Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

— Ну что, хватит с тебя? — спросил Ишвар, и Ом кивнул.

Взяв вещи, они направились на вокзал, осматривая по дороге каждую подворотню, каждый навес, каждый фасад, ища, где можно было бы провести ночь. Но все подходящие места были уже заняты. Чтобы отвадить бродяг, владелец одного магазина разложил у входа железную решетку с шипами, которая раскладывалась вечером и убиралась утром. На этой колючей кровати пристроился ночевать один энтузиаст, он положил на шипы сначала фанеру, а потом одеяло.

— Нам еще многому надо научиться, — сказал Ишвар, восхищенно глядя на смельчака.

Портные прошли мимо нищего на платформе, который приветствовал их привычным позвякиванием банки. Однако они были настолько поглощены поисками ночлега, что его не заметили. Нищий проводил портных печальным взглядом. Рядом с еще открытым мебельным магазином было несколько свободных мест.

— Можно попытаться устроиться тут, — сказал Ом.

— Ты сошел с ума? Тебя убьют, если займешь чужое место. Ты этого хочешь? Забыл, что произошло на тротуаре возле мастерской Наваза?

Портные подошли к аптеке, работающей круглосуточно. В основном помещении свет был выключен, продавцы разошлись, освещенным оставалось только окно отпуска лекарств, там дежурил фармацевт.

— Давай подождем, — предложил Ишвар. — Посмотрим, что будет.

Кто-то вынес стул и поставил у входа, который делили аптека и антикварная лавка. Стальные жалюзи закрыли тяжелыми веками два окна. За одним исчезли мыло, тальк, микстуры от кашля, за другим — бронзовые Натараджи [101] Натараджа — бог танца, одно из обличий Шивы. , могольские миниатюры, шкатулки, инкрустированные драгоценными камнями.

Портные подождали, пока ночной сторож ослабит пояс, стянет башмаки и устроится удобно на стуле. Затем подошли с пачкой биди. «Спичку?» — спросил Ишвар, сделав рукой соответствующий жест.

Сторож перестал тянуться к своему карману. Портные предложили ему биди, но он покачал головой, показывая сигареты «Панама». Все трое какое-то время молча курили.

— Ты всю ночь здесь сидишь? — спросил Ишвар.

— Это моя работа. — Сторож взял в руки дубинку, прислоненную к двери, и дважды стукнул ею по земле. Портные улыбнулись и закивали.

— А кто-нибудь еще дежурит?

— Нет.

— Но иногда тебе, наверно, хочется отдохнуть.

Сторож покачал головой.

— Нельзя. Нужно охранять два магазина. — Он наклонился к портным и доверительно сказал, указывая на фармацевта внутри дома. — А вот он… отдыхает. Может долго спать, каждую ночь расстилает матрас на полу. И за это ему, мошеннику, платят жалованье — и гораздо больше, чем мне.

— А нам негде преклонить голову, — сказал Ишвар. — Поселок, где мы жили, снесли. Разрушили машинами по приказу правительства.

— Такое сейчас часто случается, — согласился сторож и снова стал ругать фармацевта. — У него ночью мало работы. Иногда кто-нибудь приходит за лекарством. Тогда я отпираю дверь и бужу мошенника, чтобы он приготовил состав по рецепту. Если он долго спал, то плохо соображает. И тогда с трудом читает этикетки. — Сторож еще ближе склонился к портным. — Однажды он смешал не те лекарства, и пациент умер. Пришла полиция. Хозяин поговорил с полицейским, предложил денег, тот взял, и все остались довольны.

— Жулики они, — сказал Ишвар, и все трое согласно закивали. — Разрешишь нам здесь поспать?

— Не позволено.

— Мы тебе заплатим.

— Места-то все равно нет.

— Нам хватит. Если немного подвинешь стул, положим прямо здесь нашу постель.

— А остальные вещи куда денете? Здесь не склад.

— Какие вещи? Один сундучок. Утром возьмем его с собой.

Стул передвинули, и портные расстелили постель. Места как раз хватило.

— А сколько будете платить? — спросил сторож.

— Две рупии за ночь.

— Четыре.

— Мы бедные портные. Пусть будет три, и при случае что-нибудь тебе сошьем. Можем починить твою униформу. — Ишвар указал на потертые коленки и потрепанные обшлага.

— Хорошо. Но предупреждаю, иногда ночи проходят беспокойно. Если придет за лекарством клиент, придется подвинуться. Тогда не говорите, что я испортил вам сон. Деньги при этом не возвращаются.

А если фармацевт спросит о плате, им надо было сказать, что дают они сторожу две рупии, ведь мошенник обязательно потребует делиться.

Портные согласились на все условия. Выкурив еще по биди, они вытащили из сундука иголки и нитки и принялись за работу. Пока они чинили униформу, сторож сидел в нижнем белье.

— Замечательно, — сказал он, поглаживая штаны.

Похвала была приятна Ишвару, и он сказал, что они с удовольствием приведут в порядок его одежду и одежду членов его семьи.

— Мы все можем шить — шальвар-камиз [102] Шальвар-камиз — традиционный костюм из штанов и рубашки. , гагра-чоли [103] Гагра-чоли — нарядная женская (часто вечерняя) одежда. , детскую одежду.

Сторож грустно покачал головой.

— Вы очень добры. Но жена и дети остались дома. Я приехал в город один — в поисках работы.

Позже, когда портные уснули, он, сидя на своем стуле, разглядывал их. Омпракаш вздрагивал во сне, вызывая в памяти сторожа собственных детей и вечера, когда семья еще была вместе, и он мог любоваться спящими малышами.

Уличный шум разбудил портных еще до рассвета. «На самом деле, улица никогда не засыпает, — объяснил сторож, — только между двумя и пятью часами она слегка задремывает — промежуток, когда игроки и пьяницы отваливаются от стола, а продавцы газет, булочники и молочники еще не выходят на улицы».

— Но спали вы крепко. — И сторож улыбнулся с довольным видом.

— Отоспались за две ночи, — сказал Ишвар.

— Взгляните, а этот разбойник все дрыхнет. — Когда трое прильнули к стеклу, фармацевт вдруг открыл глаза. Бросив сердитый взгляд на три расплющенные стеклом физиономии, он повернулся на другой бок и опять погрузился в сон.

Портные покурили у входа, наблюдая, как работает мусорщик, который очищал улицу от окурков сигарет и биди. Его метла выписывала в пыли аккуратные узоры. Потом они скатали постель, заплатили сторожу три рупии и, нагруженные, ушли, пообещав вернуться вечером.

Сундук больно давил на левое плечо Ома, отдавая в руку, но юноша отказывался от помощи дяди.

— Меняй руки, — посоветовал племяннику Ишвар. — Распределяй равномерно нагрузку, руки от этого будут крепче.

— Тогда они обе ни на что не сгодятся. Как я смогу шить?

У железнодорожной станции они остановились и умылись, прежде чем идти в «Вишрам», чтобы выпить чаю и съесть булочку.

— Вы вчера к нам не заходили, — сказал кассир-официант.

— Были заняты — ищем жилье.

— Теперь на это может уйти целая жизнь, — послышался из угла голос повара, старавшегося перекричать рев пылающей печи.