сидеть на своем месте. Очарование момента постепенно рассеивалось, и перед его взором на месте Регины теперь отчетливо вырисовывался старый букинист, который тогда, сто лет назад, на Арбате предсказал Лазарю его судьбу. Он хотел только предупредить Лазаря, а получилось пророчество. Как его звали, этого старика? Кажется Герман Карлович? Лазарь не верил в мистику, он был реалистом, но в данный момент он отчетливо ощущал в себе волю другого человека, человека, который уже давно умер и теперь блуждал в книжных лабиринтах, только уже в других мирах. И этот человек как будто принуждал Лазаря в точности повторить ту ошибку, которая привела его самого к гибели.

— Я не могу оставить библиотеку, — громко проговорил Лазарь. Кому предназначались эти слова, неизвестно, поскольку в комнате больше никого не было. — И вывезти самые ценные издания я не смогу, меня с ними не выпустят.

На какое-то мгновение он почувствовал себя как человек, который всю жизнь своими руками строил себе убежище, и вот наступил момент, пришли люди, надели на дверь засовы, и человек понял, что это не убежище, а темница, из которой ему уже не выбраться никогда. Лазарь не дрогнул. Его физическое тело за последние годы стало таким неприхотливым, что он был готов к любым невзгодам. Единственное, чего он никак не мог лишиться, — это веры в то, что, в конце концов, разум воздержит верх над невежеством, и тогда он сможет передать труд всей своей жизни в достойные руки.

Регина с дочерью собирались недолго.

— Прошлое с собой не заберешь, — сказала Регина, — а барахлом и там обрастем.

Лазарь не поехал в аэропорт.

— К чему все эти душераздирающие сцены, — весело выкрикивал он, помогая выносить вещи, — вы еще хорошенько устроиться не успеете, как я к вам приеду. Вот только разберусь с библиотекой.

Регина молчала. Она молчала, когда они застегивали чемоданы, когда ехали в родном, ухающем, как сова, лифте вниз, когда мучительно утрамбовывали в багажнике старого такси поклажу, а Лазарь все это время тарахтел, как подвыпивший одессит, который решился любой ценой развеселить общество. И только когда багажник закрыли и таксист включил зажигание, Лазарь вдруг замолчал и стал переводить испуганный взгляд с жены на дочь и опять на жену.

Вика заплакала первая. Она обняла отца и срывающимся голосом произнесла:

— Береги себя, папочка! И приезжай поскорее, мы тебя будем ждать.

— Я приеду, я обязательно приеду… — всхлипывал Лазарь.

Когда Вика уселась в такси, Регина подошла к мужу.

— Мне нужен примерно месяц, — заторопился Лазарь, — я все самое ценное продам…

— Не надо, — остановила его Регина, — не трать последние мгновения на ложь. Давай лучше посмотрим друг другу в глаза и поблагодарим за все хорошее.

— Ну вот, вечно ты сгущаешь краски! — попытался сохранить водевильный тон Лазарь.

Но Регина как будто его не слышала.

— Знаешь, все-таки хорошего было больше, чем плохого, — продолжала она, — и я, пожалуй, все хорошее возьму с собой в Израиль, а плохое брошу здесь, зачем таскать за собой по миру ненужный груз. Прощай, Лазарь.

Регина обняла мужа.

— Почему прощай? — прошептал Лазарь ей в воротник.

— Потому что я знаю и ты знаешь, что мы больше никогда не увидимся. — С этими словами Регина села в машину, захлопнула дверь, и такси тронулось.

Регина ошиблась. Много лет спустя им все-таки предстояло встретиться еще раз.

…На кухне у Ирины Николаевны было как в парной. Батарея шпарила на полную катушку, при этом форточка была широко раскрыта, и оттуда тянуло морозным воздухом. Смешно, конечно, отапливать улицу, но в этом было что-то грандиозное, широкое, великодушное, и Регина Павловна, уставшая от крохоборских расчетов в мире строгой экономии, сидела под форточкой и дышала полной грудью. На столе перед ней лежали два листа, исписанных мелким, пляшущим, до боли знакомым почерком. Это была рука ее мужа Лазаря. Вот уже битый час Регина Павловна не решалась приступить к чтению. Наконец, Ирина Николаевна догадалась оставить гостью одну.

— Я пойду прилягу, — сказала она, — что-то с утра сердце побаливает, а вы здесь в покое почитайте, а потом поговорим.

Соседка вышла. Регина Павловна взяла в руки документ и приступила к чтению.

Заявление

Я, Лазарь Яковлевич Готлиб (1931 г.), оказался полтора года назад в трудном положении. Не имея возможности проживать в собственной квартире, захламленной мною до такой степени, что в нее невозможно даже открыть входную дверь, я стал спать под дверью своей квартиры и через некоторое время был изгнан соседями по коридору. Я стал жить по лестничным клеткам разных домов, и отовсюду меня гнали, как бомжа. К тому же мною были утеряны все документы, удостоверяющие личность. В конце марта этого года в таком состоянии меня встретила на улице моя соседка — Лазарева Ирина Николаевна (1937 г.) Ирина Николаевна через общих знакомых связалась с моей женой Готлиб Региной Павловной, проживающей уже много лет с дочерью в Канаде, и предложила помочь в восстановлении моих утерянных документов и в определении меня в пансионат. На что моя жена согласилась и обещала приехать, как только будут готовы все документы для решения моей дальнейшей судьбы. Ирина Николаевна отвела меня в «Социальный патруль» в Теплом Стане, но меня не приняли, так как я фактически бомж, а не юридически. После этого Ирина Николаевна отвела меня в санпропускник на Ярославском шоссе, дом 9 и, получив справку о моей дезинфекции, добилась, чтобы мне разрешили ночевать на лестнице дома, где она проживает и где расположена моя квартира. Затем Ирина Николаевна водила меня по всем инстанциям для восстановления утраченных мною документов. Сейчас мы получили в собесе пакет документов для оформления меня в пансионат престарелых (дом-интернат).

У меня есть знакомый по району Юрий Свалыгин. Это уличное знакомство. Он знал, что я имею квартиру. В конце апреля сего года Юрий предложил мне жить у него на полном пансионе, и за это я ему должен подарить свою долю квартиры, т. е. одну вторую, где я являюсь собственником вместе с женой. С 29 апреля я начал жить у него, но, прожив несколько дней, понял, что хочу в пансионат. Ирина Николаевна, которая навещала меня у него, говорила ему неоднократно, что вопрос квартиры будет решен, только когда приедет жена, и если это будет не в пользу Юрия, то ему будет уплачено за мое проживание у него. 14 мая 2011 года Юрий заставил меня против моей воли написать дарственную на его имя. Я написал дарственную собственноручно, но не подписал, так как все равно мой паспорт, в целях безопасности, находится у Ирины Николаевны. На что Юрий ответил, что это не проблема, он за несколько дней сделает мне новый паспорт, а этот будет считаться утерянным. В случае если Юрий заставит меня официально оформить дарственную, так как у меня нет сил противостоять его давлению, прошу дать официальный ход моему заявлению, с целью дискредитации дарственной.