Валентин Крючков - Когда в пути не один

«На худой конец сдадим в металлолом. Мы же за нее рубля не платили», — прикидывал он.

Немного походив по кабинету для разминки затекших ног, Чагин посмотрел на Филиппова хитроватым взглядом и начал, как всегда, с любимого своего обращения.

— Дорогой друг, довожу до вашего сведения, что турбина уже в хозяйстве. Однако трогать ее мы пока воздержимся. Пусть полежит, она хлеба не просит. А меня волнуют и интересуют результаты опытов и отзывы ученых. И в целом, как обстоят у нас дела? Что происходит, Владимир Алексеевич? От вас с Воробьевым ни слуху ни духу, — высказав все, что его волновало, Чагин налил стакан воды и, выпив, присел за столом напротив хозяина кабинета.

Филиппов, не вдаваясь в подробности, начал с последних новостей, услышанных от младшего брата изобретателя:

— Вы правы, Григорий Михайлович, все вроде как бы подутихло. И с нашей стороны активности поубавилось. Это не случайно: Воробьев лежит в больнице. Я не суюсь в его дела в лаборатории. Да и в целом, признаюсь, утратил былую резвость в руководстве ходом работ по продвижению новшества не из-за нежелания, а по двум причинам: вместе с облпланом готовили председателю различные справки и планы к приезду Сеновальцева; второе, все последнее время по поручению председателя занимаюсь подготовкой к открытию оперного театра. С полной силой возьмусь за наши с вами дела только после этого события, — Владимир сделал паузу и, понимая, что молчать про отзывы не имеет никакого смысла, достал из стола «Папку для сена». — Сегодня мы получили отзывы ученых. Мнения распределились два к одному в нашу пользу. Посмотрите, если желаете. Они небольшие. Времени много не потребуется.

Взяв отзывы, Чагин сначала по привычке протер очки, неторопливо прочитал отзывы и, вернув их Филиппову, заметил:

— Ну что же, согласен, это что-то да значит. Насколько я понимаю, проведение опытов Воробьев возобновит, когда выйдет из больницы?

— Именно так. А что они покажут, сообщим вам незамедлительно, — заверил его Филиппов, хотя и сам в этом уверен не был и точно не мог сказать, как сложатся их отношения с Воробьевым в дальнейшем.

— И на этом спасибо, дорогой друг, — заулыбался довольный Чагин. — Я вас понял и со спокойной душой отправлюсь в родное свое хозяйство.

Дверь за знаменитым председателем давно закрылась, а Филиппов, с благодарностью судьбе, все сидел и думал, как это хорошо, что как-то так само собой получилось, что в рамках реализации Продовольственной программы области внедрять новшество согласился именно он, Герой Труда Чагин. Все-то у него предусмотрено: в случае чего — помещение пойдет, как и предполагалось, под сенохранилище, остальные же, совсем небольшие, расходы спишут как непредвиденные. Очевидно, именно в этом и кроется талант руководителя — в интуиции и прозорливости.

Турарину в этом тоже не откажешь, но для монтажа комплекса ему пришлось бы строить специальное здание, на что понадобились бы немалые средства. Да что там немалые — весьма крупные ассигнования, а впоследствии за них пришлось бы отчитываться. И, пожалуй, винить Турарина в нетоварищеском поведении не следует: он и в самом деле оказался мудрым руководителем, сумевшим моментально сообразить, что может повлечь за собой, хотя и заманчивая своей перспективой, но пока всего лишь теоретически, идея Воробьева. Словом, пока все идет как и полагается.

Изобретатель Воробьев попал в Волжскую бассейновую больницу после того, как у него резко подскочило давление и испуганная жена вызвала скорую помощь. Младший брат Владимира Григорьевича, известный корреспондент, похлопотал о том, чтобы больного поместили в палату на двоих, где тот быстро привык к внутреннему распорядку больничной жизни и предписаниям лечащего врача. Каждый день ему делали уколы и ставили капельницы, после которых Владимир Григорьевич испытывал явное облегчение. Но напряженные думы над одной мучившей его проблемой, из-за которой, пожалуй, он и оказался в больнице, сильно мешали ему чувствовать себя физически здоровым.

Дело в том, что с некоторых пор Владимир Григорьевич не мог четко определить свое отношение к Филиппову и после злопамятного разговора с ним убедился, что его соавтор повел себя не так, как следовало бы, и не оправдал возлагаемых на него надежд. Конкретно от помощника председателя, как размышлял Воробьев, требовалось одно: передавая своему шефу письмо об установке квартирного телефона известному изобретателю, преподнести это в наиболее выгодном свете, рассказать, что в настоящее время делает талантливый человек для сельского хозяйства области. И тогда Славянов, борец за лучшую жизнь на селе, вопрос с телефоном, и сомневаться не надо, решил бы. К сожалению, Филиппов то ли не захотел, то ли не смог этого сделать. И результат налицо: председатель облисполкома просьбу об установке квартирного телефона изобретателю Воробьеву выслушал походя, даже не сделав на заявлении никакой резолюции. А слово, всем известно, к делу не пришьешь. И опять тот же Филиппов мог написать резолюцию сам и дать своему начальнику на подпись. И этого не было. «Что и говорить, не захотел человек сделать доброе дело», — решил Воробьев и в сердцах поспешил принять меры, чтобы проучить «этого чинушу Филиппова» как следует, чтобы и он запомнил на всю жизнь, как быть неблагодарным. И со дня на день Владимир Григорьевич ожидал подтверждения о наступлении такого периода в безоблачной жизни Филиппова, которому скоро, очень скоро должна прийти повестка в суд с указанием даты и времени рассмотрения его, изобретателя Воробьева В. Г., заявления по поводу того, что, используя свое служебное положение, помощник председателя облисполкома Филиппов В. А. «примазался» к нему, изобретателю Воробьеву В. Г., в соавторы. Размышляя над тем, как накажут его обидчика, Воробьев мечтал, что не выйдет из больницы до тех пор, пока не получит как истец вызов на заседание районного суда. И это еще не все: из Москвы, из Комитета по делам изобретений, в облисполком, на имя председателя Славянова Ивана Васильевича, отправлено письмо, что, используя свое служебное положение, помощник председателя Филиппов В. А. принудил автора Воробьева В. Г. вписать себя в соавторы. Лихо, конечно!

«А может, все-таки следует позвонить в столицу и попросить, чтобы дали отбой?» — сомневался иногда изобретатель. Однако тут же давала о себе знать нанесенная изобретателю, как ему казалось, в большей степени по вине соавтора, обида, которая моментально сметала все благие порывы и намерения. К тому же, поразмыслив о том, что уже сделано, Воробьев как человек твердого характера понимал, что обратной дороги у него уже нет. Видимо, и в самом деле — не судьба, придется и тебе, Владимир Алексеевич, пережить кое-что. Как говорится, каждому свое и по заслугам.