Валентин Крючков - Когда в пути не один

— Передам. Спасибо вам, Владимир Алексеевич, что помогли мне устроиться.

— Ничего. Работай. Оправдывай доверие.

— Разрешите идти?

— Иди, Виталий, и всего тебе наилучшего.

Проводив крестника-лейтенанта, Владимир, уже не мешкая более, отправился на встречу с гостями.

В холле перед приемной председателя, вокруг стола с двумя пепельницами и клубами вьющегося над ними дыма, толпились хорошо знакомые ему корреспонденты центральных и местных газет, радио и телевидения, среди которых он заметил и своего друга Пальцева, и брата изобретателя Воробьева Германа. Поздоровались, улыбаясь и крепко тиская друг друга, сначала с Пальцевым, а потом с Воробьевым. Пальцев тут же отошел к своему коллеге из главной газеты страны, а Филиппов, не видевший долго Германа Воробьева, поинтересовался у него:

— Что-то давно не видно и не слышно твоего брательника. Совсем человек пропал. Где он, что с ним? — Владимир, занятый в последнее время в основном на работах, проводимых в театре, совсем упустил из виду не только самого изобретателя, но и весь ход работ, связанных с воплощением его идеи. Однако его по-прежнему волновали и не давали покоя два вопроса, которые начинались, как он почему-то отметил про себя, оба на букву «о»: первый — отзывы ученых сельскохозяйственного института о новшестве Воробьева; второй — опыты, проводимые лично самим автором в лаборатории строительного института, о которых после скандального разговора об установке домашнего телефона изобретателю Владимир ничего не знал. Воробьев-старший бесследно исчез с его горизонта. — Куда же запропастился Владимир Григорьевич?

— На днях из Москвы вернулся. Целую неделю там пробыл. Говорит, что дела по изобретению решал, — охотно поделился новостями Герман. — А до этого дней восемь гостил у родственников.

— Где ж он теперь? — переспросил Филиппов, перебивая Воробьева-младшего.

— А теперь, как это ни печально, в больнице оказался. Вдруг ни с того ни с сего давление резко подскочило. В областной лежит, — уточнил Герман.

— Тогда все ясно,— удивленный услышанным, Филиппов понял, что большого разговора в таком случае с Чагиным сегодня не получится — порадовать его хорошими новостями, к сожалению, не придется.

— У самого-то как дела? — выводя из раздумий Филиппова, спросил брат изобретателя.

— Вот театр готовим к сдаче. До открытия считанные дни остались. Кручусь как белка в колесе, — отвечал Филиппов и, заметив заведующего орготделом обкома партии, который, миновав проем стеклянных дверей второго этажа, во главе делегации важно вышагивал по люберецкой дорожке в сторону кабинета Славянова, махнул рукой приятелю и, лавируя между журналистами, протиснулся в приемную председателя.

Французы, одетые в легкие плащи и куртки, раскрепощенные, улыбчивые, перебрасываясь фразами, небрежно повесили верхнюю одежду на металлическую вешалку, заблаговременно принесенную из «голубой комнаты» для высоких гостей, и принялись энергично здороваться за руку со всеми, кто находился в приемной.

Пожимая руки гостям, Владимир про себя отметил, что одеты они просто и скромно: костюм, сорочка с галстуком, иные будто вообще по-домашнему — без галстуков, в простых, не особо ярких, но и не однотонных рубашках.

Когда иностранных гостей пригласили в кабинет председателя, Владимир, обменявшись с коллегами по работе первыми впечатлениями о французах, решил пройти в большой зал, чтобы послушать и еще раз посмотреть на поведение гостей, про себя думая между прочим: «Люди как люди. Невысокие, чернявые. Свободно и непринужденно общаются. Интересно, как-то поведут себя, когда пропустят одну-другую рюмочку армянского коньячку? Пить, видимо, они тоже умеют. Не зря Франция по употреблению вина на душу населения находится в числе лидеров».

Но тут Филиппов неожиданно обратил внимание на рассыльную из канцелярии Инну Крапивину, симпатичную, с пухлыми губками и модной прической, остановившуюся у двери его кабинета и энергично машущую ему большим конвертом.

Владимир с тайной надеждой подумал, что хорошо, если бы это были отзывы из сельхозинститута.

Улыбнувшись Инне, он принял у нее почту и, пробежав глазами адрес отравителя, остался доволен: в своих предположениях не ошибся. Теперь его волновало другое: какие же отзывы ученых находились в этом долгожданном конверте?

«А это сейчас же, не откладывая, мы и узнаем», — с волнением решил Филиппов, трезво прикинув, что идти в зал заседаний для наблюдения за ходом встречи с французами ему нет никакой надобности: в конверте, а вернее, в ответах, которые в него вложены, должно находиться кое-что для него гораздо более важное.

Филиппов, волнуясь, вскрыл его и нетерпеливо принялся читать отзывы.

В начале каждого листка заглавными буквами были напечатаны ученая степень и должность рецензента, его фамилия, имя, отчество. Не выбирая, Филиппов взялся за чтение первого вынутого им листка:

« Кандидат сельскохозяйственных наук, доцент А. И. Веселович. Предложенный В. Г. Воробьевым способ вакуумной сушки зеленой массы теоретически вполне приемлем и хорошо обоснован. Однако в производстве кормов важна и экономическая сторона. С этих позиций необходимо экспериментальное исследование для решения инженерной части изобретения и определения расхода энергии и денежных средств. Эксперимент следует проводить в хозяйстве, где есть установка по высушиванию трав, для сравнения полученных данных».

«Пока один ноль в нашу пользу, — обрадованно подумал Филиппов. — И спасибо тебе, уважаемый А. И. Веселович, за дельный совет. Но мы тоже не лыком шиты и давненько уже нашли такое хозяйство. И не только его. Посмотрим, что нам приготовили другие рецензенты», — торопился прочитать следующий отзыв Филиппов.

Его автором был заведующий кафедрой, профессор С. Г. Лукичев. «Проблема искусственной сушки сена имеет важное народнохозяйственное значение, — писал он. — Новые способы сушки сена необходимы в связи с предстоящими государственными капиталовложениями в строительство сенохранилищ, предусмотренных Продовольственной программой. В предложении В. Г. Воробьева пока, кроме идеи, нет ничего. Идею необходимо обосновать технологическими и экономическими параметрами. Иначе она не доступна для практического использования».

«Ну что ж, обоснование технологическими и экономическими разработками — это вполне разрешаемо. Вас, уважаемый профессор Лукичев, мы и подключим к этому. В итоге — два ноль в пользу Воробьева», — немного успокоенный результатом научного рецензирования, рассуждал Филиппов, беря в руки третий отзыв.