Вадим Прокофьев - Наш Артем

— Что ж, идея хорошая — послать в Германию наших рабочих для ознакомления с производством, но для ее осуществления требуется запросить разрешение управления паровозостроительного завода.

Директор просто шулер, он ловко передернул карту. Нет, Артему наплевать на то, как организовано крупное капиталистическое производство в Германии. Известно как — везде потогонная система. Артем имел в виду установление связей с немецкими рабочими. Что же касается двадцати тысяч, то Рицонни сослался на правление завода, как оно решит. Он будет ходатайствовать.

Вот еще один наглядный урок — такие переговоры ни к чему не приводят. Драться надобно, драться!

«Южный край» сообщал: «Дом на Мойке, где жил Пушкин, занят под охранное отделение, по разрешению петербургского градоначальника… Бедный Пушкин! Даже и через 68 лет после своей смерти ему никак не удается отделаться от полицейского надзора».

Смотрите, какой же смелый человек этот издатель! Или следующее извещение: «В ночь на 10 мая в Шлиссельбургской крепости казнен через повешение Иван Каляев, покушавшийся на великого князя Сергея Александровича…»

Кстати, это нелишнее напоминание смутьянам — смиритесь, или вот ваша участь.

На виселицы революционная Россия ответила громом корабельных орудий в Одессе.

«…Никогда еще зарево не освещало так ярко и сильно город, как это было в ужасную ночь на 16 июня… Рассвет застал порт в полуразрушенном состоянии. Покинув Одессу, броненосец «Князь Потемкин-Таврический» прибыл в Феодосию 22 июня около 12 часов дня. Под угрозой бомбардировки он требует доставки провизии, воды и угля…»

…На Сабуровой даче большие перемены. Фельдшерица Даша Базлова стала членом РСДРП. А Артем по-прежнему живет на даче, живет нелегально. Его пребывание в больнице уже привлекло внимание, поэтому решено было законспирировать Артема. Так появился новый мастер по проверке водосточных труб. Он проведен по штатным книгам больничной конторы.

В большом здании пансионата, где содержатся психические больные из состоятельных семей, имелось обширное подвальное помещение. Там находились комнаты и для прислуги. Именно здесь Артем решил устраивать политические занятия с сочувствующими, сюда приходят и рабочие с близлежащих заводов, здесь хранятся нелегальная литература и оружие: револьверы, бомбы, динамит, патроны. На каждый день Артем придумывает пароль для Базловой, но нему она принимает людей и дает им поручения от имени партийного комитета.

В те дни, когда проходят заседания общегородского комитета партии, вокруг больницы располагаются патрули — налеты полиции всегда возможны.

В один из июньских дней было разослано извещение об экстренном заседании комитета. К ночи в больницу собрались члены группы «Вперед» и представители районных организаций. Заседание открыл Артем. Из-за границы вернулся Пал Палыч (Авилов), он должен информировать товарищей о решениях III съезда.

Артем рассказал о событиях на Черноморском флоте, о восстании в Одессе и переходе на сторону революции броненосца «Потемкин». Эти события с очевидностью подтвердили своевременность призыва партии к восстанию. Артем поставил вопрос о том, в какой степени большевики Харькова к этому готовы. Он предложил в знак солидарности с восставшими матросами объявить в Харькове всеобщую политическую забастовку. Она будет проверкой, репетицией к более решительным выступлениям харьковского пролетариата.

Утром 27 июня в Харькове была объявлена всеобщая политическая стачка. Она продолжалась три дня.

Подводя итоги забастовки, Артем и его товарищи из группы «Вперед» писали в прокламации: «Цена и смысл этой забастовки исключительно в том, чтобы выяснить свои силы и заявить перед всеми о своей солидарности со всем российским пролетариатом, выступившим на борьбу за политическую свободу…»

Пролетарский Харьков салютовал революционным военным морякам «Потемкина»…

В Харьков приехал видный профессор русской истории Милюков, будущий глава будущей кадетской партии. Милюков должен был прочесть лекцию в доме губернской земской управы. Заранее было оповещено, что вход на лекцию свободный.

Артем решил, что это подходящий случай заявить о требованиях рабочих.

В ярко освещенном зале собралось «высшее общество» Харькова. Сам городской голова явился послушать знаменитого гостя из столицы. Пришел и Артем с группой боевиков. Перед тем как идти на лекцию, они долго и тщательно одевались. Со смехом, шутками натягивали на широкие плечи узкие чесучовые пиджаки, неизвестно откуда добытые Артемом модные полосатые брючки. Конечно, «операция» была рискованной — собрание охранялось большим отрядом полицейских и еще большим числом шпиков. Чтобы не было провала, рабочие уселись в партере среди «чистой публики», поближе к трибуне. Заняли они кресла и у входа в зал, дабы в непредвиденном случае блокировать помещение. А один из рабочих был принаряжен в офицерскую форму.

Милюков говорил долго и красиво. Он в меру критиковал правительство за бездарное ведение войны. Хулил неспособных министров. Намекал на то, что есть в стране достойные люди, которые могут руководить народом. Призывал бороться с казнокрадами, взяточниками… Смысл речи Милюкова сводился к тому, что больного — русское самодержавие — нужно заботливо лечить. Руководители хозяйственной жизни страны — промышленники, коммерсанты должны быть привлечены к управлению, их опыт должен послужить обновлению бедной родины…

Лекция закончилась шумными аплодисментами. Профессор остался очень доволен собой и слушателями. Благодарил их за внимание и, благосклонно обращаясь к публике, для приличия спросил:

— Нет ли желающих задать вопросы или высказаться?

Откуда-то из задних рядов раздался громкий, спокойный голос:

— Я прошу слова!

Артем прошел через весь зал и медленно поднялся на кафедру.

На этом ораторе не было черного вечернего костюма. Сапоги, простенькие штаны и синяя косоворотка. Артем специально не переоделся, чтобы было ясно, кого он представляет, от чьего имени говорит.

— Здесь, в зале, собрались так называемые хозяева жизни. Те, в чьих руках находятся заводы, фабрики, железные дороги, торговля. Господин профессор от вашего имени выражал здесь гнев по адресу царского самодержавия и правительства. Да, плохо ведет ваши дела царь Николай II, и вы справедливо критикуете его методы руководства страной. Вы ждете нашей рабочей помощи в том, чтобы исправить дела в государстве. И надеетесь с нашей помощью вырвать у царя конституцию, навести ваш порядок в стране, чтобы с еще большей силой, «культурно» эксплуатировать трудящихся. Боюсь, что вы рассчитываете на политических дураков, когда выражаете надежду на то, что рабочие помогут вам прорваться к власти. Наши с вами цели в революции диаметрально противоположны. Мы в революции пойдем до конца: свергнем самодержавие, а потом возьмемся за вас и отберем у вас заводы и фабрики, хозяином которых может быть только тот, кто на них трудится…