Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

Шанкар привык к грубому обращению, и эти слова не смогли испортить ему хорошее настроение.

— Похоже на крем, — сказал он, увидев вздувшуюся пену.

— Почему бы тебе не попробовать? — Раджарам смочил нищему щеки и стал наносить мыльную пену. От небрежных ударов помазка немного пены угодило в открытый рот Шанкара. К тому же, намыливая верхнюю губу, Раджарам по своей вечной торопливости забыл зажать нищему ноздри. Открыв бритвенный прибор, он стал точить бритву.

Шанкару понравился свистящий звук.

— А ты не можешь случайно порезать клиента? — спросил он.

— Резал — и не раз. У некоторых мужчин такая неровная кожа, что трудно не зацепить бритвой. А полицейские по закону не могут арестовать брадобрея из-за несчастного случая.

— Ты уж смотри не ошибись со мной, у меня шея ровная. А то Хозяин тебя накажет!

Несмотря на браваду, Шанкар сидел тихо, весь напряженный, дожидаясь, пока бритва завершит свое опасное путешествие по лицу. Раджарам стер с его щек остатки пены, оставленные бритвой, а затем обработал порезы квасцовым камнем.

— Дай мне зеркало, — потребовал Шанкар, чувствуя жжение и боясь, что бритва могла порезать его.

Раджарам дал ему зеркало. Нищий взволнованно оглядел свое лицо, но камень остановил кровотечение, не оставив следов.

— Теперь перейдем к массажу. Хозяин велел его обязательно сделать. — Раджарам выдавил из тюбика немного крема и нанес его на лицо Шанкара.

Шанкар замер, не зная, что его ждет. Однако сопротивляться не стал, и его голова моталась в такт похлопывающим и поглаживающим движениям. А когда пальцы брадобрея массировали его щеки, прогуливались под глазами и вокруг носа, пощипывали лоб и виски, он даже мычал от удовольствия, чувствуя, как отступают боль и страдания.

— Еще чуть-чуть, — попросил он, когда Раджарам остановился и стал вытирать руки. — Одну минутку, прошу, это было так чудесно.

— Нет, хватит, — сказал Раджарам, морща нос. Он не любил делать массаж даже в расцвете своей карьеры, когда у него стриглись и брились приличные люди. Перед тем как взять в руки ножницы и гребешок, он размял пальцы.

— Теперь подстрижемся, — сказал Раджарам.

— Нет, я хочу другого.

— Хозяин сказал мне, что делать. — Раджарам наклонил голову нищего, чтобы подровнять затылок, — ему не терпелось поскорей закончить и уйти.

— Э, нет, так не пойдет! — завизжал Шанкар. — Говорю тебе, мне этого не надо. Мне нравятся длинные волосы. — Нищий даже потряс банкой, чтобы привлечь внимание брадобрея, но монет не было, и внутри ничего не зазвенело. Тогда он стукнул банкой по тротуару.

Прохожие замедляли ход, с интересом поглядывая на обоих, и тогда Раджарам перестал спорить с нищим, боясь привлечь излишнее внимание.

— Не бойся, я подстригу тебя очень аккуратно. Будет красиво.

— Мне все равно, как это будет! Я просто не хочу стричься!

— Пожалуйста, не кричи. Скажи, чего ты хочешь, я все сделаю. Массаж головы? Лечение от перхоти?

Шанкар вытащил из-под платформы сверток.

— Ты ведь специалист по волосам?

Раджарам кивнул.

— Я хочу, чтобы ты приделал это к моим волосам. — И Шанкар передал ему сверток.

Раджарам развернул его и задрожал от страха, оттуда выскользнули две красивые косицы.

— Ты хочешь, чтобы я привязал их к твоим волосам?

— Не совсем так. Хочу, чтобы они росли из моей головы.

Раджарам растерялся. В бытность парикмахером он исполнял необычные просьбы клиентов: стриг бородатую женщину из цирка; делал короткие косички на интимных местах у жиголо; выдумывал художественные прически проституткам, обслуживающим министров и крупных дельцов; брил (с завязанными глазами в интересах скромности) промежность жены представителя высокой касты, который не хотел, чтобы она оскверняла себя этим низким занятием. Со всеми этими задачами Раджарам справлялся достаточно профессионально. Но просьба Шанкара была невыполнима.

— Это невозможно, — сказал он уныло.

— Ты должен, должен, должен! — визжал Шанкар. Чрезмерное внимание к нему Хозяина в последнее время, похоже, испортило этого кроткого, безропотного человека. Он отказывался слушать объяснения парикмахера. — Розу можно пересадить! — вопил он. — Так пересади мне волосы! Ты ведь мастер! А то я пожалуюсь Хозяину!

Раджарам умолял его говорить тише и спрятать на время волосы — завтра он принесет специальное оборудование для этой сложной работы.

— Но я хочу сейчас, — закричал Шанкар. — Хочу, чтоб уже сегодня у меня были длинные волосы.

Официант-кассир из «Вишрама» наблюдал за сценой из дверей, к нему присоединился и повар. Прохожие тоже все чаще останавливались, с интересом ожидая, что последует дальше. Потом продавец лотерейных билетов припомнил о зарезанных несколько месяцев назад нищих — именно из-за волос. «Какое совпадение, — сказал он, — что две толстые косы оказались у этого попрошайки».

Люди стали высказывать предположения. Возможно, существует какой-то ритуал у нищих, требующий человеческих жертв. А может, этот нищий — психопат. Некоторые вспомнили жуткого серийного маньяка Рамана Рагхава [134] Раман Рагхав (1929–1995) — самый знаменитый серийный убийца в истории Индии, в 1960-х гг. пойман, получил пожизненный срок и умер в тюрьме. , убийство нищих было столь же жестоким и кровавым, как и его преступления.

Дрожа от страха, Раджарам поспешил отодвинуться от Шанкара. Он собрал инструменты и бочком стал постепенно протискиваться в обступившую нищего толпу. И при первой возможности улизнул.

Люди все плотнее окружали Шанкара. Ему стало страшно. Теперь он жалел, что затеял с брадобреем ссору. Как он мог забыть главное правило человека, живущего подаянием: нищие могут позволить себе быть на виду, это необходимо, но их голоса должны быть тихими — особенно если они не просят милостыню, а просто говорят.

Толпа возвышалась над Шанкаром, загораживая солнце, и он почувствовал приступ клаустрофобии. Тротуар стал темным. Шанкар попробовал привлечь толпу на свою сторону и затянул песнь нищего, просящего подаяние. Забинтованной култышкой он постоянно касался лба. Но это не сработало. Ситуация становилась все более угрожающей.

— Где ты стянул эти волосы, жулик? — крикнул кто-то.

— Мне их дали друзья, — жалобно оправдывался Шанкар, испуганный и одновременно оскорбленный таким обвинением.

— Гнусный убийца!

— Просто чудовище! — с изумлением произнес другой, и в его голосе сквозило отвращение, смешанное с восхищением. — А какая ловкость! Совершить такое ужасное преступление, будучи безногим и лишенным пальцев!

— Может, он просто прячет ноги и пальцы. Такие умельцы все могут.

Шанкар заливался слезами, говоря, что не сделал ничего плохого, он хороший нищий, никому не мешает и стоит всегда, где положено.