Григорий Луч - И мы солдаты...

— В одном из притоков Сухого оврага растет старый вяз…

— Знаем, ну и что?

— Так вот, запрудить надо в районе этого вяза. Там много подземной воды.

— А ты откуда знаешь? Опять дед Алексей сказал? — посыпались насмешливые вопросы.

— Погодите, кажется, он дело говорит, — неохотно признал Ванюк. — Я видел, у отца на карте это место обведено синим кружочком. А синим он обводит водоемы… Во всяком случае, стоит попробовать. Запрудим, хотя бы временно…

— Никаких «временно»!. Пруд должен быть вечно! — раздался вопль Коли.

Взглянув на его сияющее одержимостью лицо, ребята расхохотались и, поскольку других предложений не было, отправились к старому вязу.

Отряд, выбиваясь из сил, копал уже полдня, а выкопано было немного. Водой, как говорится, еще и не пахло.

— Эх, бульдозер бы сюда, — ворчал Палля, — хоть самый завалящий. И еще бы неплохо борща с мясом…

В полдень сели передохнуть. Чтобы как-то подбодрить уставших, Коля начал описывать райскую жизнь, которая начнется, когда будет пруд. Во-первых, они будут ловить рыбу, а во-вторых, кататься на лодках. Может быть, даже построят бригантину и организуют общество спасения на водах.

— А я, стал быть, водолазом хочу, — заявил Петюк. — Водолазы, стал быть, в день по три кило шоколада жрут.

От души посмеялись, и даже усталости как-то меньше стало. Потом снова начали копать. К двум часам дня они выкопали уже глубокую яму, но воды все еще не было. Стали раздаваться голоса, что место для пруда выбрано неправильно, что зря они поверили этому балоболке Ларивану. Тот ничего не отвечал и остервенело копал рядом с Ванюком. Рубашки на обоих взмокли от пота, и мальчишки, скинув их, остались в одних майках. Вскоре стали сдавать девчонки, от усталости они просто валились на землю. А еще немного погодя застрельщик всего этого Коля выронил из рук лопату и со стоном схватился за поясницу:

— Н-не могу больше, — простонал он.

— Конечно, землю копать — это не языком молоть, — съехидничал Палля. — И не статьи писать. Говорил я тебе, что во времена космоса пруды не прудят таким первобытным способом?

Коля не успел ответить, как послышался шум машины. Ребята настороженно притихли.

— Вот они, неуловимые! — раздался хорошо знакомый ребятам голос. Из-за кустов вышел председатель, а с ним каких-то двое мужчин городского типа. Они, улыбаясь, смотрели на взъерошенный, перемазанный землей шестой «А».

— Ну, что же, познакомьтесь с гостями из города, — продолжал председатель. — Между прочим, ребята, товарищи инженеры предложили делать водоем как раз в этом месте. Так что вы молодцы, верно угадали., А вот то, что рыть стали, так это зря. Завтра здесь бульдозеры будут.

— Значит… здесь будет… пруд? — еще не веря, спросил Коля.

— И пруд, и водопровод, — серьезно ответил председатель и, ухмыльнувшись в усы, добавил: — Так и напиши в газету.

Раздался такой хохот, что деревья задрожали.

На следующий день после уроков шестой «А» толпой выбежал из школы и бросился к старому вязу. Здесь уже кипела стройка: два бульдозера рыли котлован, рядом с которым лежала громадная труба. Лариван немедленно заявил, что может пролезть через эту трубу. Никто особенно не спорил, во-первых, потому, что неохота было, а во-вторых, потому, что авторитет Ларивана значительно возрос после того, как он правильно указал место будущего пруда. Поэтому Лариван не полез, чему в душе был рад: перспектива ползти в темной и душной трубе ему, честно говоря, мало улыбалась. Через несколько дней на стройку приехали два крана и, зацепив тросами трубу, уложили ее в котлован. Потом строители поставили плотину и впустили в котлован воду. И пруд был готов.

После этого целых три дня лил дождь, и ребята не ходили на пруд. А на четвертый, в воскресенье, Ванюк забежал к Коле Рыбакову за учебником. Дома был только Колин отец. Он пригласил Ванюка сесть и стал ему жаловаться:

— Совсем мой сын тронулся с этим прудом. Даже в дождь туда топает. Возвращается весь в грязи. Уже два раза лупил его, а он опять за свое. А сегодня что выкинул, ты только послушай. Я вчера в соседней деревне рыбачил, килограмм семь-восемь поймал. Утром домой в воде принес еще живую. Пока готовился чистить, смотрю, а в ведре всего несколько штук осталось. «Что за черт, — думаю, — неужели кошка?» Зову Николая, а его и след простыл. Только на столе лежит вот это. На, читай, что твой пионер вытворяет.

Ванюк развернул записку и прочел: «Папа! Когда поймаю сам, тогда верну. В два-три раза больше. А этих пускаю в новый пруд, в наш пруд. Коля».

Высохшая люцерна крошится, когда задеваешь ее граблями. Запах сена щекочет в носу. Ребята чихают, переворачивая валки, и посмеиваются друг над другом.

Да, люцерна выросла отличная. Скосили ее дня четыре назад. Теперь необходимо до наступления дождей тщательно высушить и убрать, только тогда сено будет хорошее. А для этого надо ходить и переворачивать валки. Этим и занимается с рассвета шестой «А».

Ванюк, орудуя граблями, украдкой посматривал в сторону работающей неподалеку Санюк. Так уж получилось, что они намного опередили остальных и оказались почти рядом. Случайно, конечно. И так же случайно Санюк тоже украдкой посмотрела в его сторону. Взгляды их встретились, и в ту же секунду оба усиленно замахали граблями. Этот маленький эпизод не остался незамеченным. Таня и Маюк тут же побросали свои грабли и стали шептаться.

— Чего вы там увидели? — спросил их Палля.

— Ванюк и Санюк мириться хотят, — хихикнула Маюк.

— А разве они в ссоре?

— Вот чудак! — засмеялась Таня. — Они еще зимой поссорились. Он ее к Ларивану приревновал.

— Как это «приревновал»? Зачем?

У Палли был такой озадаченный вид, что девчонки чуть не попадали со смеху.

К обеду все валки были перевернуты. Было решено не расходиться, а пойти всем классом на пруд. Лариван первым прибежал к старому вязу и, скинув с себя штаны и футболку, приготовился прыгнуть в воду.

— Стой! Ты что собираешься делать? — подбежал к нему Ванюк.

— Нырять, а что?

— Не надо. Ты вспотел, можешь простудиться.

— Вот еще нянька нашлась, — проворчал Лариван. Из самолюбия он все-таки разбежался, но, добежав до края берега, повернулся и вразвалочку зашагал назад.

— Спасибо, — сказал Ванюк.

— За что?

— За то, что ты не прыгнул.

— Вот еще! Думаешь, тебя испугался?

— Не испугался, а понял. По-моему, самое важное — это понять другого человека.

Лариван насмешливо посмотрел на него:

— Вот ты такой умненький, благоразумненький, а ответь: почему мы с тобой разные?

— Не знаю, — пожал плечами Ванюк.

— А я знаю.

— Ну и почему?

— Потому что ты город, а я деревня. Ты вырастешь и станешь начальником, как твой отец.