Рэй Брэдбери - Гринтаун. Мишурный город [сборник litres]

Возвращаясь домой по лужайке, я увидел ворох листьев, собранных мной днем. Я разбежался, нырнул в него и исчез. Лежа под листьями, я размышлял. Вот что значит умереть – оказаться под травой, под землей, под листьями. Дул ветер и ворошил большую гору. В полях раздавался протяжный свист поезда, от которого щемило сердце. Снова стали наворачиваться слезы. Я знал, что если останусь, то никогда не вылезу из травы и листвы. И стану по-настоящему мертвым. Я вскочил и с криком побежал домой.

Позже я лег спать.

– Вот черт, – сказал я посреди ночи.

– Чего чертыхаешься? – спросил брат, который лежал рядом в кровати и не спал.

– До Хэллоуина 365 дней, будь они неладны. А что, если я умру, не дождавшись?

– Тогда ты сам превратишься в Хэллоуин, – сказал брат после долгого молчания. – Мертвецы и есть Хэллоуин.

– А я об этом не задумывался, – сказал я.

– Подумай, – посоветовал брат.

Я подумал: через 365 дней…

Дайте мне тетрадь, бумагу. Нева, раскочегарь свой «форд». Скип, сгорби спину! Огороды, выращивайте тыквы! Кладбища, содрогнитесь своими надгробиями! Луна, восстань! Вдарь по деревьям, ветер, листья взвей! Приди веселье! Гадости! Пакости! Спасайся кто может!

И маленький мальчик в полуночном Иллинойсе, нежданно обрадованный тем, что он живет, почуял на лице нечто. Между улиточьими следами слез… улыбку!

А потом уснул.

Чем дольше я живу, тем отчетливее вижу, как Господь соприкасается с нашей жизнью посредством других людей. Я никогда не забуду тот волшебный осенний день, когда Он коснулся меня через мистера Электрико. Это случилось, когда мне минуло двенадцать лет, в моем родном городе Уокигане, штат Иллинойс, на берегу озера Мичиган.

В золотой сентябрьский денек, когда прощальный привет лета дошел до земли, а осенний ветер посулил зиму, в городе появился странствующий цирк братьев Дилл.

С таким же успехом цирк братьев Дилл мог прибыть из Катманду, с обратной стороны Луны или внешних колец Сатурна. Как только их бензиновые генераторы прокашлялись и пробудились, как только аккорды каллиопы разнеслись над выжженными полями, я бросился очертя голову навстречу выцветшему и залатанному холщовому миру чудес.

Я мчался так усердно, что во рту у меня появился железистый привкус, и сердце готово было взорваться, когда я прибежал на представление и уставился, разинув рот, на мистера Электрико – величественное изваяние с орлиным носом и испепеляющим взглядом, слепящим зрение. Его богатый оттенками голос, как мне казалось, провозглашал Божьи истины. Взмахнув черной мантией, он взошел на диковинный электрический стул, ассистент включил рубильник и объявил:

– Итак, десять миллионов вольт чистейшего пламени, десять миллионов вольт электричества врезаются в плоть мистера Электрико!

Как только ток пронзил его тело, его белые волосы вздыбились ослепительным ореолом. Его тело, казалось, засветилось, и на кончиках пальцев заплясал раскаленный огонь. Я смотрел в благоговейном ужасе, как он берет серебряный меч, склоняется вниз и прикасается к обоим моим плечам, затем к кончику носа. Электричество прожгло меня насквозь, и волосы встали торчком. Он прокричал:

– Живи вечно!

Ошеломленный, я откинулся назад. Его слова гремели в моих ушах, как божественный наказ. Я не знал, что во время таких спектаклей применяется малоамперное и потому безвредное электричество, но я доподлинно знал, что со мной происходит нечто невероятное.

На следующий день даже на похоронах своего дяди я не мог забыть мистера Электрико. Когда наша машина направлялась на семейные поминки, к изумлению родителей, я выскочил и пустился наутек вниз по склону холма на карнавал. С собой у меня был фокус «шар в вазе», заказанный по почте у фирмы «Джонсон Смит и Компания», в качестве предлога для встречи с мистером Электрико. Мне нужно было выяснить, что значит «жить вечно». Как это соотносилось с тем, чему меня учили по воскресеньям в нашей баптистской церкви? Я догадывался, что мы можем продолжать жизнь с Богом после смерти, но воззвание мистера Электрико подразумевало нечто иное.

Я обнаружил его задумчиво слоняющимся среди шатров. Казалось, он обрадовался встрече со мной и предложил мне познакомиться с другими артистами. Прежде чем мы вошли, он хлопнул тростью по пологу выцветшего шатра и гаркнул:

– Полегче с выражениями!

Артистический народец перестал «выражаться», и он препроводил меня внутрь, познакомив с Человеком-Скелетом, Тучной Женщиной, Человеком в Картинках и Бородатой Дамой. Затем мы вышли на песчаный берег озера Мичиган и уселись на бревно. Он делился со мной своими скромными философскими соображениями и выслушивал мои – честолюбивые.

Беседа продлилась долго, пока озерный горизонт не растаял в сумерках. Какие цели я преследовал? Каков смысл моей жизни? В ходе разговора я узнал, что он, оказывается, был пресвитерианским проповедником. Поскольку мне предстояло учиться, то он проповедовал.

Он говорил о том, как важно сохранять верность тому, что нам выпало совершить в жизни. И, сидя на этом бревне, я начал понимать, что он подразумевал, говоря мне «живи вечно!». Речь шла не о спасении. Ударение делалось на слове «живи». Он утверждал, что эта жизнь тоже священна и должна быть прожита в полной мере. Каждый день, каждый час – драгоценность. Каждый из нас должен выжать все из каждого мгновения, чтобы воспользоваться дарами Господа Бога.

Слушая мистера Электрико, я осознал, что за несколько лет до этого чуть не лишился этого дара Господня. В возрасте девяти лет мое воображение взбудоражил зов далеких планет. Я аккуратно вырезал комиксы с Баком Роджерсом из местной газеты. Но когда мальчишки в школе прознали об этом, меня засмеяли. Со стыда я все порвал на мелкие кусочки. Спустя месяц я расплакался, сам не понимая, почему. Кто-то умер? Я! Ибо я пошел на поводу у недоумков, не способных оценить мой дар или мою потребность – испытывать влияние Бака Роджерса на формирование моего будущего. Я снова стал коллекционировать комиксы. Я снова обрел цельность.

Во время нашего разговора с мистером Электрико в тот теплый осенний вечер со мною что-то произошло. Его пылающий меч действительно запалил мое воображение, заставив полностью осознать свое призвание в жизни.

Хотя я и раньше что-то сочинял, после встречи с мистером Электрико я начал писать целеустремленно, каждый божий день. Я попросил и получил от родителей на Рождество игрушечную пишущую машинку «Симплекс». На составление одного-единственного абзаца на машинке уходили часы, так как приходилось набирать буквы на резиновом диске и прижимать их по одной к бумаге. Но все свои первые рассказы я напечатал на этом чудесном подарке.