Евгения Вестенра - Goldstream: правдивый роман о мире очень больших денег

Я стала развивать свою мысль. Если менять банк, то стоит это делать кардинально. А не так, чтобы шило на мыло. Например, поехать поработать в Москву, в представительство. Такой ход дает одни сплошные преимущества: оплаченное высококлассное жилье и прочие денежные компенсации, полагающиеся западным сотрудникам. Иначе кто бы согласился покинуть свой налаженный европейский жизненный уклад ради ежедневных сражений с суровой московской действительностью? Никто. А вообще Москва — город огромных возможностей, бешеных денег и бурного веселья. Как раз для меня.

Разобравшись с теорией вопроса, касающегося моего трудоустройства, я перешла к основной теме для размышлений. Пора всерьез задуматься над созданием семьи. Биологические часы уже вовсю размахивают красными и желтыми флажками, пытаясь завладеть моим вниманием и донести до моего чересчур беззаботного сознания, что медлить с произведением на свет потомства дальше не стоит. Только они не указывают, от кого мне производить потомство? На этот основополагающий вопрос и у меня ответа не было. И мне подумалось, что раз пока не получается решать оба вопроса одновременно, то буду их решать по отдельности. Никто с меня не брал подписку, что я обязуюсь соблюдать традиционную очередность. Раз сроки подпирают, то можно сначала родить ребенка, а потом уже спокойно, не торопясь, искать спутника жизни. Ведь спешка в этом вопросе неуместна — можно дров наломать. А я девушка самостоятельная, ребенка потяну, и мама поможет. Справимся. Поразмыслив еще секундочку, я подумала, что лучше не откладывать это дело до переезда в Москву. Зачем мне Москва, беременной? Вот самое то — родить и переехать в Москву. Там и с нянями будет проще, и вообще.

Помечтала-помечтала, хорошо отдохнула отведенную недельку и возвратилась в свои лондонские пенаты. Меня опять затянули будничные вихри, и больше я к этим мыслям не обращалась.

Но маврикийские мечты не канули в пустоту. Видимо, в тот день вселенское информационное поле пролетало вплотную с пляжем нашего маврикийского отеля, и я попала прямо в рубрику «мыслеформы», почти не целясь. Сбылось абсолютно все уже через год.

К Новому году за мной стал настойчиво охотиться один хэдхантер и «сватать» меня ближайшему конкуренту нашего банка. Они как раз надумали открывать представительство в Москве. Так что к Международному дню влюбленных передо мной уже красовался новый контракт со всеми мыслимыми и немыслимыми компенсациями и преимуществами.

Но на этом радостные перемены не исчерпались. В день получения контракта я проснулась посреди ночи с мыслью: уж больно гладко все складывается — что-то тут неладно. И заснула обратно. А на следующий день побежала в обед в аптеку за тестом на беременность. При первой же возможности приступила к проверке. Плюс — вы беременны, минус — нет. И перед моими изумленными глазами мгновенно нарисовалась жирная вертикальная черта. Такая, при которой минуса уже быть никак не может.

Я просидела какое-то время в замешательстве с тестом в руках. Позвонила маме. Позвонила ближайшим подругам. Звонок будущему папаше решила отложить на потом. И стала звонить своему новому начальнику, Рено, объявлять счастливую новость. Со старой работы я еще уволиться не успела, думаю — если он передумает, то ничего страшного — буду растить ребенка в Лондоне. Не самая плохая перспектива.

Но начальник и не подумал отрекаться от своих обещаний. У него у самого только что родился третий ребенок, и детей он любит. Так что если я готова, то и он готов. «Мы в тебя верим», — торжественно заявил Рено. И мы порешили, что я рожаю — и еду в Москву.

Так что мой вам совет: если будете на Маврикии, поаккуратнее там с мыслеформами. Мой опыт красноречиво доказывает, что шутки с ними чреваты самыми невероятными, хотя и предсказуемыми последствиями.

Яне блондинка. Я не сладкая, не кислая, не горькая. И не соленая. Хотя самой мне вкус соли по вкусу больше всего. Не потому что я перманентно беременная. Беременной я была всего один раз и тогда внезапно обнаружила в себе неудержимую любовь к мороженому. Попала под диктатуру своего дитяти. И под влияние внешних обстоятельств: это было летом в Швейцарии, где царила жара, рекордная по градусам и продолжительности. В то лето все спасались мороженым, опустошили все запасы, и оно даже стало местами дефицитным продуктом. Говорят, некоторые младенцы начинают икать от мороженого прямо в животе. Мой живот не икал и не высказывал никакого недовольства по поводу мороженой диеты. Возмутился он только один раз, по поводу трех кистей недозрелого винограда. Ночью я была разбужена крепким и внятным пинком изнутри. Сигнал был принят к сведению. Мы договорились. Виноград был исключен из рациона. Вернулись всецело к мороженому и не меняли больше привычек до самых родов.

А в нормальной жизни я люблю соленые огурцы, селедку и икру. И чем дольше я нахожусь вдали от России, тем сильнее я все это люблю. В последний мой приезд на родину меня так достала эта моя любовь, что я приняла решение с ней бороться. Начала с селедки. Она попала под удар, потому что как-то за завтраком, прямо в Лондоне, меня угораздило посмотреть длиннющий репортаж из какого-то очередного выпуска нашей отечественной программы то ли «С добрым утром», то ли «Мы вас вылечим», в котором рассказывалось, как надо и не надо выбирать селедку. Объяснения были такими детальными, что я спросонья так и не разобралась, как именно следует подходить к такой ответственной покупке. Помню только, что надо нажимать куда-то под голову и должно что-то течь или не течь, красноватое или наоборот. И если чего перепутать, то придется долго от чего-то лечиться. Как лечиться, я тоже с перепугу не запомнила.

Прилетев в очередной раз в Москву, я первым делом пошла в супермаркет и купила там семь упаковок сельди каких-то особо соленых северных морей. Сработало. После съеденных на ночь двух упаковок и выпитых за два последующих дня и две ночи десяти литров всевозможных жидкостей — любовь как рукой сняло. Остальные пять пакетов пролежали две недели в холодильнике на самом видном месте невостребованные, а начатый пакет, потеряв за пару дней всю свежесть и надежду, перекочевал в мусор. После такого успеха свою любовь к огурцам и икре я решила таким испытаниям не подвергать. Тем более что с икрой уже борются и без меня. А на одних огурцах можно и отощать. Придется тогда опять беременеть и возвращаться к мороженому.

Еще я неизменно люблю Лондон и Петербург, временно разлюбила Москву и Париж и вновь полюбила Монако, Цюрих и Брюссель. Во всех этих городах мне в результате довелось пожить. И я пришла к выводу, что любовь к городам, как и к селедке, можно убить чрезмерным их потреблением. Поэтому отныне я стараюсь ее поддерживать, разбавляя один город другим. Чередую. Некоторые мужчины используют эту мудрость в ином ракурсе. Оживляют любовь к одной женщине при помощи других. Говорят, наличие любовниц сильно укрепляет брак. Правда, этот аргумент, скорее всего, не будет ими принят с должным пониманием, если жена его позаимствует для оправдания своих похождений на стороне.