Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

Манек распрощался со стариками и направился в учебный корпус. И тут вдруг вспомнил, что шахматы так и остались у него. Он поспешил к воротам. Но родителей Авинаша нигде не было видно. «Какой же я дурак, — подумал он, — эти шахматы — бесценное воспоминание, они были бы им дороги. Ведь Авинаша наградили этими шахматами за победу на турнире».

Манек машинально повернул назад и снова оказался в холле общежития. Там он остановился и понял — шахматы каким-то образом надо вернуть родителям. Он почувствовал себя вором, лишившим несчастных утешения. Чем дольше он держит шахматы у себя, тем сильнее увеличивает их боль. Задача вернуть шахматы стала для него первоочередным делом, вопросом жизни и смерти. Он поднимался по лестнице, а слезы лились у него по щекам, вызвав любопытство у группы проходивших студентов. Кто-то свистнул и прокричал что-то неразборчивое. Потом послышалась песенка: «Не плачь, малыш; мама даст тебе кишмиш; а отец лукум подарит; бабка плов тебе наварит».

Манек проскользнул в свою комнату и сел на старомодную кровать. Может, в комнате Авинаша осталось что-нибудь в корзине для бумаг — старый конверт или листок с адресом. Он пошел взглянуть, но ничего не нашел. Ни клочка бумаги. Надо узнать адрес родителей и послать им шахматы. Можно бы расспросить на этаже, но эти ублюдки непременно затеют с ним в коридоре какую-нибудь унизительную игру, заставят ходить по разным комнатам и выставят дураком.

Прижав шахматы к груди, Манек закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Найти адрес. Но это ведь просто — надо пойти в деканат. Там, конечно, знают адрес. И он отправит шахматы родителям Авинаша.

Манек открыл глаза и посмотрел сквозь слезы на коричневую коробку из клееной фанеры. Ему вспомнился тот день в столовой: игра белыми, мат в три хода, а потом вдруг стало рвать вегетарианцев. Воспоминание заставило его улыбнуться. «Революция из-за отрыжки», — сказал тогда Авинаш. И попросил его присмотреть за шахматами.

Авинаш никогда не просил их вернуть. То был его подарок. Игра, подобная жизни. Будет неправильно расстаться с этим шахматами. Он сбережет их. Они всегда будут с ним.

Дина уговаривала Манека оставаться спокойным: взяв билет, мысленно прочитать мантру Ашем Воху [137] Ашем Воху — вторая главная мантра зороастризма, помогает нуждающимся в помощи. , а перед тем, как начать писать ответ, прочитать ее еще раз.

— Не то чтоб я была такой уж верующей, — сказала она. — Отнесись к этому как к страховке. Мне помогает. Удачи тебе.

— Спасибо, тетя. — Манек открыл дверь, чтобы уйти, и чуть не столкнулся с Хозяином Нищих, который уже подносил указательный палец к звонку.

— Извините меня, — сказал Хозяин. — Я пришел с плохими новостями. — Вид у него был измученный, глаза покраснели от слез. — Могу я видеть портных?

— Они уехали два дня назад.

— Да, конечно. Я забыл — сватовство. — Выглядел он так, будто сейчас потеряет сознание.

— Входите, — сказала Дина.

Хозяин вошел на веранду и, захлебываясь от рыданий, сказал, что Шанкар погиб.

Неверие в случившееся, дающее время, чтобы справиться с шоком, пришло на помощь Манеку.

— Но мы говорили с ним три дня назад, все трое — Ишвар, Ом и я, когда ходили в «Вишрам» пить чай. А вчера утром он рассказывал мне, что к нему придет парикмахер. Он был здоровый и веселый, разъезжал на тележке, как обычно.

— Да, только до вчерашнего утра.

— А что произошло?

— Ужасный случай. Он потерял контроль над тележкой. Скатился с тротуара… прямо под двухэтажный автобус. — Хозяин нервно сглотнул и прибавил, что сам не был свидетелем трагедии, но Шанкара опознал. — За все годы, что я веду свое дело, мне довелось много чего повидать. Но ничего ужаснее этого я не видел. Шанкара и тележку раздробило и смяло целиком — их невозможно разделить. Извлечь дерево и колеса из плоти означает еще больше изуродовать его несчастное тело. Их кремируют вместе.

Оба замолчали, представив себе эту внушающую ужас картину. Хозяин не выдержал и залился слезами. Из-за тщетных попыток удержать рыдания его охватила дрожь.

— Нужно было открыться ему, сказать, что мы братья. Я слишком долго ждал. А теперь уже слишком поздно. Если б только на платформе установили тормоза… Я думал об этом, но мысль показалась мне глупой. Ему не надо было быстро ездить — не скорый поезд или что-то вроде того. Может, стоило убрать его с улицы.

— Не вините себя, — сказала Дина. — Вы действительно хотели сделать для него как лучше.

— Вы думаете? Правда? Но как я могу это знать?

— Он был замечательным человеком, — сказал Манек. — Ишвар и Ом рассказывали, как заботливо он ухаживал за ними во время их болезни в рабочем лагере. Вы не знали его, тетя, но он во многом был похож на всех нас. Иногда даже забавно шутил.

— У меня такое ощущение, что мы были знакомы. Ишвар и Ом сняли с него мерки и описали его, помнишь? Я сшила для него особый жилет.

— Это было очень любезно с вашей стороны, — сказал Хозяин и снова разрыдался, вспомнив, как порвал и испачкал новую одежду ради успеха предприятия.

— Хотите воды? — спросила Дина. Мужчина кивнул, и Манек принес стакан.

Выпив воды, Хозяин наконец обрел самообладание.

— Я хотел пригласить портных на кремацию Шанкара. Она состоится завтра в четыре часа. Они были его единственными друзьями. Там будет много нищих, но Ишвар и Ом были бы почетными гостями. — Он вернул пустой стакан.

— Я приду, — сказал Манек.

Заплаканные глаза Хозяина просияли от удивления.

— Правда придете? Я вам так благодарен. — Он пожал Манеку руку. — Похоронная процессия двинется от «Вишрама». Я подумал, что это подходящее место для сборов — из уважения к Шанкару. Как вы думаете? Ведь это его последнее пристанище?

— Я приду туда.

— А как твой экзамен? — спросила Дина.

— Он закончится в три.

— А как насчет того экзамена, что будет через день? — Дине хотелось отговорить Манека от этой затеи. Ей было не по себе от его решения пойти на кремацию нищего. — Разве тебе не нужно сразу вернуться домой и засесть за учебники?

— Сразу после кремации так и сделаю.

— Простите, я на минутку, — сказала Дина и вышла с веранды. — Манек, — позвала она юношу из задней комнаты. Он пожал плечами и вышел за ней.

— Что за ерунда? Почему тебе надо туда идти?

— Потому что я так хочу.

— Мне не до шуток! Ты знаешь, как я боюсь этого человека и мирюсь с его обществом только потому, что он оберегает квартиру. Нет необходимости устанавливать с ним близкие отношения.

— Не хочу с вами спорить, тетя. Но на кремацию я пойду.

Дину озадачила его решимость, но она отнесла ее на счет напряжения перед экзаменами.

— Хорошо. Вижу, тебя не остановить. В таком случае я пойду с тобой. — «Все-таки какой-никакой пригляд», — подумала она.