Евгения Вестенра - Goldstream: правдивый роман о мире очень больших денег

Радио оказалось не намного оптимистичнее. На всех радиостанциях вперемешку с музыкой призывают подумать, не больны ли вы, и предлагают средство полечиться. Если есть сомнения, подумать еще и снова полечиться. Если после этого вы все еще не заболели, тогда просто лечиться и ни о чем не думать. Подействовало. Я решила заехать в аптеку, мало ли что обнаружу там необходимое. Приступила к изучению целебных трав. Нашла — общеукрепляющий и тонизирующий чай «Еще не вечер». Самое оно. С завтрашнего дня и начну укрепляться и тонизироваться. Куплю лучше несколько пакетов. Можно будет кому-нибудь подарить на день рождения. Интересно, а успокоительно-расслабляющего чая «Уже не утро» тут нет? После общения с радио и с водителем очень бы пригодилось.

Наконец добралась до отеля, но и тут меня ждал сюрприз. Чемодан на код никак не открывается. Код помню — 987, а толку никакого. И так пробую, и этак. Вспоминаю, что мама вроде куда-то летала с чемоданом, звоню выяснять:

— Ты код в чемодане меняла?

— Не меняла.

— Как не меняла, когда меняла!

— Не меняла. А что, не открывается?

— Нет, не открывается. А кто менял?

Пока я выясняю у мамы, кто орудовал моим чемоданом, пытаюсь выставить 000 — вдруг магическая цифра сработает. Сработало. Чемодан вдруг открылся, только на другой суперсекретной цифре, 007. Смотрю на вещи… Что-то с ними не то. Не узнаю. Это вообще не мои вещи. И, выходит, не мой чемодан. Здорово. Умудрилась не только схватить чужой чемодан, но еще его и открыть. Осмотрела, обнаружила чужое имя и чужой телефон. Это кстати. Стала звонить:

— Здравствуйте, у меня ваш чемодан.

— Ой, как хорошо-то, везите его сюда.

— Да, хорошо, а скажите, пожалуйста, мой чемодан у вас?

— Какой ваш чемодан? А когда вы мне можете мой привезти?

— Мой чемодан выглядит так же, как и ваш, не могли бы вы проверить, у вас ли он?

— Ой, не знаю, а как мы можем договориться насчет моего чемодана?

— Вы посмотрите, пожалуйста, мой чемодан, и мы сразу договоримся.

— Да, ой, и правда, а что это за чемодан?

— Думаю, мой. Посмотрите, пожалуйста, какое там имя написано?

— Ой, Веня, посмотри-ка, чей это мы прихватили чемодан?

— Давайте, может, наши водители где-нибудь встретятся? Где вы находитесь?

— Да, давайте, посылайте сюда вашего водителя.

Еще минут через 15 удалось нам все обсудить и выяснить, и помчались наши водители в ночь, навстречу друг другу, с одинаковыми чемоданами. А я пока аккуратно разложила перед собой все расслабляющие и тонизирующие чаи: чувствую, без них будет не обойтись. Не зря я все-таки начала свое пребывание в Москве с аптеки.

ВМоскве, кроме посещений нескончаемых открытий бутиков и последних ресторанов, у меня назначены встречи с клиентами. Все хотят знать, как сохранить и приумножить свои деньги. Спрашивают: «Куда идет рынок? Что с долларом-евро?» И ожидают точный ответ, в числах и датах. Как будто курс доллара ежеминутно назначает один засекреченный мудрец. И если ты хоть что-нибудь смыслишь в банковской деятельности, у тебя с ним, ясное дело, должна быть налажена прямая связь. По которой он тебе лично исправно скидывает точную информацию.

В настоящей жизни движение рынка формируется коллективными ожиданиями его участников, а, увы, не одним уполномоченным лицом. Соответственно, бывают только прогнозы, основанные на чем угодно — анализе всевозможных очевидных и невероятных факторов, прошлых тенденций, интуиции и воображении.

Как погода: ни один синоптик не даст точный расклад по датам и градусам на три месяца вперед. Но иногда и он угадывает: если на горизонте появилось облако, вероятно, что через некоторое время пойдет дождь. А может, и не пойдет, если вдруг объявится ветер и отправит его обратно, откуда пришло. И не надо быть особо одаренным синоптиком, чтобы предсказать, что зимой будет скорее холодно, а летом — скорее тепло.

Так и экономика — разделяет первенство самой неточной науки в мире вместе с метеорологией. Единственная область, в которой эксперты могут так часто ошибаться и оставаться признанными экспертами. Главное — красиво объяснить, почему прогноз — опять мимо. Причем не обязательно доходчиво. Например, почему упал бразильский индекс. Как, вы не знаете? Ведь на тайскую валюту неожиданно налетел ураган. При чем тут латиноамериканский рынок? А просто — эффект домино.

Хотя даже и недоходчиво объяснить не всегда получается. Иногда вообще никак не получается объяснить. Тогда допускается любая импровизация. Пару лет назад я с любопытством читала статью в почетном журнале The Economist, пытаясь выяснить, почему же в мае все рынки вдруг дружно покатились вниз. Специалисты перебрали все возможные, но не слишком убедительные объяснения. И в заключение пришли к выводу, что большинство трейдеров просто решили скинуть свои позиции перед майскими праздниками, потому что и так порядочно заработали и самое время спокойно отдохнуть. А что? Тоже вариант. Вполне правдоподобно. Для такого явления придуман специальный термин — коррекция. При чем тут вообще, например, рост ВВП?

Вплоть до банкротства Lehman Brothers, несмотря на замедление темпа роста экономики, экономисты не могли еще однозначно сказать, будет ли в Америке рецессия или нет. Мнения ведущих специалистов по этому вопросу разделялись пятьдесят на пятьдесят. Потому что экономических показателей очень много, и если часть из них ухудшилась, а другая часть показывает, что все нормально, то как такая комбинация повлияет на будущее, остается только гадать. Каждый кризис провоцируется совокупностью факторов, и каждый раз эти факторы разные. В 70-х годах экономический кризис произошел в результате внезапного роста цен на нефть и последующей инфляции. С тех пор западные центральные банки боятся инфляции как огня и не допускают ее даже отдаленно. Но эту политику тоже надо вести аккуратно, а то такая борьба может сама по себе спровоцировать рецессию. А цены на нефть растут уже с 2000 года, но ни инфляции, ни кризиса не вызывают. Потому что глобальная картина поменялась. И вывести одну формулу на все времена еще никому не удалось.

Неофициальным, но надежным индикатором рецессии считаются отнюдь не экономические показатели страны, а «R-word». Высчитывается, сколько раз за последнее время в прессе в экономических статьях встречалось слово «рецессия». В спадах 1981-го, 1990-го и 2001 года это единственный показатель, который работал безошибочно: если это слово начинает попадаться в газетах и журналах с нарастающей частотой, значит, кризис неминуем. Уже летом этот показатель вырос, но тогда еще не достиг уровня частоты употребления «R-word» начала предыдущих кризисов. Поэтому оптимисты еще лелеяли надежду, что пронесет; а пессимисты уже настроились на худшее.