Валентин Крючков - Когда в пути не один

— Конечно, все это весьма и весьма заманчиво, — подумав, без особого воодушевления заговорил Турарин. — Однако ты и сам, дорогой Владимир Алексеевич, прекрасно понимаешь: все не так просто, как представляется на первый взгляд. Подумать, согласен, есть над чем, и мы готовы крепко подумать, а потом охотно принять автора. Пусть согласует день и время поездки со мной. И лучше будет, если он появится в нашем хозяйстве вместе с тобой. А я до этого посоветуюсь со своими. Мы же не враги себе, хотя дело, возможно, и стоящее. К сожалению, один принимать решение, идти на такие затраты я не имею права. Кстати, а что сказал на все это Иван Васильевич? — Турарин пытливо посмотрел в глаза Филиппова.

Владимир не отвел взгляда и признался, что думает поставить шефа в известность и обязательно сделает это после проведения лабораторных испытаний и после того, как получит отзывы ученых сельхозинститута.

— Это ты правильно делаешь, — одобрил друга Турарин. — И я поддержу это новшество, но при таких же условиях: первое — санкция председателя на проведение эксперимента; второе — положительные результаты опытов и рекомендации ученых. И тогда, можешь не сомневаться, весь с потрохами твой. Сделаю все, что потребуется для внедрения новшества в жизнь. А пока давай так договоримся: приезжайте к нам вместе с изобретателем. Думаю, это тоже не повредит. Наверное, на сегодня достаточно. Мне еще в банк надо, — подытожил Турарин, поднимаясь с кресла.

Филиппов пожимал руку Турарину разочарованно, даже с некоторой обидой. Такого он никак не ожидал от друга: поставил условия и отказал.

И эти мысли еще долго не выходили у него из головы. При такой постановке дела проведение эксперимента грозило затянуться надолго. А что делать? С одной стороны, Турарина понять можно: чтобы не попасть впросак, он хочет иметь на руках отзывы ученых и результаты испытаний. Тут к нему вопросов нет. Но при чем санкция председателя облисполкома? Любое хозяйство в соответствии с уставом имеет право строить все, что посчитает нужным. На разговор же к председателю идти пока рановато и нецелесообразно, потому что Славянову — это не исключается — идея Воробьева может показаться пустой затеей. И тогда он вообще закроет все работы. Если же вдруг он признает идею интересной, то поручит заниматься ее реализацией областному управлению сельского хозяйства. Это Филиппова не устраивало: он сам таким образом оставался в стороне. Подумав, Владимир остановил свой выбор на хозяйстве Григория Михайловича Чагина. Не откладывая, позвонил ему и обстоятельно рассказал всю правду. Без колебаний Чагин согласился, сообщив, что у них по плану намечено строить большое помещение для хранения сена, и пообещал в скором времени нагрянуть в областной центр и обо всем еще раз основательно переговорить.

Совсем уже успокоившись и забыв о неприятном осадке, оставшемся после встречи с Турариным, Владимир начал складывать в «Папку для сена» материалы, чертежи, которые показывал председателю колхоза, про себя думая, что с тех пор, как автор дерзкой идеи Воробьев получил отпечатанный и отредактированный текст описания нового способа приготовления сена, за что искренне благодарил Филиппова, прошло немало времени. Теперь Воробьев вплотную занимался проведением опытов в лаборатории строительного института, изредка делясь результатами проделанного с Владимиром. И Филиппов был доволен ходом работы, живо представляя себе, как удивит Славянова, когда открытие Воробьева в конце концов подтвердится, а затем и турбина, списанная с одного из самолетов и вмонтированная в новый агрегат, будет исправно служить сначала в хозяйстве Чагина — для разбега, а затем… При мысли об этом Филиппов всегда улыбался, представляя, как, узнав об этом, обрадуется его шеф и, можно не сомневаться, обязательно скажет примерно следующее: «Владимир, а ты, оказывается, не только писать доклады и выступления умеешь, но и организаторских способностей не лишен. Вот уж никак не ожидал, что ты сможешь провернуть такую огромную работу и практикой подтвердить жизненность открытия автора! Ну, бедолага, от души поздравляю! Хотя в этом деле, чувствую, одним поздравлением не обойтись».

Филиппову не только мечталось услышать добрые слова от шефа, но хотелось сделать и для развития села что-то значительное и запоминающееся, чтобы порадовать этим Славянова, который всего себя отдавал родному и любимому делу, всегда грудью вставал на защиту интересов сельских жителей. Люди знали об этом и ценили и уважали его, как никого другого в области.

Председатель облисполкома Славянов лишь к концу недели вернулся из столицы. Ожидая появления шефа на работе, ближайшее его окружение все еще мучилось в догадках и предположениях о результатах вызова руководителей области в ЦК КПСС. Единого мнения на этот счет не было: у каждого имелась своя точка зрения, но рассуждать на эту тему посчитали лишним делом, решив, что до выяснения истины осталось ждать совсем немного.

По традиции троица ближайших помощников председателя — Леснов, Липатов и Филиппов — встретила Славянова у стеклянных дверей второго этажа, где все, ожидавшие шефа, поочередно поздоровались с ним, без труда заметив, что у него самое скверное настроение. Сразу же единодушно сочли, что это связано с беседой в ЦК партии: видимо, крепко попало. Филиппов знал и еще одну из важных причин дурного расположения духа начальника — жена шефа лежала в спецбольнице. Уезжая в Москву, Славянов передал Леснову определенную сумму денег и попросил продолжить питание жены из столовой облисполкома. И дело шло без всяких осложнений: второй шофер председателя, строго соблюдая распорядок, установленный в больнице, регулярно возил Славяновой завтраки, обеды и ужины. Однако за день до возвращения председателя из столицы, когда в очередной раз ей привезли все эти горшочки, тарелочки и мисочки, она устроила грандиозный скандал: выбежав из палаты, где она лежала одна, Славянова принялась кричать, что ее хотят отравить! Поэтому кормят не как всех, а подсовывают то, чего в столовой больницы нет! И делают это по указке ее мужа, которому больная жена надоела. И неудивительно, что он даже позабыл дорогу сюда! С распущенными волосами, в распахнутом халате, Славянова представляла ужасное зрелище. Бедную женщину с большим трудом успокоили и водворили обратно в палату.

Заведующий неврологическим отделением, с которым у Филиппова были самые дружеские отношения, пораженный увиденным, тут же позвонил ему и, высказав серьезную озабоченность состоянием жены председателя, искренне ему посочувствовал. Так что оснований быть озабоченным и сердитым у вернувшегося из Москвы Славянова было достаточно.