Томас О'Крихинь - Островитянин

В то время на Иниш-Вик-Ивлин жил пастух. Звали его Морис О’Дали, и жизнь у него была хорошая — то есть это после того, как подросли дети. Прежде она была исключительно скверная. Потом появился большой спрос на рыб, которых называли омарами (это такие рыбы в панцирях), особенный спрос на них был в Англии. Дети пастуха тем временем выросли и обзавелись своей лодкой.

Тогда я и сам часто бывал на западе, на этом острове, поскольку в той стороне мы все время искали рыбу. И если рыбы попадалось недостаточно, чтоб было что везти домой, мы вытаскивали лодку на пляж, потому что как раз так нам и советовала делать пожилая пара из дома на острове. Люди говорили, что это была лучшая пара из всех, что когда-либо жили на Камне. У них все складывалось как надо, и неспроста: они вырастили пятерых сыновей и пятерых дочерей, и это были лучшие дети из всех, что рождались у одной пары за многие поколения.

Кроме меня, молодых ребят на лодке не было. Из-за этого мы с местной молодежью весело болтали друг с другом, и совсем скоро я и одна девица стали отлично проводить время вместе. Она была славная, замечательная девушка, в то время — одна из лучших певиц в округе. В тот сезон нас часто приглашали на остров, жизнь у всех текла прекрасно. Год у нас складывался очень хорошо, вплоть до самого Рождества.

У хозяина на Иниш-Вик-Ивлине водились две превосходные свиньи, и раз хозяева всегда были к нам так добры, мы обещали им, что заедем за свиньями на следующей неделе. Ярмарок в то время не устраивали кроме как по субботам.

Так вот, настал день, когда семья Дали решила перевезти свиней. Лишь только наступило утро, ко мне явился мой дядя, тот самый, которого я спас от смертельной опасности в тюленьей пещере, когда оборвалась веревка. (В то время ни за кого другого на свете я не стал бы рисковать жизнью, за исключением, пожалуй, только моего отца, хотя у него было двое других братьев и они, конечно, тоже приходились мне дядьями.)

Когда дядя заглянул к нам в то утро, я спросил:

— Ну что, есть у тебя на сегодня какие-нибудь планы?

— Есть, парень. Сегодня у нас хороший день, поедем за свиньями, — сказал он. — И уж тебе-то, наверно, не лень будет туда съездить, не то что кому-нибудь другому.

— Вот еще, с чего это? — сказала мама, прерывая его.

— Господи, да если б ты только знала, ты бы уже об этом пожалела. Что, разве не из-за него все девушки на Камне разума лишились? А они там вон какие красивые. И сдается мне, одна тебе самому по нраву. Выходи давай, бегом, — добавил он мне.

Я едва оделся и даже еще не успел поесть, а дядя уже вышел из дверей. Я выскочил за ним и втащил его обратно. Мне было известно, что живот у бедняги пустовал с самого утра, потому что семья не оказывала ему никакой помощи, и жизнь у него была совсем неважная. Каждому из нас поставили по деревянной двухпинтовой кружке парного молока, дали по краюшке хлеба, по тарелке рыбы, и мы принялись сосредоточенно жевать. Внезапно дядя вскочил и сказал так:

— Дьявол меня побери, если я не проживу полных три дня на всем, что сейчас у меня в желудке. Все, выходи, не задерживайся, — сказал он и выскочил на улицу.

Я поспешил за ним. Вскоре нас нагнала остальная команда. Мы спустили лодку на воду, и, клянусь, ни одна еще не шла так гладко, как эта, на каменный остров. Там можно было неплохо прожить, потому что на тех камнях многое встречалось в изобилии: кролики, дохлые овцы, птицы, самые разные диковинные вещи. Там держали четырех молочных коров, которые давали недостаточно масла на продажу, но вдоволь для пропитания жителей. Летом туда собирались лодки отовсюду, а свежее молоко там мешали с простоквашей [75] Это позволяло делать творог, что говорит о достатке жителей острова. .

Лодка шла без остановок до самого причала. Для ноября день выдался очень погожий. Мы зашли в дом, где были тепло и вкусная еда. Нас приняли по-королевски, с едой, напитками и всем, чего только можно было пожелать. У очага сидели четыре молодые девушки, и девиц, прелестнее этих четырех сестер, наверно, не было во всей Ирландии. Статные, ладные, белокожие, в локонах медовых и золотых. Проводя время в их обществе, ты бы вряд ли заметил, как день сменяется ночью.

Мы поели, и одна из них, та, с которой мы вечно подначивали друг друга, вышла за дверь и, выходя, движением руки поманила меня за собой. Недолго думая, я последовал за ней и нашел ее недалеко от дома.

На острове держали охотничьих собак, которых всегда брали для охоты на кроликов. Мы ушли чуть подальше от дома; девушка склонилась над плоским камнем и вытащила из-под него двух кроликов. Кролики были впечатляющие, без всяких шуток. Она выбрала двух лучших из дюжины кроликов, пойманных накануне.

— Вот, — сказала она, — передай их своей матери. А когда вернемся обратно в дом, скажи, что это собаки для тебя их унюхали.

— Хорошая мысль.

Хотя мы и так относились друг другу неплохо, после того как она отважилась на такой поступок, мое расположение к ней стало еще больше. В голове у меня промелькнуло, что вот передам я своей старенькой матери этих кроликов, и у нее тоже будет об этой девушке хорошее мнение.

Глядя на то, как я прожил жизнь, часть которой осталась позади, и еще достаточно впереди, я хотел бы помолиться за тех, кто ушел в мир иной, поскольку должен вспоминать о них не реже, чем думал о них, когда встречался с ними всеми на протяжении моей жизни. Почти все, кто жил в мое время, уже умерли, за исключением немногих. Да окажутся все они в раю, среди святых, и в тот час, когда нас всех призовут, пусть Он укажет нам тот же путь.

Когда мы отправились из дома вместе со свиньями, хозяйка вложила в руку хозяину бутылку спиртного, чтобы разделить ее между нами. Это была женщина, о которой шла исключительно добрая слава; впрочем, я не хотел бы хвалить ее больше, чем ее мужа, поскольку был в хороших отношениях с ними обоими.

Хозяин засвистел песенку «Кать Ни Дывирь» [76] Ирл. Cáit Ni Dhuibhir — популярная ирландская песня, известная примерно с XVIII в., авторство неизвестно. , разливая спирт из бутылки. Выдув все до капли, мы отправились в путь. Пить не закончили, пока все не сели в лодку: две превосходные годовалые свиньи, хозяйка, а с ней ее дочь — та, которую мой дядя Диармад мне все время сватал. Мы вышли в открытое море, подняли паруса. Погода благоприятствовала, и мы достигли причала в гавани Большого Бласкета. Они приехали на Остров с тем, чтобы на следующий день взять с собой свиней на ярмарку. На эту ночь корма свиньям было достаточно.

Назавтра, после еды, всякий, у кого была свинья или две, приготовился ехать на Большую землю. При мне была прекрасная свинья, и еще одна, почти такая же хорошая, была у дяди Диармада — того, что заглянул в лицо смерти в тюленьей пещере. Свиней погрузили в лодку — а также еще одну, принадлежавшую местному жителю, а еще пару свиней с Иниш-Вик-Ивлина, женщину с того же острова и ее дочь. Лодка была очень большая, но со всеми, кого я упомянул, она почти заполнилась.