Валентин Крючков - Когда в пути не один

Дозвониться сразу не удалось, но с пятого захода связь все-таки получилась. Владимир поздоровался с Иваном Васильевичем и, сделав небольшой комментарий к сводке по надоям молока, поинтересовался, как прошло заседание в Совете Министров республики, когда шеф вернется домой, а под конец разговора, как он и ожидал, услышал вполне закономерный вопрос:

— Что с выступлением?

— Готово.

— Сколько страниц?

— Тридцать две.

— Это самое то. Не забудь положить мне на стол. Я заеду, как вернусь, и возьму домой поработать.

— Оно уже на столе! — уверенно сообщил Владимир и, услышав, что «это самое то», не удержался и все-таки спросил: — Иван Васильевич, вас разыскивал Миклушевский. Что вы решили?

— А мы с ним уже переговорили. Я в курсе. Все, Владимир, действуй! — И в трубке послышались частые гудки — шеф положил трубку.

Посмотрев на часы, Филиппов убедился, что до начала политзанятий в обкоме партии остается больше двух часов и, стараясь использовать это свободное время с пользой для себя, вынул из стола солидный блокнот с записями прошлых лекций профессора Виктора Зурина. Ему нравились выступления этого международника, хорошо известного на весь Союз по телепередачам на первом канале. В один из последних приездов в область он поделился секретами своей поездки по Америке, в частности рассказал о том, как они вне программы завернули в Техас и любопытства ради начали фотографировать приглянувшиеся им достопримечательности. Но тут неожиданно появились дюжие молодцы и отобрали у всех фотоаппараты, а самому Зурину за пререкания слегка всыпали, шутя сломав при этом пару ребер. Объяснив, что съемки здесь запрещены, они бесцеремонно выпроводили незваных гостей из штата, сопровождая их эскортом до самой его границы.

В той же лекции Зурин сообщил и некоторые пикантные подробности из жизни одного из братьев Кеннеди — Эдварда, который, переезжая на машине через мост небольшой реки, неожиданно оказался в воде: оказывается, настил моста был обильно намазан каким-то очень скользким веществом. И хотя Эдвард был в корсете, он все-таки сумел выбраться из кабины, а вот его любовница погибла. Скандала вокруг известной в стране фамилии избежать не удалось, но вскоре его все же замяли. Таких деликатных подробностей у Зурина в запасе было предостаточно, и это делало встречи с ним всегда очень интересными.

Аналогичные лекции проводились согласно плану учебы работников аппаратов горкома и обкома, горисполкома и облисполкома, и явка на них для коммунистов была обязательной. В том числе и для Филиппова, утвержденного партийным бюро облисполкома руководителем группы работников аппарата, которые самостоятельно изучали ленинское наследие. Владимир просматривал их конспекты, и, собирая иногда поодиночке, иногда всех вместе, делал детальную разборку проделанной ими работы и ставил оценку каждому.

К своему партийному поручению Филиппов относился серьезно и за старание был награжден грамотой обкома партии и несколько лет подряд премировался новинками художественной литературы.

Из раздумий о предстоящей лекции Владимира вывел дробный стук каблуков, по которому он безошибочно узнавал своего коллегу Липатова.

Выйдя из кабинета, Филиппов увидел не только Липатова, но и Леснова и, поздоровавшись с обоими, поинтересовался у заведующего общим отделом: не нашелся ли Кукушкин? Но «толстый» — так за глаза в аппарате председателя облисполкома называли Леснова, — лениво махнув рукой, сказал, что все глухо, а подробностями делиться сейчас неуместно: позади по лестнице поднимается Миклушевский, и если у Филиппова есть желание узнать подробности, то пусть следует вместе с ними в кабинет, хотя ничего нового здесь нет.

— Тогда в кабинете мне нечего делать. Сейчас возьму блокнот и отправлюсь на занятия, — сказал Филиппов и вернулся к себе.

Проверив наличие ручек в карманах, он открыл ящик стола, чтобы взять блокнот, но в это самое время зазвонил внутренний телефон. Уже стоя, чтобы долго не затягивать разговор, Владимир снял трубку и сразу узнал голос секретаря облисполкома Мелешина, который, как и всегда, в соответствующей его положению подчеркнуто корректной форме, с четкой дикцией и очень деловито пригласил Филиппова срочно зайти к нему.

«Значит, что-то серьезное случилось. Неспроста же ему приспичило увидеть меня?» — подумал Владимир и, положив блокнот на стол, отправился к секретарю.

Войдя в кабинет секретаря облисполкома, он поздоровался с Мелешиным за руку и, как всегда, неторопливо опустился в одно из кресел у столика, приставленного к главному — большому, с несколькими телефонами — столу, сказал:

— Слушаю, Анатолий Петрович.

— Нет, Владимир Алексеевич, послушать хочу я! — обращаясь по имени-отчеству, начал Мелешин. — Вот, бумага из Комитета СССР по делам изобретений и открытий пришла на имя председателя облисполкома.

— И что в ней интересного? — зная, что всяких бумаг на имя шефа идет великое множество, спросил Филиппов, хотя про себя отметил: «Мелешин назвал меня по имени-отчеству, а это значит, что пригласил и в самом деле неспроста. И Комитет по делам изобретений и открытий к тому же? Это, видимо, что-то из того, что относится к нам с Воробьевым».

— В письме интересно то, — повысил голос секретарь облисполкома, — что оно касается вашей персоны. — И Мелешин начал официальным тоном читать бумагу, а под конец многозначительно остановился и, посмотрев в упор на Владимира, строго наказал ему: — Теперь, дорогой, слушай особенно внимательно! «Обращаю Ваше внимание на то, что, отдав материалы заявки и назвав себя в них в качестве соавтора, помощник председателя областного исполнительного комитета, не принимавший творческого участия в создании изобретения, совершил противоправные действия».

— И что же мне грозит? — уже поняв, о чем идет речь и насколько опасной становится для него ситуация, спросил, с трудом сдерживая волнение, Филиппов.

— В наказание тебе грозит невеселая перспектива, — заметил Мелешин, — если дело, конечно, дойдет до суда, а они ссылаются на статью 141 УК РСФСР, в которой записано: «Выпуск под своим именем чужого научного, литературного, музыкального или художественного произведения или иное присвоение авторства на такое воспроизведение или распространение такого произведения, а равно принуждение к соавторству наказывается исправительными работами на срок до двух лет или штрафом до 300 рублей». Вот такая перспектива, Владимир Алексеевич. А теперь рассказывай, как все произошло.

Филиппов, встревоженный до глубины души услышанным, в то же время будучи исполнительным человеком, все еще не забыв, что ему надо быть на занятии, учет посещений которых секретарь партийной организации облисполкома вел неукоснительно, по инерции взглянул на часы, чтобы прикинуть, сколько у него есть на объяснение времени. И это не укрылось от Мелешина, который тоже должен был быть на лекции. И потому он не удержался от весьма укоризненного замечания: