Иван Сабило - Последние каникулы

— Это он от неба такой. А выйдет солнышко из-за тучки — золотым сделается, — ответил Иван Яковлевич. — Вишь, заяц поскакал, вон, у елки присел, на нас глядит!

Потом лес кончился. Двинулись по заснеженному льду.

Над озером в розоватом тумане висело солнце. Рыбаки, державшиеся от самой электрички плотной стайкой, начали отставать, забирать влево и вправо, растекаясь по снежной равнине.

— Тут и станем, — сказал Иван Яковлевич, когда они отошли с километр от леса.

Он положил на снег рюкзак, снял с плеча ледобур, выпрямил его на всю длину, а затем сбросил колпачок с ножей и поставил на лед.

— Хорошая штука, придумал же кто-то! — сказал он. — Раньше с пешней ездили — намахаешься за день — все тело гудит. А теперь — вжик! — и готово!

— Дай мне первому начать, — сказал Олег и забрал у Юры ледобур. Он сделал то же, что Иван Яковлевич: выпрямил его, закрепил винтом обе половины и принялся крутить лунку.

Юра достал из рюкзака валенки, протянул брату:

— Надевай, пока ноги теплые.

— Потом! — крикнул Олег. — Мне при такой работе и босиком не замерзнуть.

Чуть в стороне от них лед бурили Антон и Гришка. Растрепанные, веселые, они выхватывали друг у друга ледобур, стараясь без единой остановки пройти всю толщу январского льда.

Наконец лед пробурен насквозь. Юра достал из рюкзака деревянную коробочку, открыл ее, взял красного червяка. Нацепил на крючок, присвистнул:

— Настоящий мотыль, первый сорт! Садись к лунке, опускай крючок и двигай рукой с удилищем вверх-вниз, вот так!

Олег понял. Но леска начинала быстро обмерзать, и ему часто приходилось счищать лед голой рукой.

— Ур-ра! — закричал невдалеке Антон. На его крючке трепетала маленькая рыбка. И тут же «ура» закричал Гришка, ему тоже повезло — Олег видел, как подпрыгивает на снегу рыба величиной с ладонь.

«Везет некоторым, — подумал он. — Ничего, я еще докажу!»

Но рыба не клевала. И не только у него, но у всех рыболовов. Они уныло ходили по льду, часто меняли лунки, и все бесполезно.

Не ловилось больше у Гришки и Антона. Они бросили удочки и стали гоняться друг за другом. Пробегая мимо рюкзака, на котором лежали валенки, Гришка схватил один и запустил брату в спину. Тот остановился, подхватил на снегу валенок и метнул обратно. Братья с радостными воплями помчались к лесу.

Пошел снег. Олег взглянул на небо: левая Сторона его затянута сплошными тучами, а по правой, где еле-еле угадывалось солнце, летела большая птица.

Он мог побежать к Антону и Гришке и тоже дурачиться с ними. Но что-то мешало, не подпускало к ним. Может, то, что в вагоне он им не сказал, где находится фехтовальный клуб? И «амплитуду» не подсказал? Но ведь они даже не предложили вместе разгадывать!..

Птица снизилась, и Олег увидел, что это обыкновенная ворона. Она сделала гигантский полукруг и уселась чуть в стороне от Олега, метрах в двухстах от него. Он подумал, что она сидит и ждет, когда ее угостят. Вспомнил, что в рюкзаке сыр и колбаса, и пошел туда.

Рюкзаки лежали недалеко, между ними валялся валенок. Другой торчал из Юриного рюкзака. Олег достал его, а затем вытащил колбасу и отломил кусок. Поднял руку, показал вороне, но она даже не пошевелилась.

Можно было подойти и вспугнуть. Олег поленился — далеко, снег глубокий. Поднял валенок и с криком «Пошла-а!» подбросил вверх. Валенок описал дугу и шлепнулся позади. И тут что-то вроде звякнуло.

Ворона легко подпрыгнула и, махая крыльями, полетела низко над землей. Олег проводил ее глазами и решил, что нужно вернуться к брату, предложить ему поесть.

Сунул колбасу обратно в рюкзак, туда же валенок и пошел за другим, которым он согнал ворону. Валенок лежал на рюкзаке Ивана Яковлевича, и Олега удивило, что вокруг рюкзака расползается темное пятно. Стоило приподнять рюкзак, из него полилась какая-то жидкость, от которой валил пар.

«Это же чай!.. Я разбил термос», — оцепенел он. Взглянул на Гришку и Антона — те бегали у самого леса. Иван Яковлевич сидел над лункой, а Юра с ледобуром шел дальше по озеру.

«Никто не видел… Нужно скорее отойти. Я не подходил сюда… Нет, подходил, но ничего не видел и не знаю…»

Олег медленно пошел к брату. От беды, которая невольно случилась с ним, становилось жарко. Под ногами противно и едко скрипел снег: «Разбил… разбил… разбил…»

«Какой же я на самом деле? Понимаю же, понимаю, что нужно признаться, а не могу…»

Рядом с Юрой на снегу лежала узенькая рыбешка с красными плавниками и таким же хвостом.

— Вот вся моя добыча, — усмехнулся Юра.

— У меня вообще ни одной, зря только ехал, — вздохнул Олег. — И есть хочется…

— Это мы запросто. Зови остальных.

Олег подумал, что первым к рюкзаку должен подойти Иван Яковлевич. Он даже не мог бы объяснить почему. Но чувствовал, что так надо. И предложил брату:

— Давай я засеку время — три минуты, а ты еще посидишь?

Олег взглянул на часы и склонился над Юриной лункой. Но не в лунку он смотрел, краем глаза следил за Иваном Яковлевичем. Вот он встал, скрутил леску, сунул коротенькое удилище в карман. Вот поднял ящик. Вот наклонился над ледобуром, что-то долго копается…

— Ну, пробежали три минуты?

— Сейчас, сейчас…

Иван Яковлевич наконец выпрямился и зашагал к рюкзакам. От леса к нему бежали сыновья. Олег с Юрой тоже двинулись туда.

К рюкзакам они подошли почти что вместе. Иван Яковлевич взглянул на свой рюкзак и дрогнувшим голосом спросил:

— Что такое? Почему потекло?

В рюкзаке загрохотали осколки, и он понял:

— Термос!..

— Какая неудача, — сказал Юра. — Как это случилось?

«Это я!.. Это я!..» — кричало внутри Олега, рвалось наружу. Подбежали Антон и Гришка.

Несколько секунд все пятеро молчали. Иван Яковлевич сказал:

— Вот и попили чайку на морозе… Но кто это сделал? — Он строго посмотрел на сыновей.

Антон взял из рук отца термос, повертел такой красивый и такой ненужный теперь корпус, покачал головой.

«Сейчас начнет отпираться, и тогда я скажу, что они носились тут, швырялись валенками. И все».

— Не знаю, — наконец проговорил он. — Не знаю, как это получилось, но, наверное, это мы, папа… С Гришкой тут носились да еще валенками кидались. Вот, и вмятина тут есть, на контейнере.

— Говорил вам, олухи, уймитесь! Как черти бешеные, только на привязи держать. Где теперь возьмешь такую колбу? Вы подумали?

Обедали без желания. Молча жевали каждый свой кусок. Олег ел колбасу без хлеба, поглядывал на Гришку и Антона. Те сидели молчаливые. Его удивило, что братья не отпирались. «Ну и ладно, раз это им так просто, — подумал Олег. — А мне сложно, мне стыдно. К тому же это их термос, им легче признаться. Если бы я разбил свой собственный, тоже признался бы…» Он больше не хотел оставаться на льду озера, но все же не осмелился сказать об этом вслух. Сказал Гришка. Сунул в рот очищенное яйцо, прожевал и обратился к Юре: