Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

Ом заснул в мечтах, а когда проснулся, солнце по-прежнему ярко светило и било ему в глаза. До сдачи велосипеда оставалось еще полтора часа, но он решил больше не тянуть.

Видя, как племянник с довольным видом садится за швейную машину, Ишвар не сомневался, что тот добился своей цели.

Давно вернувшаяся Дина ворчала на юношу.

— Пустая трата времени. Ты что, весь город объехал? Где живет твой доктор — на юге Ланки [71] Ланка — древнее название острова Шри-Ланка. ?

— Да, меня туда перенес по воздуху Лорд Хануман [72] Лорд Хануман — чтимое в индуизме обезьяноподобное божественное существо, способное летать по воздуху. , — ответил Ом, не зная, видела его хозяйка или нет.

— А язычок у него острый.

— Слишком острый, — поддержал ее Ишвар. — Будет неосторожным — опять порежется.

— Как палец, не гниет? — спросила Дина. — Или уже отвалился?

— Нет, лучше. Доктор его осмотрел.

— Хорошо. Тогда принимайтесь за работу. Поторапливайтесь, у нас много новых платьев.

— Да, прямо сейчас.

— Боже мой! Никаких жалоб? Не знаю, что тебе прописал доктор, но это работает. Принимай лекарство каждое утро.

Неожиданно последний час работы, обычно самый трудный, прошел в добродушном подшучивании. «Почему так не бывает каждый день», — сокрушалась Дина. Воспользовавшись хорошим настроением портных, Дина попросила их перед уходом перенести часть мебели из ее комнаты в мастерскую.

— Вы затеяли перестановку? — спросил Ишвар.

— Только в одной комнате. Нужно приготовить ее для моего жильца.

— А, для студента, — вспомнил Ом. Скатав матрас, они перенесли сначала деревянный каркас и рейки, а потом принесли матрас. Швейные машины «зингер», табуретки, рабочий стол поставили ближе друг к другу, чтоб освободилось место.

— А когда он приедет?

— Завтра вечером.

Оставшись одна после ухода портных, Дина сидела и смотрела, как электрический свет обнажает плавающие в воздухе мельчайшие частицы волокон. Нежно-сладковатый аромат накрахмаленной ткани из «Оревуар» смешивался с запахом пота и табака портных. В суете рабочего дня этот запах Дине даже нравился. Однако он наводил тоску в одинокие вечера, когда засовы словно источали нечто ядовитое, становилось трудно дышать, а на ум приходили мысли о грязных фабриках, туберкулезных рабочих, безрадостных существованиях. В такие часы пустота собственной жизни казалась невыносимой.

— И как же называется фирма? — спросил Ишвар.

— Не знаю.

— Ну, а адрес?

— Говорю — не знаю.

— Тогда чему ты радуешься? Твой хитрый план не удался.

— Терпение, терпение, — передразнил Ом дядю. — Кое-что удалось. — И с гордостью показав деньги, он рассказал о своих утренних приключениях.

Ишвар расхохотался.

— Такое случиться может только с тобой. — Однако ни один них не выглядел разочарованным — возможно, из-за денег, а возможно, потому, что неудача принесла чувство облегчения. Кто знает, к чему привело бы это открытие.

Добравшись домой, они увидели рядом с поселком передвижной медпункт Планирования Семьи. Многие жители толпились рядом. Персонал раздавал желающим бесплатно презервативы, листы с перечнем способов предохранения, объяснял, какие денежные поощрения и за что предлагаются тем, кто соглашается на стерилизацию.

— Может, согласиться на операцию? — сказал Ом. — Получу транзистор. Еще и продовольственную карточку дадут.

Ишвар шлепнул племянника.

— Не смей шутить с такими вещами!

— Почему? Я никогда не женюсь. А тут хоть транзистор получу.

— Женишься, когда я скажу. И не спорь. И что хорошего в этом маленьком радио?

— Теперь он у всех есть. — Ом представил, как они с Шанти сидят на пляже, а по транзистору в сумерках исполняют серенаду.

— Если все прыгнут в колодец, ты тоже прыгнешь? Не перенимай привычки большого города, а то забудешь добрую, спокойную жизнь наших маленьких городов.

— Тогда сам сделай операцию.

— Какой позор! Перестать быть мужчиной из-за дурацкого радио?

— Да нет. Мужчиной ты останешься. Просто доктор перережет тебе какую-то маленькую трубочку. Ты даже ничего не почувствуешь.

— Никто не поднесет нож к моим яйцам. Хочешь транзистор? Тогда хорошо трудись у Дины-бай, зарабатывай деньги.

Подошел Раджарам, он получил на медпункте презервативы. Выдавали по четыре на человека, и он спрашивал, не отдадут ли они ему свои, если в них не нуждаются.

— Кто знает, когда сюда снова приедут, — сказал он.

— Тебе что, так везет? — спросил Ом со смехом и одновременно с завистью. — Сегодня опять нам спать не дашь?

— Бесстыдник, — сказал Ишвар и хотел шлепнуть племянника, но тот ускользнул и отправился к обезьянам.

Дина перечла письмо от миссис Кохлах, посланное вместе с чеком, деньги по которому можно было получить уже в день переезда Манека. Все три страницы заполняли инструкции по уходу за сыном. Были советы по части завтрака: яйца должны плавать в масле — Манек не любит сухую, приставшую к сковороде яичницу, а омлет — быть воздушным, причем молоко следует добавлять в конце. «У него, выросшего в горах, на свежем воздухе, отменный аппетит, — говорилось дальше, — но, пожалуйста, не давай ему больше двух яиц, даже если он будет просить. У него должна быть сбалансированная диета».

По части занятий Абан Кохлах писала: «Манек — хороший, трудолюбивый юноша, но иногда бывает рассеянным, поэтому, пожалуйста, напоминай ему, чтобы он выполнял задания каждый день». «Еще он привередлив в одежде, — писала она, — все должно быть накрахмалено и отглажено, поэтому для хорошего самочувствия ему необходим надежный дхоби [73] Дхоби — представитель касты стиральщиков белья. ». Дина может звать его Маком — все в семье так его называют.

Фыркнув, Дина отложила письмо. «Плавающая в масле яичница, ничего себе! И надежный дхоби, подумать только! Чего только не придумают любящие родители!» При первой встрече в прошлом месяце он не показался ей таким, каким его представила в письме мать. Но это обычное дело — родители плохо знают своих детей.

Подготавливая комнату к приезду Манека, Дина убрала свою одежду, обувь и безделушки, освободив для них место среди отходов швейного производства. Место нашлось на полке в чемодане, где хранились самодельные прокладки и лоскуты. Большие куски неизрасходованной ткани, из которых она собиралась шить лоскутное покрывало, Дина положила на нижнюю полку буфета. Зонтик с пагодой остался на прежнем месте, свисая с угла буфета, — здесь он никак не мог помешать жильцу.

Ее прежняя спальня была теперь свободна и готова к приезду Манека Кохлаха. А новая — была ужасна. «Наверное, — думала она, — я буду лежать здесь без сна, задыхаясь от обилия ткани. Но поселить в окружении швейных машин жильца невозможно. Тогда он сбежит назад в общежитие».