Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

Улица, по которой он ехал, слилась с центральной магистралью, движение стало напряженным, беспорядочным — с таким он еще не встречался. Ом тяжело дышал, боясь крушения своих планов. Такси он несколько раз терял из виду, потом снова находил, оно ускользало все дальше. Улица кишела множеством таких же желтых с черным «фиатов», а торчащие с левой стороны объемистые счетчики только усложняли задачу.

Сбитый с толку, Ом начал нервничать. Короткая утренняя поездка со станции не подготовила его к безумию дневного автомобильного движения. Одно дело — видеть сонных, апатичных хищников в зоопарке, а другое — наткнуться на них в джунглях. Совершив последнюю отчаянную попытку вырваться вперед, он оказался зажатым между двумя машинами и был немедленно сбит.

С тротуара послышались крики прохожих.

— О боже! Несчастный юноша погиб!

— Задавили до смерти!

— Осторожно, у него могут быть переломы!

— Держите шофера! Не дайте ему скрыться! Врезать этому негодяю!

Стыдясь, что привлек к себе такое внимание, Ом встал, волоча за собой велосипед. Он отделался всего лишь ободранным плечом и синяком на колене.

Теперь настал черед шофера. С решительным видом он вылез из машины, где только что сидел, съежившись от страха.

— Где у тебя глаза? — закричал он. — На затылке? Не видишь, куда едешь? Портишь чужую собственность!

Подошедший полицейский проявил особое внимание к пассажирам в машине.

— Все в порядке, господин?

Ом смотрел на происходящее изумленно и испуганно. Может тех, по чьей вине происходит авария, сажают в тюрьму? Палец сильно дергало, он снова кровоточил.

Мужчина в коричневато-желтом костюме «сафари», удобно расположившийся на заднем сиденье, вытащил бумажник. Он вручил полицейскому деньги, а потом знаком подозвал к окну шофера. Тот что-то сунул Ому в руки.

— А теперь проваливай! И будь осторожней, а то еще убьешь кого-нибудь! Разуй глаза!

Ом взглянул на то, что лежало в его дрожащих руках — пятьдесят рупий.

— Поторопись, бестолочь! — заорал полицейский. — Бери свой велосипед и прочь с дороги! — А отъезжающих страж порядка проводил своим фирменным вип-салютом.

Ом подвел велосипед к тротуару. Руль свернуло, щиток от грязи громыхал больше обычного. Стряхнув пыль с брюк, он внимательно осмотрел грязные пятна на отворотах.

— Сколько он тебе дал? — спросил кто-то из толпы.

— Пятьдесят рупий.

— Ты слишком быстро встал, — сказал мужчина, неодобрительно покачав головой. — Никогда не вставай так быстро. Лежи себе и постанывай. Требуй доктора, скорую помощь, визжи, кричи и все такое. Тогда тебе перепало бы не меньше двухсот. — Мужчина рассуждал как профессионал, о его высокой квалификации говорило и искривленное плечо.

Ом положил деньги в карман. Зажав коленями переднее колесо, он с усилием выпрямил руль и повел велосипед в обратную сторону, оставив толпу и дальше судачить о случившемся.

Возвращаться на рабочее место не было смысла: на двери висел замок — темный и тяжелый, как утраченная мошонка вола. Рано сдавать велосипед тоже не хотелось — он внес плату за день. Ом пожалел, что утром не послушался дядю. Но план представлялся отличным, приносящим в конце успех — ослепительный, как солнечный свет, играющий на руле велосипеда. Воображение — опасная штука.

Отведя велосипед подальше от улиц с опасным движением, юноша сел в седло и поехал в сторону моря. Теперь, когда не было нужды ни прятаться, ни догонять, он просто наслаждался поездкой. У школы его внимание привлек звон колокольчика продавца сахарной ваты. Ом остановился и украдкой глянул на стеклянный контейнер, свисавший на ремне с плеча мужчины — сквозь прозрачное стекло виднелись розовые, желтые и голубые пушистые комочки.

— Сколько стоит?

— Двадцать пять пайс. Или сыграй в лотерею за пятьдесят пайс — можно выиграть от одного до десяти шариков.

Ом заплатил и запустил руку в пакет из коричневой, оберточной бумаги. На бумажке стояла цифра 2.

— Какого хочешь цвета?

— Один розовый, один желтый.

Продавец откинул круглую крышку и полез за шариками.

— Нет, не тот. Соседний, — сказал Ом.

Нежный сладкий комок быстро растаял во рту. «Наверняка, у него есть розовый шарик побольше», — подумал он, с удовлетворением вынимая десять рупий из хрустящей пачки из пяти одинаковых банкнот. Прежде чем взять деньги, продавец вытер пальцы о ремень. Ом положил сдачу в карман и продолжил путь к морю.

На берегу он остановился и прочел надпись, высеченную на пьедестале высокого памятника из черного камня. Она гласила, что памятник поставлен Стражу Демократии. Ом знал об этом человеке из уроков истории, когда проходили Борьбу за Независимость. На фотографии в учебнике «страж» выглядел лучше, чем его изваяние на берегу. Прислонив велосипед к пьедесталу, Ом расположился в тени от памятника. Пьедестал обклеивали плакаты, восхвалявшие преимущества чрезвычайного положения. Здесь тоже не обошлось без портрета премьер-министра, сразу бросавшегося в глаза. Мелкой печатью объяснялось, почему временно приостановлены основные права граждан.

На пляже стоял киоск, где двое мужчин делали сок из сахарного тростника. Один закладывал в лоток автомата тростник, а другой крутил ручку. Последний был без рубашки, мышцы его ходили ходуном, кожа лоснилась от пота, он тяжело дышал. Ом подумал, что его работа гораздо тяжелей. Хорошо, если они чередуются, иначе будет несправедливо.

От вида вспененного сока Ом облизнулся. Деньги у него были, и все же он колебался. Недавно на базаре он слышал, что такой автомат перемолол вместе с тростником геккона. Говорили, что это случайность: ящерица, скорее всего, затаилась внутри машины, куда забралась, чтобы слизывать сахар с деталей, однако многие покупатели отравились.

Мысль о ящерице не выходила из головы юноши, борясь с желанием выпить стакан золотистого сока. В результате ящерица победила, подавив жажду. Вместо сока он купил просто сахарный тростник — очищенный и порубленный на несколько частей. Ом с удовольствием его жевал, высасывая сок и сплевывая шершавую мякоть аккуратной кучкой у пьедестала. Челюсти быстро устали, но эта усталость нисколько не мешала получать удовольствие.

Кучка отходов привлекла внимание любопытной чайки. В следующий раз, сплевывая, Ом прицелился в птицу, которая ловко увернулась от плевка, продолжая ковыряться в мокрых волокнах, и, прежде чем с достоинством удалиться, разворошила всю аккуратную кучку.

Последний кусочек Ом не стал разжевывать. Интерес у птицы снова проснулся. Она тщательно его исследовала, отказываясь верить, что ее клюв не может справиться с сахарным тростником.

Уличная девчонка прогнала чайку, подобрала тростник, отнесла добычу к ларьку и смыла песок в ведре, где мужчины мыли грязные стаканы. Глядя, как она грызет кусок, Ом почувствовал, что засыпает. Ему хотелось привести сюда девушку с красивыми, блестящими волосами. Шанти. Он купил бы бхел пури [70] Бхел пури — сладкие лепешки из воздушного риса. и сахарного тростника на двоих, и они, сидя на песке, смотрели б на волны. Потом зашло б солнце и подул ветерок, а они прижались бы друг к другу и сидели обнявшись, а потом…