Шервуд Андерсон - Кони и люди [сборник litres]

– Живей, живей беги, зайчик! – кричал он, а головня пронеслась дугой над головой девушки и с шипением упала в воду.

Это было прелюдией наступления зимы и кошмарных дней.

В суровый январский день, когда залив был покрыт толстым слоем льда, с поезда, останавливающегося у Росы, сходил толстый господин в тяжелой шубе, и следом за ним его помощники выгружали в снег целую гору ящиков и бочонков.

Город шел нарушать зимний покой Росы, – толстяк в шубе и помощники готовили сцену для предстоящей драмы.

Предстояло нарезать сотни тысяч тонн льда и сложить в опилках в огромных бараках; в течение многих недель это уединенное место клокотало жизнью. Тишина исчезала, а на ее место водворялись крики, брань, пьяные песни и, наконец, драки, во время которых обильно лилась кровь.

Толстяк в шубе бродил по снегу, пробираясь к баракам, и оглядывался вокруг. Из группы домов рыбачьего поселка поднимались тонкие ленты дыма.

– Кто живет в этих хижинах? – спрашивал толстяк у одного из помощников.

Он много денег вложил в это дело, но приезжал он сюда только один раз в год и оставался лишь несколько дней.

Он проходил через огромную столовую и вдоль галереи, где спали рабочие, ругавшиеся даже во сне.

В течение года здесь было причинено много убытков. Окна были разбиты, двери сорваны с петель; он вынимал из кармана карандаш и бумагу и начинал высчитывать.

«Обойдется не меньше трехсот долларов», – думал он.

При мысли об этих фактически выброшенных деньгах он краснел и его глаза обращались в сторону маленьких хижин. Почти каждый год он принимал определенное решение пойти туда и устроить скандал. Если стекла в окнах разбиты, а двери сорваны с петель, то никто иной, кроме этих рыбаков, не мог этого сделать. Никто, кроме них, не жил в Росе.

«А впрочем, надо полагать, что они отчаянные бандиты, и лучше всего оставить их в покое, – неизменно передумывал он. – Пришлю завтра пару плотников, и пусть они сделают самые необходимые исправления. Выгоднее наполнять желудки рабочих пивом, чем выбрасывать деньги на удобные квартиры для них».

Толстяк уезжал, а на его месте появлялись другие люди. В кухнях разводились огни, плотники обратно навешивали двери, чинили окна, вставлялись стекла, и снова Роса была готова к зимней деятельности.

Рыбаки прятались в свои раковины.

Когда прибыли первые резчики льда, один из рыбаков обратился к собравшейся за трапезой семье. Он пристально посмотрел на свою дочь, хорошенькую девочку лет пятнадцати, которая могла править лодкой в самую страшную бурю.

– Я не желаю, чтобы вы показывались на глаза резчикам, – сказал рыбак, обращаясь ко всем женщинам.

Однажды ночью вспыхнул пожар в столовой одного из бараков, в котором жили резчики льда.

Рыбаки вместе с женами поспешили на помощь.

Это было событие, которого им вовеки не забыть.

В то время, как рыбаки таскали ведрами воду из проруби, группа молодых хулиганов из числа резчиков пыталась силою завлечь женщин в соседние бараки.

Морозный воздух огласился криками, и мужчины побежали защищать своих жен.

Начался бой, причем некоторые резчики приняли сторону рыбаков, другие дрались на стороне хулиганов; но рыбаки так никогда и не узнали, что им кто-то помогал. Им удалось вытащить своих жен из свалки, и они бежали с ними к своим домишкам. И мысль о том, что могло бы случиться, если бы им не удалось убежать, наполнял их душу страхом самцов.

– Я не желаю, чтобы вы показывались на глаза резчикам, – сказал рыбак, но при этом он смотрел только на дочь.

Он мысленно представил себе, как ее тащат вверх на галерею – как это чуть было не случилось с ее матерью, – и она переходит из рук в руки.

Он пристально смотрел на девушку, и та страшно испугалась его взгляда.

– Ты, – снова начал рыбак, – особенно ты, не показывайся им на глаза. Они как раз таких ищут.

Рыбак вышел из комнаты, а девушка подошла к окну.

Иногда, во время сезона заготовки льда, те из резчиков, которые не уезжали на воскресенье в город, проходили гурьбою мимо рыбачьих хижин, и девушка не раз подсматривала за ними из-за занавесок.

Случалось, что они останавливались перед одним из домов и начинали отпускать остроты, а один, коновод и остряк, кричал:

– Эй, дом! Нет ли тут бабы, которая взяла бы вошь в любовники?

Остряк прыгал на плечи одного из собутыльников и зубами срывал шапку с его головы. Поворачиваясь в сторону дома, он изящно кланялся:

– Я всего лишь маленькая вошь, и мне холодно. Позвольте мне у вас погреться.

В тот июньский вечер, когда Мод и Мэй собрались на бал в Росу с двумя лавочниками-вдовцами, шестеро молодых людей из Бидвелля собрались туда же.

Танцы должны были состояться в одной из больших комнат первого этажа, которая в сезон резки льда служила столовой и баром для резчиков.

Устроителями также было несколько сыновей фермеров, а оркестр составился из одноглазого скрипача Гульда, по прозванию Крыса, приехавшего с двумя другими скрипачами.

Танцы были общедоступными – пятьдесят центов за вход, дамы бесплатно.

Крыса Гульд оповестил о предстоящих танцах на других балах, где он играл, – в Клайде, в Белвью, в Кастале.

Это была хорошая идея. На всех балах, где Крыса дирижировал оркестром, он делал анонсы.

– Через две недели, в пятницу вечером, состоятся танцы в Росе! – кричал он визгливым голосом. – За лучший дамский туалет будет выдан приз – новое ситцевое платье.

Трое из бидвелльских молодых людей, отправившихся на танцы в Росе, были железнодорожные служащие, работавшие на товарных поездах.

Они служили на той же дороге, что и Джон Велливер, и их звали: Сид Гульд, Герман Санфорд и Уилл Смит.

За компанию с ними пошли Гарри Кингсли, Майк Томкинс и Кэл Мошер – все известные в Бидвелле ловеласы и сорванцы.

Кэл Мошер был буфетчиком в салуне «Золотой Рог», вблизи вокзала в Бидвелле, а Майк Томкинс и Уилл Смит были маляры.

Все шестеро отправились на бал в Росу совершенно случайно. Они в тот вечер рано встретились в «Золотом Роге» и как следует выпили.

За неделю до этого состоялся бейсбольный матч между Клайдом и Бидвеллем, и событие это еще обсуждалось; а так как команда Бидвелля потерпела поражение, то все шестеро разгорячились.

– Поедем в Клайд, – предложил Кэл Мошер.

Они наняли лошадей и тележку и пустились в путь, захватив с собою изрядное количество бутылок виски.

Решено было закатиться на всю ночь.

Они с гиканьем неслись мимо ферм по дороге в Клайд и орали:

– Эй, вы, пошли спать, деревенщина. Доите скорей коров и марш спать.

Коноводом компании был Майк Томкинс, и он решил выкинуть трюк, чтобы заслужить одобрение охмелевшей ватаги.

Он остановил лошадей у одной фермы и постучал в дверь; женщине, которая открыла ему, он сказал, что ее подруга хочет с ней поговорить.