Иван Сабило - Последние каникулы

— Не нравится мне этот Кирьяныч, — поморщился Колька. — Раньше он не был таким, а в институт поступил — такое из себя корчит. Прямо не человек, а вице-адмирал! Не, раньше он был другим.

— Правильно делает, — сказал Максим. — Без дисциплины в его работе — каждый день одни штаны лишние будут — только успевай оркестр заказывать.

— А Вика? Вместо того чтобы в такой день с тобой быть — как-никак с вами едет! — она с ним осталась, — гнул свое Колька. — Ей бы это было приятно, если бы ты, как она?

Максиму было тяжело это слышать, слова друга задевали за живое, и после некоторого молчания он сказал:

— Пускай попробует с аквалангом. Она первая из девчонок, кому он разрешил. Я сам просил…

— Понятно! — стукнул себя по лбу Колька. — Все дураки ужасно рассудительные и благородные. Уведет Кирьяныч твою Вику, предрекаю. У него злой глаз, я видел.

Максим усмехнулся, приставил ладони ко лбу, посмотрел в озеро.

— Не болтай. Вика не коза, чтобы ее можно было увести.

— Эх, Максим, я ж не за нее, я за тебя волнуюсь. Ничего ты не понимаешь в друзьях.

Максим не ответил, лишь прибавил шагу.

За эллингом открывался канал. Вырыл его отец Максима. Здесь же, на канале, Максим научился управлять экскаватором. Раз посидел в кабине за рычагами, другой, третий; поговорил с отцом: то покажи, про это расскажи, а это что, а это как, и пошло-поехало как по маслу. Даже отец удивился, что работает сын не хуже настоящего экскаваторщика — вот какой каналище вместе прошли. Теперь оставалось вырыть ковш, в который по каналу из озера будут приходить на стоянку яхты и катера.

— Сложно рычагами управлять? — спросил Колька, показав на экскаватор. — Дай как-нибудь попробовать, ладно?

— Постой, — перебил Максим. — Где Петька?.. Эй, Леша, почему экскаватор не работает? — крикнул он полуголому бульдозеристу, который, склонившись до земли, пристально разглядывал внутренности своей машины. Наконец выпрямился, полез в кабину. Бульдозер стронулся, повизгивая шестеренками, направился к эллингу.

Из дверей эллинга вышел толстый мужчина в резиновых сапогах — боцман водно-спортивного клуба, — поднял руку, остановил бульдозер. Из кабины высунулся недовольный бульдозерист:

— Что такое, Флягин? Ты вникни, почему путь преграждаешь?

Колька тронул за плечо друга, деловито посоветовал:

— Шел бы ты домой, Максим, а то если эти гаврики — Петька и Мишка — не вышли на работу, не уехать вам, не получится: упросят твоего батю работать. Бери Вику и валяй.

— Погоди. Неужели он собирается боны спускать только трактором?

— Остепенись, Леха, не дело это — боны без катера ставить, — говорил в это время боцман и показывал кулаком в сторону озера. — Было уже, разве не помнишь, когда трактор утоп…

— Скажи это своей бабушке, — хохотал Леха. — Вникни, Флягин, я не только боны, я Эйфелеву башню могу посередине озера поставить. Работать надо! А не хочешь — упрашивать не буду, найдется дело поважнее!

Боцману пришлось отступить. От его начальственного тона не осталось и следа. Отойдя на шаг, он махнул рукой:

— Ну, давай, Лексей Митрич. Только осторожней.

— Не разрешайте ему! — подбежал Максим. — Он их переломает своим бульдозером. И сам потонет.

Рядом оказался Колька, схватил Максима за локоть:

— Твое какое дело? Что ты нос суешь куда не просят? Хочешь врага нажить?

— Отстань! — крикнул Максим и направился к боцману. Он хотел убедить, упросить боцмана, чтобы тот запретил Лехе заниматься бонами без катера. Боцман обернулся, обиженно взглянул в глаза мальчишке:

— Молчи, Максимка!.. Прав, а молчи. Ты ведь не знаешь, какого труда нам стоило выбить эту машину. Если и сегодня не сделают, то когда? Лыжная секция неполноценную работу ведет из-за того, что боны не поставлены, тренер жалобу писал…

— Чепляй, Флягин, што трепаться? — заревел Леха и сдал назад.

Когда громадный бон на двух толстых, заваренных по концам трубах прицепили наконец к бульдозеру, тот еле сдвинулся с места. Гусеницы буксовали, вгрызаясь в землю, тяжелая машина дрожала будто под током высокого напряжения. С горы бульдозер пошел легче, а сойдя с песка, легко заскользил к воде.

Точно так же он стащил в воду остальные боны. Затолкал их ножом в озеро, скрываясь почти по кабину в глубине.

К дамбе сходились праздные люди — каждому было любопытно взглянуть на необычную работу бульдозериста.

Оставался последний бон. Лежал он далеко от эллинга, на правом берегу канала. Тащить его сначала в гору, на берег, обогнуть канал по берегу, а уж затем спускаться с ним к воде. Но Максим был уверен, что Леха в гору бон не потащит, а постарается сплавить его по озеру.

— Этот фокусник додумается канал со стороны фарватера обойти, — сказал он Кольке. — И завязнет по самые уши. Эх, жаль, отца нет, он бы отца послушал.

— Брось ты, будет он слушать, — отмахнулся Колька. — Он же теперь на сцене, одних зрителей сколько собралось! Таких, как Леха, только в цирке показывать: выполз на манеж, и уже смешно.

Максим помчался в конец дамбы. Заметив, что Леха смотрит на него, закричал:

— Иди в обход, к эллингу, здесь утонешь.

— Пройду, — отозвался тот и двинул трактор по воде, в озеро.

— Леха, вернись! — кричал Максим, спрыгнув в воду. — Я сам копал, я знаю, тут ямы!

— Эй, парень, уйди, — кричали с дамбы. — Уходи, малец, пока не поздно!

Леха и не думал останавливаться. Белозубо и весело улыбаясь, он тарахтел к Максиму, вскинувшему руки над головой. По дамбе уже мчался Колька, собираясь прыгнуть другу на помощь. Не успел. В последний момент Максим кинулся в сторону и отплыл кролем.

Бульдозер, прижимаясь к дамбе, шел в конец канала. Путь был свободен. Вот он повернул влево, обогнул канал и двинулся на правый берег. Столпившиеся на дамбе зрители аплодировали — так красиво это выглядело со стороны: бульдозер, погрузившись в воду, словно амфибия, мощно преодолевал глубину. Вдруг его правый борт резко накренился, зад осел, и вода хлынула в кабину.

Леха пробовал дать задний ход. Гусеницы буксовали, машина садилась глубже и глубже.

— Вперед рули и вправо, вправо! — закричали с дамбы.

— Не слушай, наоборот, левей надо и назад! — раздался другой голос.

Сидя по пояс в воде, Леха непрерывно дергал рычаги и слушал то тех, то других. Но бульдозер только глубже погружался в воду. Наконец горе-водитель выбрался из кабины и, по-бычьи склонив голову, уставился на беспомощную машину. Ничего не придумав, обернулся к дамбе и, отыскав глазами боцмана, закричал:

— Балда! Нужно было впереди меня идти. Ну, олухи, утопили! Что я теперь начальству скажу?