Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

— Говори правду. Я тебе сейчас вместо родителей.

— Я не курил, тетя. Курили они, а я просто сидел рядом.

— Если застану с поличным, сразу напишу твоей маме. Так и знай. А теперь скажи, был разговор про вчерашний день? Почему они все-таки не пришли?

— Нет, не было.

— А о чем вы говорили?

Ему не понравился этот допрос.

— Да ни о чем. О том о сем.

Дина не настаивала, обиженная его скрытностью.

— Хочу тебя предупредить еще об одном. У Омпракаша вши.

— Что вы говорите? — спросил Манек заинтересованно. — Вы их видели?

— Разве надо совать руку в огонь, чтоб проверить обожжешься ли? Парень целый день чешется. И чешет не только голову. У него две проблемы — глисты и вши. Поэтому прими мой совет — держись от него подальше. Его дядя здоров, но он почти лысый, а у тебя прекрасные густые волосы — раздолье для вшей.

Совет Дины был оставлен без внимания. Со временем посиделки за чаем в «Вишраме» стали для всех троих своего рода ритуалом. Однажды, когда Манек задержался в университете, Ом шепнул Ишвару, что надо бы подождать друга.

— Ай-ай! — услышала Дина эти переговоры. — Значит, откладываем чай? А вы хорошо себя чувствуете? Продержитесь так долго?

«Почему Дину-бай так раздражают их походы», — задумался Ишвар. Когда Манек вернулся, и Ом ринулся к нему навстречу, забыв про «зингер», Ишвар решил не идти с ними.

— Идите, ребята, а я хочу закончить юбку.

Дина рассыпалась ему в похвалах.

— Бери пример с дяди, — сказала она вслед юношам. Она налила предназначавшийся Манеку чай в стоявшую отдельно чашку с розами и принесла Ишвару. — Думаю, вам стоит подкрепиться.

Портной поблагодарил хозяйку за внимание. Сделав глоток, он поспешил успокоить ее, сказав, что Манек и Ом хорошо ладят и получают удовольствие от общения.

— Они ведь одного возраста. Ому наскучило общество старого дяди. Мы с ним — как день и ночь.

— Ерунда, — сказала Дина, убежденная, что без благотворного влияния дяди Ом превратился бы в бездельника. — Надеюсь, Манеку не пойдет во вред его общество.

— Нет, не беспокойтесь. Ом неплохой парень. Если иногда и бывает непокорным или сердитым, так это от жизненных невзгод. Он много горя повидал.

— У меня жизнь тоже не сахар. Но надо принимать все как есть и смириться.

— Другого не дано, — согласился Ишвар.

С этого дня он все чаще пропускал чаепитие с юношами, а Дина, готовя чай для Манека, наливала его в чашку Ишвара. Они болтали о разных вещах — не только о шитье. Ей нравилась его благодарная полуулыбка, когда, казалось, даже неподвижная часть лица лучезарно улыбалась при виде розочек по краям блюдца.

— Ом стал шить лучше, правда, Дина-бай?

— Да, делает меньше ошибок.

— Вот-вот. С приездом Манека он стал веселее.

— И все же я беспокоюсь о Манеке. Надеюсь, он хорошо учится — родители на это рассчитывают. У них небольшой магазинчик, и дела идут не так чтоб очень.

— У всех свои трудности. Не волнуйтесь. Я поговорю с племянником, напомню, что надо усердно трудиться. Им обоим это необходимо — усердно трудиться.

Ишвар заметил, что перерывы на чай больше не раздражают Дину-бай. Это укрепило его в подозрении, что она тяготится одиночеством.

Когда юноши были одни, их разговор неизбежно принимал другой оборот. Ому хотелось знать больше об общежитии, где раньше жил Манек.

— А девушки там были?

— Тогда я вряд ли уехал бы оттуда. У девушек свое общежитие. Ребят туда не пускают.

Из «Вишрама» они видели на крыше дома через дорогу рекламу фильма «Револьвер Рани». Рекламный щит был в виде диптиха. На одной стороне четверо мужчин срывали одежду с женщины. Была видна огромная грудь в бюстгальтере и мужские рты, растянутые в похотливой ухмылке, обнажавшей кроваво-красные языки и зубы хищников. На второй стороне та же женщина в разорванной одежде расстреливала из автомата этих четырех мужчин.

— Почему фильм называется «Револьвер Рани»? — спросил Ом. — Ведь в руках у нее автомат.

— Могли бы назвать и «Пулемет Махарани». Но «револьвер» звучит круче.

— Хотелось бы посмотреть.

— Давай пойдем на следующей неделе.

— Нет денег. Ишвар говорит — надо копить.

— Не беспокойся — я приглашаю.

Затягиваясь, Ом изучающе глядел на Манека, пытаясь понять, шутит он или нет.

— Нет, я так не могу.

— Да брось! Я серьезно говорю.

— Я спрошу у дяди. — Биди погасла, и Ом полез за спичками. — Знаешь, у нас по соседству живет одна девушка. Так у нее такие же груди.

— Не может быть!

Такое откровенное недоверие заставило Ома внимательнее вглядеться в плакат.

— Возможно, ты прав, — пошел он на попятную. — Не совсем такие. На афишах их рисуют просто гигантскими. Но у моей девушки груди тоже большие и по форме похожи. Такие же красивые. Иногда она разрешает мне их потрогать.

— Хватит заливать. Я не вчера родился.

— Клянусь, разрешает. Ее зовут Шанти. Она раскрывает блузку и дает тискать их, когда мне хочется, — уверенно произнес Ом, дав волю своему воображению. Манек засмеялся, шлепнув его по колену, и тогда Ом с невинным видом поинтересовался: — А ты что, никогда такого не делал с девушкой?

— Отчего же! Делал, — торопливо ответил Манек. — Но ты говорил, что живешь в одной комнате с дядей. Как же тебе удается?

— Легко. Рядом с поселком проходит канава, за ней растет густой кустарник. В сумерки мы ходим туда. Всего на несколько минут. Если она задержится дольше, ее пойдут искать. — Беспечно пуская клубы дыма, Ом фантазировал, рассказывая, как ласкает волосы Шанти и не без трудностей проникает под ее блузку и юбку.

— Тебе повезло, что ты портной, — сказал Манек. — Знаешь все, что касается одежды.

Но Ом увлеченно продолжал, не обращая внимания на подколы, и остановился, только достигнув кульминации.

— Однажды я лежал на ней, и мы почти это сделали. Но тут в кустах послышался шум, и она испугалась. — Ом осушил блюдце и налил в него еще чая. — А как у тебя? Было такое?

— Почти. В поезде.

Теперь настала очередь смеяться Ому.

— Да ты просто чемпион по вранью! Вот придумал — в поезде!

— Поверь — чистая правда. Это было несколько месяцев назад, когда я ехал в университет. — Подстегнутое фантазией Ома воображение Манека пустилось в галоп.

— Верхнюю полку напротив меня занимала женщина, очень красивая.

— Красивее Дины-бай?

Вопрос застал Манека врасплох. Он на мгновение задумался.

— Нет, — твердо сказал он. — С первой минуты путешествия она глаз с меня не сводила, и, когда никто не видел, улыбалась мне. Проблема заключалась в отце, который ее сопровождал. Наконец наступила ночь, и все стали отходить ко сну. Но мы с ней бодрствовали. Когда все, включая ее отца, крепко заснули, она откинула простыню и вынула одну грудь из чоли.